В наушниках послышался голос Ивана Эмильевича:
С желаньем кого-нибудь трахнуть
На дискотеку пришел бегемот,
Но рухнул без чувств он от страха,
Увидев, как Шпазма му...ми трясет!
Ведущие прослушивание Сократ Иванович и Николай молча переглянулись. Оба они сидели уже не в микроавтобусе, а в специальной машине, оснащенной пеленгатором, которая была замаскирована под «аварийку». Сами они были одеты в рабочие робы, поэтому могли, не привлекая особого внимания, находиться в двадцати метрах от ширмановского офиса, остановив машину во дворе соседнего дома. Возможности у Сократа Ивановича оказались вполне соответствующими ситуации. Он и в самом деле многое мог как частное лицо. Сейчас они имели возможность слушать все, что происходило в кабинете Ширмана. Шут был вызван туда для своего привычного занятия – развлечения Ивана Эмильевича и его деловых партнеров.
– А если на время деловых переговоров они включат какую-нибудь глушилку вроде скеллера? – спросил находившийся рядом Петр.
– Не включат, – покачал головой Прохоров. – Тогда весь кабинет лишится связи. А как деловым людям без связи? Нет, на наличие прослушки кабинет проверили пять минут назад, перед тем как все собрались там. Поводили приборчиками, убедились, что ничего нет, и достаточно.
– А после выступления Шпазмы проверять не будут? – спросил Водорезов.
– Думаю, нет, – уверенно отозвался Сократ Иванович. – Гостям Ширман доверяет в этом плане. Слишком много сам про них всего знает, тем «сдавать» его, как говорится, «западло» будет.
В самом деле – покривлялся шут и был таков. Перед ответственными заседаниями Ширман всегда хоть на пару минут вызывал Шпазму, чтобы поднять настроение. Так произошло и сейчас...
В кабинете Ивана Эмильевича в данную минуту происходило следующее. Деловые партнеры были в полном сборе, присутствовала и неожиданно приехавшая к отцу дочь Машенька, которая так же любила смотреть представления Шпазмы. Ей было всего девять лет, она была еще худенькой и хорошенькой, и частенько отвлекала отца в самые неподходящие моменты... Например, ей не терпелось срочно нажаловаться на няню или рассказать отцу о только что вычитанной информации о кружевных бюстгальтерах в детском журнале «Отбойный молоток».
– Машенька, я очень занят! – увидев на пороге дочь, всплеснул руками Ширман. – Может быть, подождешь часик-другой?
– Хорошо, – на радость отцу неожиданно согласилась дочь. – Посмотрю на Шпазму, потом съезжу в детское сюр-кафе, а потом вернусь к тебе.
– Замечательно, – кивнул Ширман. – Итак, друзья мои! – Иван Эмильевич обратился ко всем собравшимся в кабинете. – Для начала – приятное, потом – полезное! Начинай! – Ширман щелкнул пальцами топтавшемуся у дверей шуту.
Тот начал с уже традиционной программы. Для начала покосился на Машеньку, но когда Ширман сделал разрешающий жест, прочитал матерный стишок. Затем была включена музыка в стиле СКА, и шут начал отбивать под нее чечетку.
– А где Хрюша? – перекричав музыку и долбление в пол, поинтересовалась Маша.
– Хрюша! – позвал, хлопнув в ладоши, Иван Эмильевич.
Музыка тут же смолкла, а шут опустился на четвереньки и буквально врезался носом в ковровую дорожку на полу. Казалось, он готов был разрыть носом его лакированную поверхность. Шут хрюкал и тряс головой так неистово, что один из бубенцов сорвался с колпака и закатился под стол, за которым восседал Иван Эмильевич. Тот, похоже, не обратил на это никакого внимания. Шут же продолжал трясти головой и терзать носом покрытый дорожкой пол.
– Достаточно! – скомандовал, взглянув на часы, Ширман.
Шпазма поднялся с пола, поправил колпак. Однако дочь Ивана Эмильевича желала продолжения.
– Шпазма! Посвинничай еще! – требовательно-капризным тоном произнесла Машенька.
Круглые птичьи глаза Шпазмы умоляюще посмотрели сперва на девочку, потом на ее отца. Видно было, что шут устал.
– Маша, а волшебное слово? – напомнил дочери Иван Эмильевич.
– Шпазма, посвинничай, пожалуйста, еще! – попросила Маша.
При всех изъянах воспитания дочка Ширмана оставалась вежливой девочкой.
«Надо же, моя дочь под стать Александру Исаевичу Солженицыну обогащает великий и могучий русский язык новыми словами! – искренне восхитился дочерью Ширман. – Солженицын придумал глагол „угреться“, а Машенька не менее интересный глагол „посвинничать“... Любого мальчика, любого мужика ей куплю, какого в скором времени захочет...»
Шут вновь присел на четвереньки, захрюкал, уже в который раз стал носом рыть бархатную ковровую дорожку.
– Машенька, Шпазме надо отдохнуть! – урезонил дочь Иван Эмильевич. – Ему в ближайшее время предстоит сложная хирургическая операция.
Маша раскрыла рот, а шут перестал рыть ковровую дорожку и с опасением, снизу вверх посмотрел на Ширмана. Про хирургическую операцию он слышал впервые.
– Какая операция? – спросила наконец Машенька.
– Липосакция, – ответил Ширман. – Знаешь, что это такое?
– Знаю! – радостно отозвалась Маша.
Детский журнал «Отбойный молоток» сообщал юным читательницам и об этом.
– А знаешь, кто будет делать операцию? – подмигнув вяло улыбающемуся шуту, спросил Иван Эмильевич.
– Кто? – с нетерпением поинтересовалась девочка.
– Знаменитый пластический хирург – бультерьер Лаврентий! – торжественно изрек Ширман. – Откусит Шпазме полжопы, и привет!
Шпазма угодливо захихикал, Маша засмеялась чуть громче, но сильнее всех хохотал над своим перлом сам Иван Эмильевич. Впрочем, как и всегда.
– Бубенчик можно забрать? – спросил шут, когда Ширман перестал смеяться.
– Забирай и вали отсюда! – брезгливо ответил Иван Эмильевич. – На сегодня свободен!
Шут робко нагнулся, стал шарить под хозяйским столом. На это у него ушло не более шести секунд, как только бубенчик был извлечен, шут торопливо покинул кабинет. Следом за ним, поцеловав отца, отправилась и Машенька.
– Приятное послушали, теперь будем слушать полезное, – произнес во время образовавшейся паузы Водорезов.
Через пару секунд в наушниках послышался голос Ивана Эмильевича:
– Ну что, друзья мои, историческое заседание можно считать открытым!
Сократ Иванович облегченно вздохнул. Шуту удалось выполнить сложный маневр: сперва, во время пляски, стряхнуть с колпака бубенец с вмонтированным в него «клопом», затем вытащить из-под стола бубенец, а «клопа» при этом незаметно укрепить на ножке.
– Через каких-то две, ну максимум три недели, у нас с вами, друзья мои, будет все! – продолжил Ширман. – Полная экономическая свобода!
Говорил Иван Эмильевич несколько театрально, сказывалось, что по первому образованию он был режиссером народного театра, окончив соответствующий факультет института культуры. И сейчас в некоторой степени тоже был режиссером.
Народного театра.
Внешне Иван Эмильевич немного походил на покойного советского актера Савелия Крамарова. Только комический актер был довольно-таки спортивного телосложения, а господин Ширман изрядно располнел, особенно за последние годы. В остальном же похожего было очень много. Ширман тоже любил шутки, посмеяться, похохмить. Веселым был дяденькой, одним словом. Даже собственного шута имел. Когда-то давно, без малого двадцать лет назад, Иван Эмильевич Ширман окончил также высшие курсы сценаристов и режиссеров при Госкино. Ему тогда казалось, что он может экранизировать все! От Булгакова до Хармса, от маркиза де Сада до Эжена Ионеско. Однако действительность оказалась куда более суровой. Преподаватель сценарного мастерства, прочитав опус Вани Ширмана, написанный по мотивам романа Юрия Олеши «Зависть», произнес:
– Слушайте, Иван, а зачем вы вообще взялись за Юрия Карловича?
– Ну как же... – смутился не ожидавший такого поворота студент, – классик советской и мировой литературы...
– Вот именно – классик, – кивнул мастер сценарного ремесла, не очень вежливо перебив Ивана, – только классик этот хорош сам по себе, понимаете, Иван? Ну, без вашего... соучастия.
Ширман не знал, что сказать в ответ. Самому Ивану его трактовка «Зависти» казалась гениальной. И при чем тут соучастие?! Скорее – сотворчество.
– Если не можете сами придумать внятную историю, попросите помощи у ребят со сценарного отделения, – вынес окончательный вердикт мастер, – а Юрия Карловича, а также Михаила Афанасьевича давайте, Ваня, оставим в покое!
На этом разговор с мастером был окончен. Просить помощи у «ребят со сценарного» Иван Ширман считал ниже своего достоинства. Однако придумать «внятную историю» также оказалось выше его сил. Тогда Иван Эмильевич выкинул довольно-таки хитрый трюк. Вместо короткометражного игрового фильма (который должен был зачесться в качестве дипломного) он снял документальный. Сюжета (истории) в этом фильме не было, но зато тема была поднята весьма актуальная по тем временам. Зарождение первых кооперативов. Иван наснимал несколько интервью с уличными торговцами всякой всячиной, типа значков «Не учите меня жить», смонтировал все это, подложив в качестве фона музыку Энио Морриконе... И таким образом получил режиссерский диплом. Правда, ни документалистом, ни режиссером игровых фильмов Иван Ширман так и не стал. Вот и сейчас рядом с DVD-приставкой у Ширмана лежало несколько отечественных фильмов и сериалов. «Питер FM», «Никто не знает про секс», «Русское лекарство»... Некоторые из них вышли довольно-таки давно, но у Ивана Эмильевича все никак не находилось времени, чтобы их посмотреть. Впрочем, и без всякого просмотра было ясно, что будь Ширман режиссером, он снял бы куда лучше. Однако быть режиссером в жизни куда интересней (и выгодней!), нежели ставить выдуманные, как правило, далекие от жизни историйки.
Сейчас, открыв поистине судьбоносное заседание, Иван Эмильевич чувствовал себя одновременно и сценаристом, и режиссером, и продюсером, и исполнителем главной роли.
– Что мы имеем на сегодняшний день? – обведя взглядом всех присутствующих, Ширман остановился на Юрии Генриховиче Рыбакове.
Товарищ! Верь! Пройдет она!
И демократия, и гласность...
Ширман взял выразительную паузу, слушатели, в свою очередь, не торопились перебивать Ивана Эмильевича.
И вот тогда ГОСБЕЗОПАСНОСТЬ
Припомнит чьи-то имена! —
столь же артистично, нараспев закончил четверостишие Ширман. Все промолчали, лишь присутствующий телепродюсер Олег Молочков сдержанно улыбнулся. Дескать, шутку я понимаю и ценю, но давайте переходить к делу.
– Это лирическое вступление, не нужно понимать его буквально, – проговорил Ширман. – Теперь ваше слово, господин Молочков! – повернулся он к телепродюсеру.
Тот сначала молча вставил диск в видеоприставку, затем произнес своим характерным, немного гнусавым голосом:
– Новое шоу моего телеканала «Танцы с позорными волками»!
– Прекрасное название! Поздравляю! – откликнулся Иван Эмильевич с интонацией профессионала.
В самом деле, такое названьице обеспечивало великолепный рейтинг. Круче могло быть разве что «Кто хочет спать с миллионером?». Впрочем, ни «спать», ни «с миллионером» в новой передаче Молочкова не наблюдалось. Зато имелись «позорные волки».
– Итак – «позорные волки»! – продолжил Олег Молочков, комментируя появившихся на телемониторе персонажей.
В самом деле – десять участников нового телешоу помимо блестящих кожаных костюмов, а также сапожек были одеты в маски, напоминающие волчьи морды. За этими мордами полностью были скрыты их лица, нельзя было даже определить, мужчины это или женщины.
– Все персонажи очень известные люди, – пояснил Молочков. – Деятели шоу-бизнеса, звезды сериалов, известные дизайнеры и модельеры...
– Гомосеки, – грубовато заметил отставной генерал Рыбаков.
Молочков и Ширман никак не отреагировали. Они уже привыкли, что за последнее время слова «дизайнеры» и «модельеры» стали синонимами слов, определяющих представителей нетрадиционной ориентации.
– Суть шоу сводится к тому, что эти самые «позорные волки» стремятся всеми силами покончить с такими дурными привычками, как наркомания, алкоголизм, курение, тяга к азартным играм. Все они поселяются в загородном особняке, где начинают усиленно заниматься спортом, танцами и акробатикой, а также проявляют себя в играх на эрудицию, техническом творчестве и т. д. Задача зрителей – угадать, кто из звезд под какой из масок скрывается. До финала, разумеется, дойдут не все. Кто-то не выдержит, уединится на чердаке особняка и, забыв о круглосуточном видеонаблюдении, предастся своему любимому пороку. За это «позорные волки» будут безжалостно изгнаны из шоу, но потом могут быть возвращены, разумеется, по настоятельным просьбам телезрителей.
– Изгоняться будут алкоголики и курильщики, – категоричным тоном напомнил Ширман, – наркоманы же должны быть прощены.
– Я помню об этом, – кивнул Молочков. – Шоу закончится тем, что пятеро оставшихся снимут с себя маски, таким образом весьма символично избавятся от «позорного прошлого»... Между прочим, продюсеры многих «звезд» уже предлагают мне хорошие деньги за участие в проекте.
– Очень хорошо! Давайте дальше!
– Дальше информационно-аналитическая программа нашего уважаемого господина Желтинского.
Желтинского Ширман прекрасно знал, никогда не уважал, но сейчас этот попугай, складно повторяющий чужие слова, был весьма кстати. Когда-то Желтинский работал в Гостелерадио в службе так называемого иновещания. То есть рассказывал о замечательной коммунистической системе и ее несомненном превосходстве над капитализмом. Передачи эти велись на страны Европы, Латинской Америки, другие континенты на языках этих стран. Сегодня Желтинский говорил по-русски, и суть его речей сводилась к тому, что разрешить нужно вообще все. И легкие наркотики, и тяжелые. Героин, кокаин, марихуану продавать в супермаркетах по доступным ценам. Чтобы каждый гражданин (в этот момент ведущий невольно оговорился и произнес-таки слово «наркоман») мог их беспрепятственно купить, не рискуя при этом заиметь статус преступника. Телеведущий говорил это, упиваясь своим красноречием и собственными «гениальным» идеями. Он был уверен, что как только цены на наркотики упадут, наркомафия мгновенно разорится. Стало быть, перестанет существовать как система.
– И вообще, к чему так беспокоиться? – в финале своей речи произнес Желтинский, обращаясь одновременно и к публике, собравшейся в студии, и к телезрителям. – Мы-то с вами наркотики не употребляем, верно? Поэтому нам, интеллигентным, образованным и правильно воспитанным людям, опасаться нечего! Да и вообще, по-моему, легальная продажа наркотиков ничем никому не угрожает.
На этом, под сдержанные аплодисменты, передача закончилась. Какая замечательная фраза «Мы-то с вами...» адресована сразу всей телеаудитории! «Этот говорливый идиот считает, что легализация наркотиков подорвет экономическую базу наркомафии... Как бы не так. Наркомафия попросту узаконится и наладит поточное производство героина. Попугай Желтинский заявляет, что открытая продажа собьет цены, но и это чушь. Кто же станет продавать ходовой товар по низким ценам? А уж товар будет ходовым стопроцентно, несмотря на запрет рекламы. Водку ведь тоже не рекламируют. К тому же наши фирмы смогут выпускать, например, леденцы с тем же (или похожим) названием, что и героин. А уж леденцы можно рекламировать сколько угодно. Впрочем, это все пока в будущем...» – мысленно комментировал просмотренное Иван Эмильевич, вслух же произнес:
– Мне нравится то, что говорит этот либерал. Главная же завуалированная мысль идеологически верна. Наркотизация способствует естественному очищению общества. Тому, кто хочет умереть от наркотиков, никто не вправе чинить препятствия. Человек волен сам распоряжаться своей жизнью, своим телом. Это, кажется, основной принцип нашей демократии. И как он складно все время повторяет – «ну, МЫ-то с ВАМИ».
– Еще я готовлю развернутую дискуссию о свободной продаже наркотиков. Будут приглашены известные писатели, артисты, – сообщил Молочков.
– Только пусть они не будут вялыми, – внес замечание Ширман. – А то писатели эти частенько вялые какие-то... Как вяленая рыба. Сядут и будут мямлить, – поморщился Иван Эмильевич. – Нужен кто-то буйный. Как там у Владимира Семеныча – «настоящих буйных мало, вот и нету вожаков!» Вожак нужен, понимаешь, Молочков?
– Буйные имеются, – опустив взор, смущенно пробормотал Молочков. – Но они... нетрадиционной ориентации, а вы просили избегать педерастических тем.
– М-да... Ну что за страна? Приличный человек в лучшем случае – сильно нерусский, – позволил себе самоиронию Ширман. – Шучу. Ладно, педрилы и в самом деле не нужны... Эх, нам бы какого-нибудь космонавта на такую дискуссию. И чтобы он сказал свое веское слово. За легализацию, конечно же... Но ведь где такого сыскать? Ладно, к чертям космонавтов! Педрил – туда же!
– Таким образом, Иван Эмильевич, мы за короткое время приучим телезрителей к мысли, что наркотики – это плохо, но излечимо! Очень даже излечимо! Параллельно мы запустим несколько менее популярных программ, где известные медийные личности уже без волчьих масок также коснутся наркотической темы. Мы уже заплатили некоторым рок– и поп-идолам приличные деньги (такие они не за всякий концерт получают!) и попросили рассказать трогательные вымышленные истории о том, как они подсели на наркоту, а потом сумели взять себя в руки, вылечиться, стать известными музыкантами, жениться, завести детей... И все они старались не столько за доллары, сколько из благих намерений – показать молодежи, какое зло – наркотики, но при желании от них можно вылечиться...
«Поставляете клиентуру моим реабилитационным центрам при антинаркотическом союзе, – мысленно похвалил Молочкова Ширман. – Сперва – наркотики, потом – мои доктора и психологи, потом опять наркотики (куда ж без них после нашей имитации лечения?!)... Деньги гоняются по кругу, и это гениально!»
– Спасибо, Олег, ты на сегодня свободен! – Ширман, сдержанно поблагодарив, отпустил Молочкова.
– Итак, к идеологическому обеспечению нашей «Амнистии» у меня вопросов нет, – продолжил Иван Эмильевич, как только за спецпропагандистом Молочковым захлопнулась дверь. – Итак, основная цель «Амнистии» – организовать здесь, в России, в Эрэфии, самый крупный РЫНОК СБЫТА! И производства! Что произошло в Солнцедарском крае?
– Вы убрали конкурирующую группировку, связанную с южными наркоструктурами, – подсказал господин Рыбаков.
– Да. Но для начала в их «сельскохозяйственном кооперативе» был опробован новый способ производства героина. Его автор перед вами! – Ширман кивнул в сторону субтильного, лысеющего паренька, пристроившегося чуть ли не в углу. – Недоучившийся студент химфака МГУ, когда-то прихваченный на домашнем производстве героина людьми Юрия Генриховича, – сообщил Иван Эмильевич. – Господин Рыбаков сразу понял, что не стоит губить такой талант. Самое интересное, что этот юноша умудрился синтезировать сырье! Причем из таких культур, которые растут на всей территории РФ и с афганской коноплей ничего общего не имеют.
– Просто-таки гений! – одобрительно произнес толстый лысый господин, врач-психотерапевт с европейской известностью, специализирующийся на «лечении наркозависимости». – Таким образом, сеть наших предприятий свободна от поставок сырья?
– Абсолютно. Испытания в Солнцедарском крае это доказали окончательно. Ну а как только мы получили нужный результат, мы ликвидировали наркофабрику. Вместе с оборудованием. Выжгли специальными зажигательно-взрывными устройствами! Таким образом, мы на сегодняшний день единственные, кто владеет новым методом синтеза сырья. В ближайшее время запускаем собственное производство... Ну, и главное! Наш дорогой и уважаемый гость! – Всем своим пузатеньким коротким телом Иван Эмильевич повернулся к сидящему по правую руку от него моложавому господину с седеющими гусарскими усиками. – Вы подготовили почву о принятии закона о легализации на территории РФ всех наркотических средств?
– Конечно, – откликнулся «дорогой гость», – ряд депутатов Госдумы обязательно проголосуют «за», с ними уже проведена соответствующая работа, и еще одну часть депутатов мы убедим с помощью передач господина Молочкова, якобы наркотики легализуются с целью подрыва экономической базы наркомафии. Тех же, кто голосовать «за» не захочет, обвиним через наши СМИ в пособничестве наркомафии.
«Гениальный иллюзион!» – удовлетворенно отметил Ширман, но вслух решил никого не хвалить. Все получалось, как в некогда популярной детской головоломке «спускайтесь вверх». Там некий толстый король жил в замке, подняться на вершину которого можно было, лишь спускаясь по лестницам вниз. Художник весьма умело изобразил длинный лабиринт из лестниц, по которому и в самом деле можно было оказаться на самой высокой башне, двигаясь при этом исключительно вниз... Но то была искусная оптическая иллюзия!
– Закон разработан лично мной, одобрен несколькими авторитетными юристами, – подвел итог «дорогой гость». – Я лично вынесу его на рассмотрение в Госдуму через три дня. Еще, Иван Эмильевич, нужно будет сориентировать правозащитников. Ну какой-нибудь симпозиум на тему «Тело человека принадлежит только ему, и в выборе никто не смеет мешать...» Длинновато, да? Лучше бы чего-нибудь в рифму, типа «сделал дело – вымыл тело»... Впрочем, это про другое.
– Совсем про другое, – кивнул Ширман. – Правозащитников подключим, рифмы придумаем! – Он махнул ладонью. – Если ни у кого нет вопросов, то наша встреча окончена. Каждый отправляется по своим рабочим местам!