— Похоже, с этим экстрасенсом чокнутым мы можем наткнуться на золотую жилу, — признался Президент фонда.
— Теперь бы из «колдуна» самого жилы не вытянули, — горько усмехнулся Богучарский, погладив лысину.
— Сема, заткнись, — кинул зло Кумаченко. — Не маши попусту языком.
Белка сиганула с дерева, в два прыжка преодолела асфальтовую дорожку и вскарабкалась на другой ствол.
— Белок больше стало, — заметил Гермес. — Очень мило.
— Уголок Дурова, — кивнул Денисов, мысли которого витали далеко.
Близился вечер. В парке, затерявшемся среди безликих многоэтажек, было пустынно. Вдоль аллеи шли голубые ели, вокруг возвышались сосны, аккуратные дорожки тянулись к приземистому трехэтажному желтому зданию с колоннами и неизменным для пятидесятых годов барельефом — снопы ржи, пятиконечные звезды. Вдоль дорожек обреченно возвышались гипсовые скульптуры рабочих, крестьянок, потрепанных жизнью не меньше, чем живой трудовой люд. Парк принадлежал сельскохозяйственному НИИ, ныне успешно загибающемуся. Здание вместе с парком в ближнем Подмосковье прибрала под контроль одна из коммерческих структур «Пирамиды». Здесь понаставили видеокамеры и охранную технику, а вот до приведения в порядок строений и скульптур пока руки не дошли.
Гермес присел на скамейку, вытащил орехи, кинул на дорожку. Со скоростью молнии вылетели сразу две белки. И ушмыгнули вместе с добычей, затерялись в переплетении веток.
— Почтенный возраст настраивает на созерцательность, — произнес с грустной улыбкой Гермес.
— Ну да. Скажите еще, что о душе пора подумать. — Денисов искоса посмотрел на Главного оперативного координатора. И попробовал представить себе Гермеса без «Пирамиды», на покое. Картина получалась нелепая. Гермес был плоть от плоти, кровь от крови «Малой конторы». Благодаря ему, собственно, «Пирамида» стала тем, чем стала. Так получается, что в кризисы, когда ставится вопрос ребром — жить или погибнуть бесшабашному талантливому народу, населяющему шестую часть суши, на поверхность поднимаются такие люди, которые способны своей энергией и волей своротить горы. Наверное, это срабатывает какая-то имунно-восстановительная система в обществе. Такие люди призваны останавливать падение, когда до пропасти остался один шаг.
А может быть, Гермес не выплыл сам? Может, его выбрали и поставили именно в эту точку. Кто поставил? Денисов не раз мучился вопросом, куда упирается вершина «Пирамиды».
— О душе? — задумчиво уставился на своего подчиненного Гермес. — Не мешало бы…
— О том, сколько душ еще погубить? — невесело хмыкнул Денисов.
— Война, Олег… А на ней, проклятой, говорят не о загубленных душах, а о сводках потерь. Поэтому ближе к теме…
Разговор предстоял обстоятельный. Денисов докладывал Гермесу о проделанной работе. Именно сегодня требовалось окончательно определиться с дальнейшими планами. А для этого необходимо просчитать все варианты. Уяснить для себя возможности противника. И тут принципиален вопрос об источнике утечки информации.
Самым тщательным образом аналитики «Малой конторы» проанализировали степень осведомленности противника. Итак, враг знает об интересе к группе Галустяна. Засветился Русич — его каким-то образом проявили, единственного из всех функционеров «Пирамиды». Также противник имеет представление об одной из бизнес-структур, лежащей под «Пирамидой». И аналитики, и Денисов сходились на том, что информация протекла откуда-то с периферийных связей. То есть выдали ее люди, имеющие о «Малой конторе» весьма общее представление и выполняющие отдельные поручения.
Организация не может быть черным ящиком, вещью в себе. Она действует в отношении людей. Через людей. И действуют в ней люди. А люди оставляют следы. Нужно просто уметь их читать.
— Три возможных источника утечки, — продолжил Денисов изложение ситуации. — Один в агентстве госбезопасности. Другой в Генпрокуратуре. И еще бизнесмен…
— Это известно, — кивнул Гермес. — Вопрос в том, использовал их противник сознательно или втемную…
— Мне кажется, что их использовали втемную.
— Как?
— Варианты могут быть разные. Например, мы через возможности нашего агента «Летуна» в управлении спецмероприятий Федерального Агентства государственной безопасности вытаскиваем данные о переговорах Бруевича по мобильнику. Противник в курсе, что «Летун» работает на нас. Остается только проследить, какую информацию вне своих служебных обязанностей запрашивает «Летун». Ах, Бруевич. Значит, «Пирамиде» нужен этот человек. Начинается аккуратная его проверка. И тут выясняется, что ученый в бегах. Ума большого не надо, чтобы сообразить — «Пирамиде» нужны телефонные переговоры беглеца, чтобы найти его. Остается только продумать, как ловить нас на живца. Корректная схема?
— Корректная. Откуда, полагаешь, чеченцы взялись?
— Их руками загребли жар… Помните, что Анзоров, ныне покойный, говорил. Про лампасы и звезды.
— Встречался с кем-то из ФСБ.
— Да. С генералом Ануприенко, — торжествующе сообщил Денисов. — Их видели с депутатом Анзоровым.
— Откуда знаешь?
— Из «Большой конторы» наш человек свистнул.
— Ануприенко, — недобро прищурился Гермес. — Сволочь эту тертую опять потянуло к старым друзьям… Значит, как и полагали, рановато мы похоронили «Синдикат», Медведь.
— Такую гидру невозможно выжечь всю… Кстати, после последней встречи с Анзоровым генерал Ануприенко укатил на Кавказ. Ну, когда взорвали «КамАЗ» у здания районной администрации. Там он до сих пор.
— Видал поганца по телевизору.
В Чечне Ануприенко давал пространные и грозные интервью, сводившиеся к тому, что боевики, организовавшие очередной теракт, понесут заслуженное возмездие. Мол, все будут схвачены и охреначены… Видимо, самим боевикам он говорит что-то иное. Информация была, что месяца три назад генерал встречался на нейтральной территории с лидерами сепаратистов. О чем они там договорились — одному шайтану известно. После этого именно Ануприенко дал указание отпустить одного из отцов ичкерийского сопротивления, когда того московские омоновцы случайно задержали в Даргунском районе.
— Давно доходили слухи, что появилась хорошо законспирированная частная лавочка по оказанию услуг крупным корпорациям, олигархам, — решив что-то про себя, неожиданно выдал Гермес. В его голосе звучала некоторая торжественность. Она обычно звучит, когда Главный оперативный координатор «Малой конторы» решает поделиться особо секретной информацией. — И ее почерк сильно похож на почерк «Синдиката».
— Значит, набирали силу, — кивнул Денисов. — И теперь решили свести старые счеты.
— Не в счетах дело… Они знают, что рано или поздно мы столкнемся. Если нанести по нас упреждающий удар, то серьезных противников в этой стране у них практически не останется. Они раковой опухолью расползутся по госструктурам… В последние месяцы шустрят они сильно. И опасно. — Гермес помолчал, потом выдал очередную порцию информации. — Неделю назад они зачистили Президента «Русбанка».
— Круто! — Денисов уважительно присвистнул. Он понял главное — тема эта была в работе давно, и у Гермеса была кое-какая информация, в которую он не считал нужным посвящать своего ближайшего соратника. Закон конспирации еще в гестапо сформулирован — два сотрудника в кабинете не должны знать, чем занимается сосед. — «Синдикат» имеет отношение к «Зеленой книге»?
— Ученых они, скорее всего, не зачищали. Случайно эти разработки пересеклись.
— А чеченцев «Синдикат» решил использовать втемную? Играя на слабостях Анзорова?
— Видимо. — Голос у Гермеса поблек, он будто испытывал сожаление, что пришлось расстаться с информацией первого уровня секретности. Бывший генерал КГБ относился к секретной информации благоговейно, отлично понимая, что она является и капиталом, и смертельной угрозой.
— Тогда у нас проблема. — Денисов вытащил сигарету, помял ее в пальцах. — Что делать с «Синдикатом»? С генералом Ануприенко?
— Будем разбираться…
— Ничего так не бодрит, как предстоящая славная русская разборка, — усмехнулся Денисов, сжав громадный кулак.
— Ты эту феню оставь, — нахмурился Гермес. — У нас не разборка, а нейтрализация противника.
— Виноват. Исправлюсь…
— Иди сюда, бестия рыжая, — Гермес протянул на ладони орешек, и белка, остановившаяся метрах в трех, опасливо посмотрев на него, юркнула вперед. Остановилась. Гермес бросил ей орешек. Белка схватила его и упорхнула.
Гермес расплылся в улыбке доброго дедушки Мазая.
Денисов усмехнулся, представив, что посторонний, завидев его руководителя, общающегося с природой, вполне может принять его за сентиментального пожилого дядюшку. Интересно, во что превратилась бы жизнь, если бы все казались теми, кто они есть на самом деле?
— Помню, в семьдесят четвертом на Краснопресненской пересылке в хату к нам шныря одного доставили, — отхлебнув густого и темного, как нефть, чая, завел очередную историю Черный.
Кабан, цедивший из стакана джин со льдом, стиснул челюсти, как будто зубы заныли. День начался как-то по-дурацки. С долгого и нудного разговора с Черным — шестидесятилетним «законником». Старый вор сошел бы за бомжа, если бы не золотые цацки и безвкусный костюм за несколько тысяч «зеленых». Считалось, что он присматривает от имени общака за бригадой Кабана, приобщает ее к благу воровскому и собирает деньги на поддержку правильной братвы и грев зоны. Черный присматривал еще за несколькими бригадами, хотя, конечно, больше формально. По оперативным данным Управления по борьбе с бандитизмом Черный проходил как один из ведущих лидеров преступной среды Подмосковья, направо и налево раздающий указания о наездах, разборках и мокрухах и по невероятной своей хитрости до сих пор не попавшийся. На самом деле этот старпер больше гундел о старых колымских временах и при случае без остановки часами мог рассказывать о том, с кем сидел, кто в какой колонии был «хозяином», и как суровый быт и строгие правила прежней зоны разительно отличались от современного хаоса и беспредела.