— Ольга Лукьянова, финансовый консультант? Старая, страшная и умная?
— Умная. Немолодая. Симпатичная.
— И все?
— И еще полезная. Этого достаточно, Никки.
Задавать новые вопросы было рискованно, ей не следовало слишком явно демонстрировать свою заинтересованность и, тем более, беспокойство. Держа чемоданы за телескопические ручки, они вместе направились к лифту. Виктор на секунду задержался у комода, оторвал от конверта карточку и сунул ее в карман пиджака. Этот почти вороватый жест несколько омрачил безоблачное настроение Никки.
Ночью в отеле, не поднимая головы с его плеча, она спросила:
— Почему бы нам не съехаться?
— Зачем?
— Чтобы все время быть вместе.
— Зачем нам все время? Чем мы его заполним, Никки?
— Ну, тогда, нам было бы удобнее вести общее хозяйство. Мы сможем сократить расходы… И мы подходим друг другу.
— В этом ты абсолютно права.
Его голос успокаивал, а сердце под ее ладонью билось ровно и сильно. Да, она права. Он поймет, что с ней ему всегда будет хорошо. Соскальзывая в теплый сон, она не заметила, что Виктор по-прежнему лежит, глядя в темноту широко открытыми глазами.
Встречи и переговоры затягивались часов до шести-семи. Никки съездила в Гатчину и Петергоф, исходила вдоль и поперек Заячий и Васильевский острова. Виктор вызывал ее, когда у него освобождалось время для ланча или кофе, вечером, отпустив юриста и секретаря, в их общем номере просматривал почту, снова говорил по телефону. Кажется, все складывалось для него удачно: Виктор работал как вечный двигатель, но не хмурился и не уставал. Никки просыпалась под утро от его поцелуев, уютно поворачивалась к нему спиной и в полудреме наслаждалась прикосновением горячих рук к плечам, груди, животу, слушала хриплое дыхание, улыбалась тихому стону, и не пыталась открыть глаза, когда в ванной начинала журчать вода, или хлопала входная дверь. Они смогут жить вместе, жизнь мудрее расчетов, он сам это поймет.
Но, вернувшись домой, она снова не выдержала.
— Послушай, мы просто должны пожениться. Нам пора пересмотреть наши отношения, мы уже не те, кем были десять лет назад. — Никки с удивлением слышала в собственный голос. Откуда в нем эти высокие резкие ноты? Она прислонилась спиной к двери. — Давай обсудим это сейчас
Виктор, помогавший занести в квартиру покупки, теперь молча смотрел на нее. Ну, скажи хоть что-нибудь. Ведь она лучше всех этих клуш — жен и любовниц его бизнес-партнеров, знакомых и просто тех, с кем он здоровается на приемах. Ее постоянно оценивают, на нее оглядываются, ее хотят другие мужчины, они завидуют Виктору. Она ни разу не подвела его, не подала повода для сплетен, не показала, что понимает их намеки. Она заслужила свою награду. По его лицу проскользнуло что-то, похожее… неужели на жалость?
— Господи, да скажи ты хоть что-нибудь! У тебя кто-то есть? Ты влюбился?
Несколько ужасных мгновений ей казалось, что она случайно, вслепую наткнулась на истину и ударилась об нее, как о каменную стену.
— Иди ко мне, — он протянул руки, прижал к себе и осторожно повел к дивану. — Я не уверен.
Никки вздрогнула и, вцепившись в него, затряслась в безмолвном плаче. Надо спрятать лицо, он не должен видеть ее такой. Она чувствовала, как Виктор пересаживает ее к себе на колени, большая рука опустилась ей на макушку. Боже, он жалеет ее, как ребенка. Но голос Виктора звучал иначе, таким голосом детей не утешают:
— Но не думаю, что нам придется что-то менять. Если только ты не захочешь…
— Нет, — быстро сказала она и посмотрела на него сквозь слезы.
Никки не сильна была в разговорах, считая, что гораздо лучше может проявить себя в деле, а ее новая позиция давала ей значительные преимущества. Поерзав бедрами, она крепче прижалась к нему и позволила широкому вороту блузки сползти с плеча. Теперь его пальцы гладили ее шею, скользили вдоль ключицы. Она вздохнула и чуть приоткрыла рот. Нет, пусть не думает, что они воюют. Виктору не надо сопротивляться, ведь она всегда подчинялась ему, приникала, как плющ к стене, оплетала, ждала приказаний. Просто пусть ему будем немного стыдно. Пусть чувствует себя так, словно обидел котенка.
В обратную дорогу он надел джинсы и кожаную куртку, это облегчало ее задачу: Виктор никогда не позволял ей бросать на пол его офисную одежду.
Глава 14
Не зря Артем с Нинкой ругали Ольгу за отсутствие шика. Об обуви можно было не беспокоиться — купленные в Милане почти год назад туфли практически универсального фиолетового цвета подходили к любой одежде, но коктейльные платья (два черных, синее и серебристо-серое) в полной мере соответствовали определению «чистенько и прилично» и не более того, появляться такой простушкой рядом с мужчиной в английских ботинках ручной работы и сшитом на заказ костюме было бы почти неприлично. Впрочем, эта проблема Нинку только обрадовала. Она широким жестом распахнула дверцы трех своих шкафов:
— Половина моих шмоток сшита на случай, если я сойду с ума или похудею. Так что ни в чем себе не отказывай. Я бы рекомендовала вот это.
Нинка, взмахнула алым крылом, и на кровать перед Ольгой опустилось облако невесомого шифона.
— Бухгалтер выходит на тропу войны? Нет, не будем горячиться.
Ведомая безошибочным женским инстинктом, Ольга по локоть запустила руку в шелковистую, пушистую, щекотную утробу гардероба и выудила оттуда платье цвета спелой сливы на узких, расшитых крошечными бусинками бретелях.
— То есть, носить красное ты категорически отказываешься? Тогда бери заодно и этот шарф. Видишь, он шифоновый, но я его весь прострочила мохеровой нитью, он теплый и места много не займет. В конце концов, если будет жарко, просто привяжи его к ручке сумки, пусть красиво болтается.
Каждый четверг Никки выезжала за покупками. В течении недели она просматривала электронные письма из бутиков, оповещающих о поступлении новинок, затем внимательно изучала интересующие коллекции на сайте showdetail.it и, наконец, планировала свой маршрут. Портниха, иногда подгонявшая ей купленные вещи по фигуре, однажды одобрительно заметила, что Никки ни разу не приобрела подделку. В ее голосе звучало искреннее уважение.
В дверях магазина Max Mara Никки столкнулась с Натэллой. Четвертая, пока «не обкатанная» жена Николая, была как новогодняя елка увешана всевозможными пакетами из вощеной жесткой бумаги. Еще не наелась, девочка. Эта мысль вызвала у Никки улыбку, которую даже хорошо знающий ее человек мог бы принять за доброжелательную.
— Привет, дорогая.
Они, вытянув трубочкой губы, дважды поцеловали воздух около щеки.
— Вот, — Натэлла с тяжелым вздохом указала на голубой пакет. — Сбилась с ног, но нашла. Сегодня Олег открывает новый ресторан. Мой велел взять что-то с закрытыми плечами и не очень короткое. — Она хихикнула. — Вы ведь с Виктором будете?
— Ну… да.
— Тогда до вечера.
Новый ресторан? Странно, что Виктор не предупредил заранее, это на него непохоже. Неужели забыл? Впрочем, выговаривать ему по пустякам не в ее интересах. Шоппинг отменяется. Сначала в салон, затем домой. Вечером она будет во всеоружии.
В восемь часов вечера Никки сняла плечики с платьем глубокого синего цвета с двери и небрежно сунула его в шкаф. Напрасно она суетилась, Виктор не забывает ничего.
Ольга сняла руку с локтя Виктора и одобрительно оглядела зал ресторана: очень светлый, отделанный сероватыми, почти белыми деревянными панелями, с круглыми столиками и ярко красными мягкими стульями. В глубине между двумя высокими окнами на небольшом возвышении парил белоснежный рояль, и над его крышкой голова пианиста медленно кивала в такт музыке, словно одобряя неспешный диалог контрабаса и гитары.
— Джаз без саксофона, почти забыла, что такой бывает…
— Да, когда гостям надо поговорить, саксофониста отправляют за дверь.
За столиками, перед эстрадой, в широком проходе небольшими группами стояли мужчины в темных костюмах, кое-где мелькали обнаженные плечи их спутниц, но неожиданно много оказалось женщин среднего возраста в закрытых платьях.
— Публика явно не гламурная.
— Вы правильно подметили, Олег ориентировался на специфический контингент.
— Такое впечатление, что половина присутствующих чиновники.
— А вторая половина — бизнесмены. Присаживайтесь. — Виктор отодвинул стул для Ольги, затем уселся сам. Его колено почти касалось Ольгиного обтянутого сливовым шелком бедра, но лицо мужчины было совершенно спокойно и непроницаемо. — Сейчас я познакомлю вас со своим партнером. — Виктор уже смотрел в сторону барной стойки.
К ним приближался коренастый мужчина под руку с улыбающейся спутницей. Худощавая и золотистая, словно поджаренная гренка, блондинка — типичная жена с Рублевки. Впрочем, улыбалась она только пухлыми губами, глаза оставались равнодушными, как у золотой рыбки.
— Виктор, привет. Как дела?
— Все хорошо, спасибо. Прекрасно выглядишь, дорогая.
— И ужасно здесь скучаю. Никки с тобой? — Женщина вопросительно подняла бровь.
— Нет. Николай, Натэлла, знакомьтесь, это Ольга. Та самая.
Ольга улыбнулась и получила в ответ два оценивающих взгляда, причем мужчина поднимал глаза от узких щиколоток к лицу в ореоле почти красных волос, а его жена, напротив, спускалась от скромных серег в ушах к туфлям.
Николай оживился, Натэлла, наоборот, заскучала еще больше. Так как теперь разговор велся о кредитах, платежах и задолженностях, она молча ущипнула мужа за рукав и отошла к бару. Виктору помахали из-за соседнего столика, он коснулся плеча Ольги и встал. Ольга полностью сосредоточилась на разговоре с Николаем и старалась не отвлекаться на Виктора, все время поглядывавшего в их сторону. Уже через десять минут Николай похлопал себя по карманам, извлек на свет ручку в корпусе из белого матового металла, и дальше, увлеченно сопя, рассматривал картинки, которые Ольга рисовала на салфетке: квадратики, кружочки, стрелочки. Затем он откинулся на спинку стула и задумчиво уставился в пространство.