– Где этот?! Худощавый, лысоватый, в таких вот круглых очках?! – буквально орал на Салиха Иван Эмильевич.
Только что группа Гинеколога разбаррикадировала его кабинет, тела недавних деловых партнеров еще не успели остыть. Бывший генерал Рыбаков дернулся в предсмертной агонии, но Гинеколог лично добил его из пистолет-пулемета. А вот «худощавый, лысоватый, в очках» исчез, точно провалился сквозь землю.
– Найти и расстрелять! Немедленно! – орал Ширман.
Между тем боевики выволакивали людей из кабинетов офиса, заставляя их лечь на пол вдоль коридора, при этом руки держать на затылках.
Войдя в здание, первыми, кого увидел Водорезов, это два расстрелянных охранника. Совсем молодые пацаны были буквально нашпигованы свинцом. Идти дальше? Николай остановился. Сколько боевиков в здании? Он не знал. Что они собираются сделать? Водорезов мог только предполагать. Разумнее всего было бы покинуть здание и немедленно связаться с ФСБ, милицией и прочими компетентными органами. В это самое время из боковой двери, рядом с постом расстрелянных охранников, высунулся боевик, одетый точно в ту же униформу, что и Водорезов. Лицо его было наполовину закрыто черной тканью.
– Что там у тебя?! – спросил он.
– Все в порядке, – как ни в чем не бывало ответил Водорезов, понимая, что и в самом деле принят за своего. – Тот, что в машине, готов.
Ткань заметно изменила его голос. Впрочем, как и голос любого, одетого в подобную полумаску.
– Тогда давай наверх! – скомандовал боевик. – Или нет, погоди! Будешь со мной держать здесь оборону. Поможешь устроить пулеметную точку.
Шагнув к посту охранников, Водорезов и в самом деле увидел пулемет. Боевик сдвигал столы, обустраивая пулеметную точку на тот случай, если штурм здания начнется с главного входа.
– Вытащи оттуда шкаф и клади его сюда! – распорядился боевик, кивнув на распахнутую дверь комнаты рядом с постом. – Погоди-ка, красавчик! – вдруг остановил он Николая, видимо, что-то заподозрив. – А ты кто такой есть?
С ответом Николая выручил отобранный у «власовца» пистолет с глушителем. Пулеметчик рухнул на пол, а Водорезов быстро подхватил его пулемет и забросил в комнату. Тут же захлопнул дверь, запер ее на торчавший в замке ключ. И убрал к себе в карман. «Минус один пулемет и минус двое головорезов!» – открыл счет Николай и усмехнулся. Потом осторожно, держа наготове оружие, двинулся по коридору в глубь офиса.
– Уходим, Иван! – произнес Гинеколог, заперев дверь ширмановского кабинета. – Своим я сказал, чтобы ждали, когда я продиктую властям наши требования! При первом же выстреле со стороны улицы начинать расстреливать заложников...
Ширман вытер платком взмокший лоб. Где-то здесь в здании оставался тот, кто сорвал «Амнистию». Этот недобитый фээсбэшник, этот Сократ сын Ивана. Впрочем, чего его искать?! Если они с Гинекологом сейчас уйдут, здание все равно взлетит на воздух через какие-то двадцать минут. Вон Салих уже устанавливает на его столе взрывное устройство. Первое он уже поставил рядом с дверью. Нет, в самом деле уходить нужно немедленно! Ширман махнул рукой и распахнул дверь своего индивидуального туалета. Не прошло и пяти секунд, как перед ним и закончившим минирование помещения Гинекологом распахнулись двери шахтного лифта.
Пройдя по коридору, Водорезов оказался в просторном офисном помещении. Люди, видимо, служащие офиса, лежали на полу лицом вниз, стараясь при этом не шевелиться, но многих из них била дрожь. Каждое их движение фиксировали укороченные стволы пистолет-пулеметов, которые сжимали трое надсмотрщиков все в тех же неизменных черных куртках и шапочках-полумасках. Еще двое аккуратно поливали пол пахучей жидкостью из канистр. Николай решительно приблизился к надсмотрщикам и кивнул крайнему из них, точно старому приятелю:
– Помочь надо на входе.
– Зачем? – отозвался тот, бросив на Водорезова косой взгляд.
– Вход будут охранять трое! – пояснил Николай. – Пошли! – добавил он тоном, не терпящим возражений.
Боевик лишь пожал плечами. Затем тронулся вслед за Николаем. А когда они вышли в коридор, боевика сразила наповал «атака кобры». «Третий!» – продолжил свой счет Николай.
Если бы Ширман был верующим, то сейчас осенил бы себя крестом. Однако он был атеистом и лишь облегченно вздохнул, устраиваясь на дрезине. Дрезина была не простой, а оснащенной электрическим двигателем и мощным фонарем, который позволял ориентироваться в темном тоннеле.
– Простите, братья! – подняв голову вверх и вскинув руки, отчетливо произнес Гинеколог. – Видит Аллах, у меня не было иного выхода!
«Какие там братья?! – сморщился Ширман, но вслух ничего не сказал. – Половина, если не больше, даже не чеченцы... Наемники, обкуренные, обколотые наркотой отморозки, бандиты!»
Иван Эмильевич нажал рычажок электродвигателя, и дрезина начала стремительно набирать ход.
Водорезов вернулся в коридор офиса, на полу которого лежали пока еще живые заложники. «Будь что будет!» – решил он, делая шаг вперед и одновременно вскидывая «ПП» и снабженный глушителем пистолет. Сейчас на его стороне было преимущество – неожиданность. Двое надсмотрщиков рухнули, как сбитые кегли. Точно так же рухнул и один из поливавших пол бензином. Другой выронил свою канистру, попытался левой, не раненой, рукой вскинуть оружие, но пятый выстрел Водорезова свалил и его.
– Народ! Давайте на выход! Спасайтесь! – скомандовал заложникам Николай, одновременно занимая боевую позицию прикрытия.
Народ ждать себя не заставил. «Только бы в коридоре в спешке друг друга не передавили!» – пожелал заложникам Водорезов, и в ту же минуту почти над самой его головой прошла автоматная очередь.
Сидя на крыше, в узкой железной выемке, будто специально сконструированной для того, чтобы в ней укрывался один не слишком толстый человек, Сократ Иванович наблюдал за происходящим во дворе. Прохоров перелез-таки через карниз и добрался до лестницы, но двинулся по ней не вниз, а вверх. Он успел сделать два звонка – один в ФСБ, другой Николаю. Водорезов не отвечал, так как его мобильник растоптал ныне покойный «власовец», а в ФСБ ответили. И сейчас во двор офиса уже входила «боевая техника».
– Вы кто?! Что происходит внутри?! – Командир боевого отделения группы «Альфа» тщетно пытался хоть что-то узнать у трясущихся людей, в панике выбежавших из главного входа офиса.
Однако граждане нуждались прежде всего в медицинской помощи только-только подъехавших «скорых».
– Норд-Ост? – спросил у командира молодой прапорщик, совсем недавно принятый в «Альфу».
– Отставить разговорчики! – строго осадил его командир. – Сейчас разберемся, что здесь за «Ост»!
– На втором этаже сильный взрыв! – доложил один из наблюдателей.
Удар взрывной волны был такой силы, что спасенные заложники как по команде попадали на асфальт.
– Входим в здание! – отдал приказ командир «Альфы», застегивая ремешок каски-полусферы.
Луч фонаря осветил крупные, написанные фосфорическим маркером цифры 14—18. Это означало, что дрезина прибыла к пункту назначения.
– Все, Салих, – произнес Ширман, слезая с дрезины. – Наверху нас ждут деньги, документы на новые имена и билеты. Можно начинать жизнь заново...
– У меня есть с кем связаться в Аравии и еще некоторых других странах, – проговорил, слезая с дрезины, Черный Салих, – твой химик-синтезатор понадобится многим.
– Все решим, – кивнул Ширман, высветив циферблат своих часов. – Взрыв прогремел восемь минут назад... Мой кабинет сейчас объят пламенем. Вряд ли господ Рыбакова и остальных будут хоронить в открытых гробах... А я теперь тоже, как и ты, Салих, покойник! Так что...
Договорить Ширман не успел. Его правая нога куда-то провалилась, а через секунду он потерял равновесие и тут же дико, по-звериному взвыл.
– Что такое, Иван? – наклонился над ним Гинеколог.
– Моя нога! А... не трогай меня!!! – еще сильнее взвыл Ширман, отбиваясь от рук пытавшегося поднять его Салиха.
– Да у тебя перелом! – только и произнес Гинеколог, выругавшись при этом забористыми русскими выражениями.
– Не бросай меня, спаси! – запричитал Ширман.
– Мы ведь должны были улететь... С деньгами и новыми документами, – почти печальным голосом произнес Гинеколог. – А теперь прикажешь везти тебя в больницу? В Первую градскую или в госпиталь МВД? Извини, Иван.
С этими словами Гинеколог достал пистолет и трижды выстрелил в голову Ивана Эмильевича, который пытался было опротестовать последние слова Черного Салиха.
У Николая кончился боезапас, перезарядиться не было никакой возможности, и он бросился со всех ног к спасительному выходу. Первая пуля задела левое плечо, вторая впечаталась в корпус, но, кажется, важных органов не задела. Водорезов еще мог держаться на ногах, но кровопотеря была ощутимой. Сзади слышались очереди и громкие проклятия на самых разных языках, включая русский. И тут впереди ударила яркая вспышка. Николай почувствовал сильный удар в голову и потерял сознание.
Гинеколог без особых проблем отыскал лифтовую шахту, поднялся наверх. Сейчас он оказался в белой комнате, прекрасно освещенной, но при этом без окон и с одной узкой дверью. В комнате стояли диван, столик и большой несгораемый сейф с числовым кодовым замком. Деньги и документы наверняка лежали внутри, а он, легендарный полевой командир, не удосужился выяснить у травмированного Ширмана код!!! Сейчас Салих готов был рвать на своей голове остатки волос. Что ему теперь делать?!!
Между тем узкая дверь открылась, и на пороге появился крепкий парень, одетый в униформу подведомственного Ширману ЧОПа.
– Где Иван Эмильевич? – спросил парень.
– Ты знаешь код? – кивнув на сейф, вопросом на вопрос ответил Гинеколог.
– Нет. Код известен только Ивану Эмильевичу Ширману. Где он? – точно робот проговорил чоповец.
– Тогда сдохни, урод!
С этими словами Гинеколог вскинул свой пистолет, но парень в свою очередь успел выхватить свой. Два выстрела почти слились в один. Гинеколог оказался ловчее, его пуля вошла парню точно в переносицу. Однако чоповец задел Салиху левую руку и предплечье. Гинеколог готов был выть от злости, причем не менее громко, чем господин Ширман пять минут назад. Он порвал рубаху мертвого чоповца на лоскуты, быстренько перебинтовал себя. Затем вколол обезболивающий и дезинфицирующий уколы, достав ампулы из постоянно носимой с собою аптечки. Ну и куда он теперь? Даже на прежнее место работы он вернуться уже не сможет...
Хотя почему не сможет?
Сфотографироваться с раненым Черным Салихом возможно захочет куда большее количество народа. И фотографы с владельцем фирмы оценят столь «творческий подход», и ни один мент не придерется. Ранение не из тяжелых, бывало и хуже, там, в Чечне. И всегда на нем все заживало, как на собаке, не более чем за неделю.
Выйдя из одноэтажного, замаскированного под гараж, здания, Гинеколог вышел на проезжую улицу. Поймал такси и попросил отвезти его в центр, туда, где он работал, изображая самого себя.
– Заложник или террорист, не поймем никак. Медицинскую помощь оказали, как своему.
Водорезов на какое-то время пришел в себя, точно в тумане увидел склонившиеся над ним фигуры, слышал их далекие, точно с другого конца тоннеля, голоса.
– Ну-ка дайте на него взглянуть! Да это же Водорезов!
Николай увидел склонившуюся над ним лысеющую голову с залепленным пластырем лбом и треснутыми стеклами очков.
– Живы, Сократ Иванович? – спросил Водорезов, собравшись с силами.
– Как видишь... «Амнистия» не прошла, Коля. Здание тушат пожарники, из заложников шестнадцать спасены, двое погибли, как только прогремели взрывы. А вот из тех, кто был в кабинете Ширмана, не уцелел ни один.
– И... сам?
– Не могу сказать. Пока не знаю. Но ребята из «Альфы» нашли в его кабинете лифтовую шахту, ведущую под землю. Сейчас там работают два боевых отделения.
«Амнистия не прошла!» – закрыв глаза, повторил самому себе Водорезов. Он не потерял сознание, просто очень устал и хотел спать...
Бывшая Шпазма в этот момент находилась в десятках тысяч километров от границ России, по другую сторону океана. Сообщение о новом крупном теракте в Москве она услышала в вечернем выпуске новостей. Там же сообщили о гибели Ивана Эмильевича Ширмана, правда, не стали уточнять, что его труп был обнаружен в подземном тоннеле. Бывшая Шпазма на радостях заказала себе в номер сразу три бутылки мартини и виски. И еще сегодня поздним вечером ее должен был посетить смуглокожий высокий мальчик, работающий в гостинице носильщиком, а по совместительству выполняющий и некоторые другие прихоти обитателей (в основном обитательниц) многозвездочного отеля.
Что ж, как говорится – не зря шут бубенцами тряс.
Николай выписался из госпиталя спустя две с половиной недели. Ему еще предстояли массажные процедуры, которыми в совершенстве владела Алла Григорьевна. При выходе из госпиталя Водорезова встречали Петр Ручьев, Алла, Любовь Николаевна Дмитриева и выписавшийся из госпиталя МВД на день раньше Николая муровец Гриша Мартынов. Сократ Иванович находился на каком-то экстренном совещании – руководство ФСБ приняло решение вернуть генерал-лейтенанта Прохорова в свои ряды.
Петр уходил последним из квартиры Аллы, где проходил торжественный ужин по случаю выздоровления подполковника Водорезова. В коридоре, перед дверью, он чуть замешкался, словно хотел сказать Николаю что-то важное, но не решался при посторонних. Однако даже когда все ушли и Алла отправилась на кухню убирать посуду, Петр лишь пожелал Николаю скорейшего возвращения в строй.
Уже выйдя на улицу, Ручьев окончательно убедился, что решение ничего не рассказывать Водорезову было правильным. Позавчера, в восемь вечера, в снимаемой Ручьевым квартире раздался телефонный звонок. Петра трудно было чем-то удивить, но, услышав в трубке голос лейтенанта Красова-Крафта, он готов был прыгать до потолка. А уже через час Петр сидел за одним столом с ним и полковником Гнедичем.
– Сумели, знаешь ли, отсидеться во время взрыва в одном узеньком месте, – рассказывал Валерий Арнольдович. – Вот что, Петр. На днях заключительная акция «зондеркоманды».
– Что за акция? – спросил Ручьев.
– Нужно поставить точку в операции «Амнистия».
– Ты хочешь сказать...
– То, что ты слышал, – перебил его Гнедич, – кое-какие сведения имеем и, как сам понимаешь, не из пальца высосанные.
Задавать лишние вопросы было не в традициях спецгруппы.
– Водорезова привлечь? – задал вопрос по существу Ручьев. – Он послезавтра из госпиталя выходит.
– Не стоит, – покачал головой Гнедич. – Он хороший мужик, но никогда не был с нами. Не нужно ему это, так уж богом, видать, задумано. Однако в качестве зрителя я бы его привлек, – Валерий Арнольдович заговорщицки усмехнулся.
– Как скажете, – проговорил Петр.
– Это будет последняя акция нашей спецгруппы, – Гнедич вновь посерьезнел. – Потом, на правах командира, я распускаю группу. Решение окончательное и обсуждению не подлежит! Майор Ручьев, двое суток вам даются на отдых, потом приступаем к завершению операции «Амнистия».
Сейчас на исходе были вторые сутки, но у Петра еще было время, чтобы приятно провести его в компании кудрявой независимой журналистки Клары Форрест.
Вечером, после разговора в штабе, возвращаясь к Алле и заходя в лифт, Николай тут же обратил внимание на свежую надпись, которой не было еще сегодня утром. Она была сделана корявыми крупными буквами и находилась на уровне водорезовского роста. Пока лифт поднимался на этаж, Николай прочитал: «Н.В! Завтра, без пятнадцати девять! Музей Ленина. Жду с нетерпением. Будет очень весело и интересно!» Н.В. Это ведь его инициалы – Николай Водорезов. Впрочем, не только его. Будет очень весело и интересно... Кому?! Уже войдя в квартиру и обняв Аллу, Водорезов не мог отделаться от этих вопросов.
С другой стороны, завтрашнее утро ничем не занято.