— Будешь коммунистом, не будешь, а в Бога верь, ты же крещеный и православный, — стояла на своем мать. — Отпуск-то большой?
— Месяц, — вздохнул Александр и повторил: — Целый месяц.
Тихая, невидимая радость охватила его. Родной дом — сколько вложено в это понятие, не передать словами. Дом, в котором ты вырос, где научился ходить, где все было первым: слова, игрушки, книжки… Где все знакомо до каждой мелочи, от трещинок на подоконнике и до пятнышек на старой мебели, потемневшей от времени. Яблоня, посаженная отцом, она росла вместе с тобой, вымахала чуть ли не до конька крыши и теперь встретила тебя, как старого друга. Калитка скрипит так же, как и десять лет назад. Все знакомо с детства, даже запахи. Родина начинается с родного дома, и любовь к Родине тоже начинается с любви к нему…
На новом огромном заводе сельского машиностроения трудилась половина жителей городка. Строительство цехов для выпуска товаров широкого потребления еще продолжалось: то там, то здесь вспыхивали искры электросварки. Десятки людей, машин и механизмов укладывали бетон, пробивали отверстия в стенах, тянули по полу кабели электропроводки, устанавливали оборудование. Невольно оглядываясь по сторонам на работающих, Орлов шагал по стройке.
«И где я здесь ее найду? — подумал он. — Наверное, сначала надо найти контору, а там спросить…»
Молодая женщина в синем рабочем халате с большой стопкой бумаг в руках едва не столкнулась с Александром, выходя из-за нагромождений строительных металлических конструкций. Это была Таня. Они стояли молча несколько секунд, разглядывая друг друга. Наконец она поздоровалась с Александром. Голос был полон тревоги. В ее глазах застыл немой вопрос: «Зачем ты пришел?»
— Здравствуй, Таня, — тихо произнес Александр.
Он смотрел на нее, узнавал знакомые черты и удивлялся новому, что появилось в ней. Время и обстоятельства меняют людей, переделывая на свой лад, и человек ничего не может с этим сделать.
— Замуж вышла? — спросил он.
— Да, а что? — с вызовом ответила она. — Тебя ждать?
Александр не знал, что сказать. Зачем он искал ее?
Что эта встреча могла изменить? Прошлого не вернуть, как ни старайся. Оно исчезает, как след от падающей звезды. И только память стучит в виски. Память не сотрешь, как магнитофонную ленту.
Орлов круто развернулся, почти по-военному, и решительно зашагал прочь. Таня сначала с недоумением, а потом с горькой усмешкой смотрела ему вслед. Когда силуэт Орлова пропал за рычащими бульдозерами, она как от наваждения встряхнула головой и, еще крепче перехватив бумаги, пошла по своим делам…
В этот вечер впервые в жизни Орлов напился до чертиков в компании с Виктором Семеновичем Шаровым…
В войсках
Служу я там,
Где плавятся пески.
Где девушки
Дороже злата…
Раскаленный воздух киргизского предгорья Памира размывал силуэты мишеней на стрельбище. Трескотня «Калашниковых» эхом отдавалась в ближайших горах. В хилых кустарниках небольшая группа солдат безнадежно искала спасительную тень. Обычный день. Разведрота стреляла третье учебное упражнение.
Отчаянно пропылив и взвизгнув тормозами, остановился как вкопанный зеленый уазик. Из автомобиля вылез комбат Бадалин без фуражки и в расстегнутом кителе. Щетина и опухшие с краснотой веки выдавали похмельный синдром командира. Спеша навстречу к нежданному начальству, от группы офицеров отделился ротный. Он нервно покусывал кончики усов, ожидая разноса. Не успел ротный приложить ладонь к виску, как комбат прохрипел:
— Оценки?
— Три двойки, товарищ подполковник, — доложил командир роты.
— Что?! — заорал комбат и повернулся к замершему по стойке «смирно» солдату: — Автомат!
Сорвав оружие с плеча, молодой парнишка в выгоревшем добела ХБ резко бросил его подполковнику. Бадалин ловко поймал «калаш» и снова крикнул:
— Магазин!
Солдат лихорадочно расстегнул подсумок и, выхватив снаряженный рожок, перебросил его комбату. Бадалин примкнул магазин к автомату, лязгнул сталью затвора и, не поворачиваясь к ротному, спросил:
— Так, а где твой молодой лейтенант? Как его… — вспоминая фамилию, комбат физически напрягся.
— Орлов? Да тут он, товарищ подполковник, — опередил Бадалина командир роты.
— Это хорошо, что тут. Давай его сюда! — приказал комбат и, что-то вспомнив, пробормотал себе под нос: — Ну ничего, подождет. Невелик ферзь.
Александр подбежал в ярко-зеленом новом ХБ и, подтянув ремень автомата, быстро доложил:
— Товарищ подполковник, лейтенант Орлов по вашему приказанию прибыл.
— Прибыл-убыл, — опять пробормотал Бадалин и, внимательно вглядываясь в лицо молодого офицера, приказал: — Вот что, лейтенант, пошли постреляем, а потом поедем по делам.
Они вышли на исходный рубеж. Блеклые мишени почти не выделялись на выгоревшем безжизненном стрельбище. Но это не смутило Орлова. «Хорошо, — подумал он, положив первую мишень, — что солдаты подкоптили мушку прицела, не блестит на солнце».
Комбат слыл большим любителем зеленого змия, но дело свое знал крепко, а стрелок вообще был отменный. Он уверенно положил мишени одну за другой.
Бадалин и Орлов отстрелялись одновременно. Задержав на секунду вороненую сталь автомата в руке, Александр подумал: «Молодец „Калашников“, не подвел», — и, вскинув его на плечо, полустроевым шагом подошел к комбату.
— Товарищ, подполковник, лейтенант Орлов стрельбу закончил.
— Ну что ж, Орлов, молодец! — Бадалин пристально вгляделся в офицера и спросил: — Первый раз здесь стреляли?
— Так точно.
— Отлично! Жаль будет расставаться. Поехали! — Он жестом показал на уазик.
Орлов, недоумевая, вопрошающе поглядел на командира роты. Тот пожал плечами.
Когда сели в машину, Бадалин коротко бросил шоферу:
— В штаб.
УАЗ, поднимая огромные клубы пыли, понесся по разбитой дороге. Тихую езду подполковник не признавал. Ехали молча. Всю дорогу Орлов думал о последней фразе комбата, но ничего определенного не приходило в голову.
Штаб полка — приземистое одноэтажное здание — скрывался в зелени высоких пирамидальных тополей. Прохлада внутри кирпичного строения приятно освежила вошедших офицеров. Часовой в парадной форме у знамени полка привычно вскинулся, заняв положение «смирно». Отдав честь знамени, офицеры пошли по коридору. Бадалин остановился у последнего кабинета. Орлов еще толком не знал расположения штаба, но эту дверь помнил, на ней была простая табличка «Командир полка».
— Заходи, — сказал комбат, кивнув на дверь. — Тебя ждут.
Подполковник развернулся и устало побрел по начищенному до блеска штабному паркету. Его мысли были далеки от забот молодого лейтенанта: «Дикая жара, дикое похмелье да больная жена, — горько усмехнулся старый солдат. — Что еще надо для службы?..»
Орлов поправил свое изрядно пропыленное ХБ, толкнул дверь, ожидая увидеть за ней командира полка. Каково же было его удивление, когда он увидел вместо «бати», как звали комполка солдаты и офицеры, седого полноватого мужчину лет пятидесяти в гражданском костюме. Замешкавшись на секунду, Александр доложил:
— Лейтенант Орлов по вашему приказанию прибыл.
Пытливые глаза человека в гражданском оценивающе пробежались по фигуре лейтенанта. Он представился:
— Полковник ГРУ Данилов, — и, прикурив сигарету, продолжил: — Я приехал за вами, Рейнджер. Надеюсь, вы понимаете, что наша беседа совершенно секретна. Готовится одна сложная и опасная операция. В Афгане. Предложение для вас добровольно-принудительное. В принципе можете не согласиться. Думайте. Но недолго.
Не задумываясь ни на секунду, глядя прямо в глаза полковнику, Орлов ответил:
— Я согласен, товарищ полковник.
— Что, так сразу? Подумайте, лейтенант, — его взгляд стал суровым: — Там стреляют, сынок. И убивают иногда.
— Меня тоже четыре года учили не кашу варить. Я солдат, — отчеканил Александр.
— Много чего вы изучили сами, Рейнджер, — Данилов улыбнулся. — Я смотрел ваше личное дело. Кстати, кого бы вы могли мне еще порекомендовать из ваших бывших сокурсников?
— Смотря какая работа, товарищ полковник, — искренне заинтересовался Александр.
Данилов вздохнул и бросил взгляд из окна кабинета на плац, где с песней проходила рота солдат. Повернувшись к молодому офицеру, ответил:
— В принципе обычное десантное дело: прыгать с парашютом, стрелять, взрывать и убегать. Возможен рукопашный бой. Но все это в очень трудных условиях: прыгать надо на горы, ночью, стрелять только на поражение, взрывать все до нуля. И противник очень хитрый и тоже не промах. В Кабуле вам все доведут, вашей группе. Так можете кого подсказать?
Задумавшись на секунду, Орлов ответил:
— Лейтенант Заварзин, отличный подрывник, служит в…
— Знаю, знаю, лейтенант, — перебил его Данилов. — Я смотрел его личное дело. Да, подрывник он, конечно, хороший, лучший с выпуска, но у него не все ладно с физподготовкой. Ведь так?
— Но если что, товарищ полковник, он даст фору любому другому подрывнику с двадцатилетним стажем. Я ручаюсь. А с его физподготовкой мы все равно прорвемся, товарищ полковник.
— Это хорошо, что вы так ручаетесь за друга. Только дело очень опасное. Может, не стоит друга тянуть в него?
Александр задумался: «Может, зря я распалился за Святого? И правда, на хрена ему нужен этот Афган?» Данилов прервал его раздумья:
— Ну хорошо. Собирайтесь. Полчаса вам хватит?
Александр, чувствуя запах больших жизненных перемен, бойко ответил:
— Хватит, товарищ полковник, — и тут же не выдержал, спросил: — Так что, Заварзин будет участвовать со мной?
— Посмотрим. Ваше офицерское удостоверение с вами?
— Так точно.
— Давайте его мне. Я оформлю документы. А вас жду через полчаса у штаба.