ской природы. Но вот голова данного экспоната имеет женский облик: длинные вьющиеся волосы, лицо, не обремененное думами, а потому слегка глуповатое, но не лишенное очарования, зеленые, туманные, глаза – главный источник вожделения, я разглядел в них тайну, некий секрет, который художник от меня утаил. Достаточно банальная тема женского начала, запертого в теле крепкого юноши. Но есть одно-единственное «но»! Мне захотелось узнать тайну, которую творец спрятал в глазах. И что ты думаешь? Я подхожу к человеку, приближенному к Богу. Это первое, что пришло мне на ум, когда я осмотрел его со всех сторон. Он напоминал мне образ Христа-спасителя из буклетов, раздаваемых бесплатно в переходе. Так как я знаком с Ветхим и Новым заветом, у меня сложилось несколько иное представление о Мессии. Так вот, передо мной стояло существо в драных лохмотьях, иначе не назовешь эту главную надежду искусства. Длинная борода, о, как она пахла, Роберт, не передать словами, я отошел от него на несколько шагов, чтобы возможно было вести диалог и не отвлекаться на запахи странного происхождения. Но вот лицо его мне показалось умным, у него был всепоглощающий взгляд, словно он боялся упустить некие детали, а оттого смотрел на вещи широко открытыми глазами. Между нами произошел следующий диалог:
«– Доброго дня, необыкновенной души человек, насколько я понимаю, вы – отец этого творения?
Я показал на работу.
– Да, эту картину нарисовал я.
Сказал он с нотой незавуалированной гордости в голосе.
– Позвольте вас спросить, мне показалось, что в данном изделии присутствует некая тайна, так сказать, ключ к разгадке вашей души. Не могли бы вы со мной этим поделиться? Открыть передо мной запертую дверь. Не сочтите за наглость, я понимаю, это ваш труд, ваше бесценное время, которое никто уже не вернет. Но я готов предложить, своего рода, материальное возмещение, меня интересует всего один ответ.
Повелитель кисти посмотрел на меня с недоверием.
– О какой сумме идет речь?
– Я люблю деловой подход, не скрою, вы мне сразу приглянулись, – я вежливо засмеялся, больше для вида, а затем ровным голосом продолжил: – Скажем, размер вашего вознаграждения напрямую зависит от удивления, которое я испытаю, получив ответ на свой вопрос. Поверьте мне на слово, я много чего в этой жизни видел и слышал, а потому всегда найду отличие между подлинником и подделкой. Поэтому не советую вам лгать, чтобы набить себе цену, будьте со мной предельно откровенны. Сумма моей выплаты начинается с пятидесяти центов и достигает нескольких тысяч долларов, если вы сумеете меня поразить. Я ищу то, чего пока не встречал, а за это я привык платить дорого!»
– Это в твоем стиле, Эн. Я наконец вспомнил Жана Фиаско. Не сочти за грубость, ничего личного, но этот тип абсолютно бездарен. Я не разглядел в его работах ничего осмысленного.
– В какой-то степени ты прав, Роберт, и я бы с тобой полностью согласился, но ты дослушай меня до конца.
«– Итак, какую тайну вы скрыли в глазах?
Он расправил плечи и почесал лоб.
– Девственность.
– Вот как! Уточните, ее или его?
– Их обоих.
– Значит так? Девственность? Признаться честно, я несколько удивлен, хотелось бы услышать обоснования для такого непредсказуемого заявления. У вас они есть?
Он явно не был к этому готов.
– Мы так не договаривались, вы хотели получить честный ответ – я его озвучил, а объяснять смысл своей задумки я считаю унизительным для себя. Вы меня этим оскорбите!
– Конечно, конечно. Простите меня, как я об этом не подумал.
Я достал портмоне и вытащил из него сто долларов.
– Да, кстати. Мне бы на прощание хотелось вам ответить на тот вопрос, который я задал. Видите ли, дело в том, что я подошел к вам, зная ответ на свой вопрос, а пожертвовать новому дарованию мира сего сто долларов – благородное дело. Не находите? Я ведь сам был художником и знаю, каково это – нарисовать на бумаге ужин и запихнуть его себе же в рот! Так вот, я спросил вас о тайне, спрятанной в глазах, но ведь там нет никакой тайны для вас, откуда ей там взяться, если вы ее туда не вкладывали. Ваша работа – это не что иное, как зеркало, в которое смотрит ваш зритель. Если в отражении он увидит себя или мир, который его окружает, – он поймет вашу работу и позволит себе ее оценить. Я увидел себя в вашем творении, и разглядел в тех зеленоватых, чистых глазах – свою собственную тайну».
– А дальше я попрощался и отдал ему сто долларов. Но вопрос остается открытым, Роберт, какую тайну я скрываю в глазах?
Роберт был возмущен.
– Ронни, оставь свои интриги для домохозяек. Я не разглядел в этой мазне ничего толкового, он же не Леонардо да Винчи, а всего лишь очередные наброски бестолкового дармоеда. Ты знаешь, сколько я видал таких?
– Ты же критик, Роберт, а потому ты много видал таких. Твоя профессия – это твое наказание, ты видишь во всех бездарность, потому что таковым считаешь себя.
Собеседник Эн засмеялся.
– Да, мы с тобой в этом братья, Ронни! Ты меня понимаешь, как никто другой. Но я об этом смело заявляю, а потому не хочу, чтобы такие, как я, хоть как-то упоминали о себе!
– Ты неисправим, Роберт, возможно, поэтому в твоей жизни до сих пор ничего не изменилось. Ты готов потопить каждого, даже не взглянув на его работу или хотя бы в его глаза. Какая тайна скрыта в моих? Ты говоришь о вещах, о которых не имеешь никакого представления, ты готов до потери сознания критиковать чужое полотно, тебе даже и не нужно смотреть, ведь ты видишь во всем только себя одного. Сколько ты художников погубил – десять, тридцать, сорок? Это не цифры, Роберт, человеческие души, пускай и нежнее наших, но веса в них при этом не меньше.
– Нет-нет, Ронни, ты меня не черни. Я объективен в своих оценках, а потому мое мнение было и останется авторитетным. Пусть я и обделен талантом, как таковым, но это не мешает мне смотреть на вещи объективно.
– Хорошо, Роберт, как скажешь. Тогда оцени для меня работу Жана Фиаско по десятибалльной шкале, где ноль – это самая низкая оценка.
– Один, – не задумываясь, произнес мужчина.
– Почему один?
– За попытку воссоздать в мужском теле женскую сущность. Увы, ему это не удалось!
– А другого я от тебя и не ожидал, Роберт, но тем не менее, я открою тебе тайну, скрытую в моих глазах.
– И что это за тайна?
Роберт посмотрел на Эн Ронни с насмешкой.
– Жан Фиаско – это моя выдумка, нет такого художника, я его придумал несколько минут назад. Шах и мат, Роберт. Честь имею!
В зале наступила гробовая тишина. Я тихо вернулся на свое место, а спустя несколько долгих мгновений – казалось, что секунды тянутся вечность – послышались шаги. Мужчина прошел мимо меня и изо всех сил хлопнул дверью, колокол упал на пол.
Я не успел еще собраться с мыслями, как ко мне подкрался Эн Ронни.
– Перед тобой стоял человек, который отправил в ад не одного художника, а, наверное, сотню, ты не изучал мифологию, Габриэль? В Древней Греции его называли Хароном, существо, перевозившее души умерших в преисподнюю. В современном мире – это Роберт Фаус, художественный критик. Многие мастера кисти мечтали бы никогда о нем не знать, а тем, кому довелось услышать о нем, не повезло – зачастую, о них забывали. И если бы Жан Фиаско существовал на самом деле, то уже завтра он бы исчез с лица земли. Ты даже не представляешь, мой дорогой друг, какой властью наделен этот человек.
Глава пятая
Эн Ронни ушел за кофе в ближайшую кофейню, я тем временем пытался повесить колокол на его прежнее место. Мне не давал покоя этот странный гость.
Дверь открылась, я отступил на шаг.
– Габриэль, брось его, меня этот звон раздражает не меньше, чем тебя, он мешает мне думать, а потому я много раз на день отвлекаюсь на нового посетителя.
– Как скажешь, Эн.
Я положил колокол на стол. И встал за свое рабочее место. Эн поставил передо мной бумажный стакан с эспрессо.
– Так на чем мы остановились? Вспомнил! Ты утверждаешь, что твоя героиня имеет свои собственные права и даже чувства.
– Не совсем так, но…
Он сделал вид, что не услышал меня.
– Хорошо! Давай посмотрим на эту ситуацию с другой стороны, не как «автор» – «героиня», а как «мужчина» – «женщина».
Меня поразило, что он так быстро сумел забыть свою недавнюю беседу с Робертом.
– Эн, я не перестаю удивляться.
– Чему, Габриэль?
– Как ты можешь, так легко выйти из одного диалога и вернуться в другой, такое чувство, словно мы закончили свой разговор всего секунду назад, а между тем уже прошло больше часа и многое успело произойти за это время.
– А что, собственно, успело произойти, Габриэль? Ты подслушивал наш с ним разговор, а потому должен был заметить, что ничего важного не было произнесено вслух. Это была всего лишь очередная партия в «дурака и пешку», и откровенно говоря, пусть в этот раз я и не оказался дураком, но очередной час моей жизни был потрачен впустую. Что такое полезный диалог? Это когда один человек делится какой-то нужной информацией. Роберт не подарил мне ничего ценного, впрочем, как и я ему, а потому я признаю такое общение бесполезным.
Эн одним глотком выпил весь кофе.
– Хотя нет, признаюсь, кое-что полезное все же присутствует для меня. Мой груз не так уж и давит на плечи, когда я вижу человека, ноша которого тяжелее моей. М-да! А вот наш с тобой диалог – это нечто другое. Твои вопросы пробуждают во мне интерес, а это такая же ценность, как и мой опыт, который ты получаешь взамен.
– Я понимаю.
– Хорошо, а теперь продолжим. Твоя героиня – это обыкновенная женщина, со своими слабостями, предрассудками и странностями. Ты, как автор, предстаешь перед ней в лице мужчины. Я верно понимаю?
– Да.
– А потому в первую очередь тебе стоит быть с нею снисходительным и аккуратным в речах. Не стоит при первой же встрече демонстрировать свое превосходство и власть. Попробуй сначала прислушаться к ней, пусть она даже не догадывается кто ты такой, стань ее другом. И поверь мне, Габриэль, твое произведение откроется для тебя с абсолютно неожиданной стороны.