- Виктор, твоя гостья останется у нас ночевать?
— Конечно, нет, — вспыхнув от смущения, Ольга потянулась за телефоном. — Я сейчас вызову такси.
— Я вас отвезу.
Обе женщины ответили почти сразу:
— Не нужно.
— Ты же выпил.
— Я не пил.
— Ну, конечно, — в голосе Никки звучала усталость, — ты всегда рассчитываешь все наперед.
Ольге уже хотелось бежать отсюда.
В машине она молчала, полностью погрузившись в свои мысли. Ей было почти стыдно за них за всех: за мужчину, которые не знает, чего хочет, за женщину, так страдающую из-за него, за нее саму, не способную ни на какие эмоции, кроме осторожного сочувствия. Правильно говорила Нинка: снулая тюлька, мексиканский тушкан в анабиозе. Внезапно Ольге пришла в голову мысль, что воздух, который выдыхает Виктор вскоре попадет в ее легкие. Она быстро нажала кнопку и опустила стекло почти до половины.
— Не любите кондиционер?
— Не люблю закрытые пространства.
Виктор кивнул и больше не поворачивал лицо в ее сторону, словно прочитал ее мысли. Стало еще хуже, но Ольга упрямо тряхнула головой. В конце концов, жалеть печального крокодила только себе дороже. Виктор проводил ее до дверей подъезда, на верхней ступеньке Ольга повернулась в нему и протянула руку.
— Прощайте. Поблагодарить за приятный вечер не могу, извините.
Он взял ее пальцы в теплую ладонь, задумчиво нажал на косточку над широким белым кольцом, потянул к себе и легко обнял за плечи. Неловко разведя руки в сторону и вежливо отклонив голову, Ольга ждала. Да, это будет проблемой, подумал Виктор.
— Вы простите меня?
— Нет.
Не включая в прихожей света, Ольга выронила сумку и остановилась перед высоким зеркалом. Темные провалы глаз, контур света от горящих за окном фонарей, плотный темный силуэт фигуры. Ничего призрачного, эфемерного и недосказанного. Тело, желающее есть, греться на солнце, боящееся боли. И где-то внутри ленивая, жаждущая покоя душа. Один раз стукнули, и обиделась на весь белый свет? Выстроила стену между собой и миром, спряталась, закрыла глаза и уши? Зрелище нелицеприятное, надо признать.
Никки проследила взглядом за вынырнувшей с подземной парковки и завернувшей на улицу машиной. Она поправила занавеску на окне, переставила тарелки и бокалы в посудомоечную машину и вытерла стол. Нет, этот дом мой, подумала она. Я его заслужила.
Стоя на светофоре, Виктор барабанил ладонями по рулю в такт мелодии. Музыка отвлекала, мешала думать, и он со вздохом выключил радио. Решительный отпор Ольги оказался для него полной неожиданностью. Приходилось признать, что первое впечатление его не обмануло. Его влияние и деньги имели для нее значение только в офисе компании. Вне его пределов для нее начиналась жизнь, где за доброту платят добротой, за любовь любовью. Что у него осталось, что он сможет ей предложить? И что делать с Никки? С каждым его вздохом, она впивалась в него все глубже, словно железный крючок. Их соглашение, такое разумное и честное, оказалось самообманом для обоих. В молодости он в слепой панике вырывался из ловушек эмоциональных привязанностей, круша все запоры и стены. Теперь он сожалел о своей прошлой жестокости к любившим его женщинам и боялся, что исчерпал посланный ему лимит бескорыстной женской любви. Виктор снова включил радио и прибавил громкость.
На следующий день глаза Раисы сверкали ярче ее якутских бриллиантов.
- Ты знаешь, кто тебя вчера подвозил? Кожухов! Бизнес по прокладке коммуникационных сетей. В масштабе планеты, судя по тому, как задышал шеф, когда я при нем упомянула об этом Викторе. Это он с начала года начал подкидывать нам подряды, если интересуешься, откуда на нас свалился квартальный бонус. Да, насчет вас с ним…
— Нет никаких нас с ним, Рая, ну ты же видела.
— А наши девочки видели совсем другое. И я теперь сама сомневаюсь, что же я на самом деле видела. В общем, шефу они уже доложили, так что не удивляйся.
— Какой же гадюшник наша бухгалтерия, а?
— Ты нас недооцениваешь, дорогая. Вполне себе полноценный серпентарий.
Глава 16
Июнь
Суббота прошла в блаженном ничегонеделании. Женька с Димой укатили в Абхазию, Санька, по выходным волонтерившая на благотворительных базарах, позвонила с утра и пообещала завтра же привезти финансовую отчетность благотворительного фонда за квартал.
— Мам, ну ты же посмотришь? Хотя бы в общих чертах.
Выходить из дома не хотелось, даже несмотря на пустой холодильник. Впрочем, наличие брынзы и сладкого перца гарантировало вполне пристойный ужин. Просидев все утро со взятой из шкафа наугад книгой на балконе, на диван в гостиной Ольга перебралась только, когда над городом поплыл тяжелый запах нагревшегося на солнце асфальта.
Кажется, она задремала. Книга лежала на полу перед диваном, шея и плечи затекли. Ольга подняла «Персидские письма» и усмехнулась своему выбору. Ну, что ж, пойдем до конца, погадаем, как люди культурные, по Монтескье. Подняла голову к потолку и, зажав страницы между большим и указательным пальцем, пропустила их под подушечкой большого, затем остановилась и решительно раскрыла книгу:
Сколько всего нужно, чтобы сделать счастливым всего одного человека!
Это точно, особенно когда он сам не знает, чего хочет. Или не умеет быть счастливым. Во второй раз погладила пальцами обрез и распахнула ближе к середине:
Не быть любимой — несчастье; перестать ею быть — оскорбление.
Оскорбление? Не боль, не кровавая дыра в груди, не одиночество и тоска, а просто ущемленное самолюбие? Кажется, мудрые просветители не были склонны лелеять болячки рода человеческого.
Книга снова легла на пол, а Ольга, удобнее пристроив голову на мягком подлокотнике, рассматривала кружевную тень занавески на потолке. Уже хотелось есть, наверное, пора вставать. Сейчас: три… два… Зазвонил телефон. Нашарив его среди подушек, Ольга ответила, даже не посмотрев на экран.
— Это я, — произнес знакомый голос, — вы мне нужны.
— А вы мне нет.
Последовала пауза.
— Я уже здесь.
Он отключился, прежде, чем Ольга успела ответить. Похоже, он звонил прямо со ступенек ее крыльца, потому что почти сразу в квартире раздалась трель домофона. Ольга подошла к двери и вопросительно посмотрела в зеркало. Не открывать? Глупо, мы же взрослые люди. Он ее не съест, и вообще, она несъедобная.
Виктор с большим пакетом под мышкой и корзинкой в руке задержался на пороге, на какой-то миг ему показалось, что гладкое полотно металлической двери сейчас полетит ему в лицо. Ольга сделала шаг в сторону, и он прошел в кухню.
— Николай просил передать, — Виктор положил конверт на стол. — Судя по всему, он доверяет вашему мнению.
— Он мог бы прислать курьера ко мне на работу. Это не срочно.
— Ну, должна же у меня быть причина, чтобы явиться к вам без приглашения.
Чем меньше она будет спорить, тем скорее он уйдет. На стол рядом с пакетом опустилась корзина, завернутая в целлофан: бутылочные горлышки в золотистой фольге и что-то под ними.
— Это сыр. Не знаю, какой вы любите, поэтому взял всего понемногу.
Понемногу? Эта корзина весила килограмм десять. Ольга протянула Виктору штопор и достала из шкафа два бокала.
— Никки знает? — Тихо спросила она.
— Нет. Дайте тарелку и нож.
— Вы ей скажете?
— Возможно. Если спросит.
— Если вы сейчас порежетесь, я не стану вас перевязывать. Просто выставлю за дверь.
— Я буду очень осторожен. Держите.
Ольга посмотрела на бокал в его руке. Надо выпить, тогда ей будет проще сказать ему все, что она о нем думает.
— Не жалейте.
Он послушно долил бокал до тонкого золотого ободка. Первый же глоток согрел желудок, она залпом выпила почти до дна и поставила бокал на столешницу перед собой. Виктор потянулся и наполнил его снова.
— Вам надо поесть, у вас голодный вид. И вот еще.
Он достал из нагрудного кармана льняной рубашки узкий конверт.
— Это билеты, — ответил он на удивленный взгляд Ольги. — На благотворительный концерт. Я не смогу пойти. Вы можете воспользоваться ими сами или… передать кому-то, более заинтересованному.
Ольга прищурилась, словно собираясь о чем-то спросить, но, видимо, передумала и взяла бокал.
— Мой муж ушел к другой женщине. Я знаю, как это больно.
Виктор, чуть склонив голову к плечу, смотрел на нее с выражением бесконечного терпения. Она уже сильно опьянела, глаза под слегка опущенными веками потемнели и блестели.
— Как бизнес?
Этот вопрос застал его врасплох. Он подождал, когда она снова сделает глоток.
— Неплохо.
Да, он должен быть осторожным.
— Значит, в бизнесе все в порядке, и у вас появилось время завести себе гарем?
— Это оказалось сложнее, чем я думал.
— Другие соглашались сразу?
— Мне неловко в этом признаваться, но обычно я сам рассматривал предложения. И теперь я не знаю, как добиться женщины, которая мне очень понравилась.
— Понравилась? Ужасно? Сразу? — Ольга фыркнула и махнула рукой. — Тогда, наверное, это бессмысленно…
Ладонь Виктора легла поверх ее пальцев, он мягко отобрал у нее бокал.
— Бессмысленно что?
— Сопротивляться.
Теперь его пальцы погладили ее висок и погрузились в волосы.
— Интересно, а что это вы делаете?
— Как что? — В его голосе звучало искреннее недоумение. — Вытаскиваю заколку. Я давно хотел это сделать. Редко встретишь такие длинные волосы у женщины вашего возраста.
Что-то звякнуло о камень столешницы. Ольга попыталась откинуть голову, но его округлившаяся ладонь прочно удерживала ее затылок.
— Как же вы не понимаете? Что будет с Никки?
— Честно говоря, я сейчас не могу думать о Никки. Вы не хотите верить, но даже сейчас я ее не обманываю. — Вот как объяснить такую простую вещь этим честным серым глазам? — Лучше помолчите.
Он поднял ее на руки и быстро понес к приоткрытой двери спальни.