Марина кивнула из-за монитора компьютера и указала на диван рядом с круглым столом:
— Пять минут. Уже заканчиваю.
Здесь уже корчились от смеха Маришкины помощницы: Ленолеум и Ленолеум Плинтус. После увольнения Лариски Ленолеум привела в контору свою подругу. Ни та, ни другая не в состоянии были объяснить свои странные прозвища. Неоспоримо было одно: обеих звали Еленами и дружили они всю сознательную жизнь, начиная с детского сада.
— Над чем смеетесь?
— Над собой, конечно.
— Я тоже хочу.
— Точно хочешь? Уверена? Тогда н-на тебе…
Ленолеум подтолкнула Нинке включенную электронную книжку и ткнула пальцем в середину страницы.
— «В комнату вошла крепкая старуха лет этак сорока пяти…», — добросовестно прочитала вслух Нинка и перевела взгляд на мелкий шрифт заголовка в верхней части экрана. — Борис Житков. «Утопленник».
После дня перед манекеном и изматывающего визита двух капризных клиенток, которые не знали, что они хотят носить, но точно знали, что хотят выглядеть на десять килограмм моложе, эта житейская истина Нинке была вот совсем не нужна. Поэтому она только пожала плечами и окинула профессиональным взглядом обеих Ленолеумов, убедительно опровергавших Житкова. «Крепкие старухи» всю прошлую зиму носили исключительно шорты из серого твида, только рассудительная Ленолеум надевала под них плотные колготки черного или серого же цвета, а решительная Ленолеум Плинтус разнообразила гардероб колготками в оранжевый горошек размером с пятак. Точно такими же становились глаза Маришкиных клиентов при виде этих горошков. Впрочем, к хорошему люди привыкают быстро, так что вскоре заказчики начали поглядывать на стройные ножки обеих помощниц вполне благожелательно. Нинка, сделав соответствующие выводы, в свою очередь, предложила собственным клиенткамнесколько костюмов с шортами вместо юбки. Шорты, украшенные позументом «а-ля-гусар рюсс» вообще оказались вне конкуренции.
— Как дела? Как работа? — Нинка не хотела сразу подходить к серьезному разговору.
Судя по несколько взъерошенному, но довольному Маришкиному виду, этот вопрос сегодня был совершенно безопасен.
— Убила полдня, но сделала полезное дело. Помнишь мою беглую Лариску?
— Как же ее забыть…
— До сих пор пытается переманивать клиентов. Только жадничает, завышает цены на индивидуальные заказы. Сегодня мои китайцы пересчитали ее смету. Девочка рассчитывала положить себе в карман процентов тридцать, как минимум.
— Да, девочки, они такие. Все-то им хочется много и сразу. Так вы уже на сегодня закончили?
Поняв намек, Марина отправила помощниц домой и заварила свежий чай.
— Сегодня пьем «Прогулку по лугу». Очень приличный оолонг.
— Не со вкусом молока, надеюсь?
— За кого ты меня принимаешь.
Нинкин диагноз подтвердил Маринины догадки.
— Да не вернется Артем, и это к лучшему. Просто он несколько удивлен и слегка разочарован: у новой модели жены дизайн, конечно, понаряднее, но за счет многих полезных функций, как выяснилось. Добро пожаловать в реальность.
— И?
— И теперь он думает, а не поюзать ли их обеих? И тебя заодно. Ведь как хорошо: Зульфия твой халат гладит у доски, шьет Гюли, а Фатима штопает носки.
— А я тут причем?
— Очень просто. Искать новых женщин долго, нудно и накладно. Проще провести инвентаризацию старья. Ты же его когда-то любила, да?
— Ну, когда это было…
И откуда Нинка все знает?
— Тем не менее, ты кадр уже проверенный. И, кажется, уже скучаешь с мужем…
При этих словах Нинка хищно зыркнула на Марину поверх чашки с чаем, но подруга лишь с видом оскорбленной добродетели подняла брови. Нет, эту тему она обсуждать не собиралась.
— И все же странно, что он так быстро признался, когда спалился с телефоном. Изменщики обычно все отрицают. Может быть, не ожидал, что Ольга проявит характер? Раньше-то она всегда ему уступала.
— А может быть, не рассчитывал, что сможет скрыть левые расходы. Аппетит у Ангелины ого-го какой оказался.
— В любом случае, спасибо ему, что ушел сразу. Знаешь, сколько всяких разныхкишкомотов женам и любовницам сказки про вечную любовь рассказывают? И тянется эта нервотрепка годами, заметь.
Маришка повертела в руках фарфоровую чашку с синим драконом.
— Нин, а когда ты сама утратила веру в вечную любовь?
— Знаешь, у меня в детстве были попугаи-неразлучники. Жили-жили, а потом один другого загрыз. И потом еще много лет жил долго и счастливо. Вот тогда и утратила.
Глава 12
Июнь
Марина окинула цепким взглядом зал ресторана. Днем здесь почти никого не было: компания из пяти человек в глубине зала, парочка у окна, еще две девушки ближе ко входу. Опаздывать на деловые встречи она не любила, хотя ВазгенГамлетович (а попросту Гамлетыч), был клиентом настолько давним, и столько раз выражал надежду на «более тесную дружбу», что можно было бы и не спешить.
Ресторанчик «Нагасаки», не смотря на свое многозначительное название и вполне приличные роллы, больше славился в их уголке Москвылагманом и пловом, а так же пятидесятипроцентными скидками для дневных посетителей в будни, так что Марина за последние два года стала здесь завсегдатаем и давно уже заказывала без помощи меню.
— Цезарьс курицей и глинтвейн. Безалкогольный, — уточнила она, глядя на свою припаркованную напротив окна машину.
— А так же баранину на косточке и зеленый чай, — из-за спины официанта вынырнул Гамлетыч и, сверкнув сначала своими южными очами, а затем лысиной, наклонился поцеловать ручку.
Гамлетыч был великим знатоком среднеазиатской и кавказской кухни, и одним из основных Марининых клиентов. Человек, крайне любвеобильный и, по его собственному убеждению, порядочный, он имел привычку жениться на самых «заслуженных» из своих любовниц. «Заслужить» такое счастье можно было только одним способом — родить Гамлетычу ребенка. Как человек порядочный, он должен был «дать ребенку свое имя», то есть жениться на его матери. Каждая очередная женитьба предварялась разводом, покупкой жилья для бывшей жены и необидным для ее статуса ремонтом квартиры. Иногда новая жена так же требовала обновить территорию, где она собиралась вступить в свои права. Одним словом, Гамлетыч предоставлял Марине непочатый край работы.
— Добрый день, ВазгенГамлетович. Вы тут за своего? Не знала…
— Нет, дорогая Мариночка, я просто знаю хозяина ресторана. Ни один уважающий себя узбек не откажется от хорошей баранины, сколько бы он ни претворялся японцем.
— Буду знать, спасибо. А я ожидала увидеть вас у себя в конторе. Проект почти готов, осталось учесть небольшие пожелания…
— Видишь ли, Мариночка, — Гамлетыч сиял, как новый пятак. — Я… эээ…. Проект уже видел. Мне Лариса все показала и объяснила.
Марина наморщила лоб.
— При чем здесь Лариса? Она у меня уже не работает.
— Дело в том, Мариночка, что я женюсь. На Ларисе. Она меня так любит, что просто нельзя обижать такую хорошую девочку. — Глядя, на краснеющее Маринино лицо и вылезающие на лоб глаза, он поспешил закончить: — Так что ремонтом займется она.
Гамлетыч был птицей маленькой, но гордой, потому Марина изо всех сил постаралась замаскировать смех кашлем. Отдышавшись, поздравила жениха и подняла за благополучие новой семьи свой безалкогольный глинтвейн.
— В общем, минус один и большой: ушел постоянный клиент, — рассуждала она, сидя вечером с Никитой на диване. Никита вдумчиво массировал узкие белые Маришкины ступни. — Ой, помягче, пожалуйста. Зато много маленьких плюсов: торговался он все-таки, как старая матросская шлюха, хватал Ленолеумов за задницы…
— Это точно плюс?
— Думаю, да. Платил после третьей угрозы подать в суд, но ни разу не подвел по-крупному. И вдруг бац! Женится на Лариске.
— Ну, что тебе сказать? Кривоногий, страшненький, лысый, пузатый, но орррел!
— Скорее всего, я буду поздно. Ложись спать пораньше, не жди меня.
— Хорошо, я поняла. Целую.
Никки выключила телефон и вздохнула.
Не став ни успешной актрисой (по причине бездарности, надо признать), ни гламурной дивой (Виктор был категорически против публичности) она как-то незаметно всецело сосредоточилась на своем мужчине. Ни один из ее предыдущих, которые хоть и способны были при постоянной и неослабевающей обработке проявлять щедрость, не стимулировали к достижению целей, лежащих за пределами достижения ее, Никки, персональной финансовой самостоятельности. Вся ее молодость была потрачена на ежедневное, ежечасное унизительное попрошайничество, порой Никки казалось, что уж лучше бы она согласилась работать секретаршей или влилась в ряды «офисного планктона».
Жизнь с Виктором привела ее к необходимости отшлифовать свои манеры: умение одеваться, такт и чувство юмора позволили ей выходить вместе с ним за пределы его квартиры. Он хорошо платил и получал взамен регулярный секс, возможность сосредоточиться на работе, отсутствие семейных проблем и — это оказалось для него приятным дополнением — элегантную спутницу для похода на мероприятия, где эта спутница предполагалась. Не прибегая к его помощи, Никки размещала свои средства в недвижимость, ей даже пару раз повезло на фондовом рынке. Десять лет назад ей, двадцатипятилетней, ее мечта о будущем казалась почти недостижимой: обеспеченная и независимая жизнь в домике у моря. Полная свобода от детей, родственников и обязательств перед мужчинами. Может быть, с кошкой. Теперь, когда эта мечта приблизилась почти на расстояние вытянутой руки, от нее ощутимо повеяло холодом одиночества.
Никки зябко поежилась. Удивительно, как любовь одним махом может смести в прах терпеливо выстроенный домик, финансовые расчеты, доводы целесообразности.
Разбор документов занял меньше времени, чем Ольга ожидала. Справившись с проверкой за полтора дня, она в воскресенье успела повидаться с Женькой и отвезти Саньке большой контейнер с винегретом и еще один поменьше, с котлетами. И, что самое приятное, выспалась перед началом рабочей недели, так что была «вполне свежа», когда в одиннадцать часов утра понедельника входила в малую переговорную около директорского кабинета.