Машина летит как по ниточке. Интересно – каким способом он зафиксировал баранку? А, ладно – после спрошу. Сейчас работать надо. Я давлю на тормоз – до усадьбы Лабаза 150 метров. Ближе подъезжать пока не стоит.
Хлебовозка стремительно вышибает ворота, влетает во двор и со всего маху врезается в фасад дома. Внешне монолитная несущая стена на самом деле оказывается не столь уж и монолитной. Хлебовозка достаточно легко проламывает ее и всей кабиной вваливается внутрь дома, гулко ударяясь фургоном о верхнюю часть фасада.
В этот момент Клоп протягивает дистанционку в направлении усадьбы, широко разевает рот и жмет на кнопку… Нет, специалист он, конечно, прекрасный, но в этот раз, как мне кажется, слегка переборщил.
Взрыв гремит так оглушительно, что я на миг глохну и перестаю что-либо соображать. Два обломка кирпича долетают до нашей машины и звонко ударяют по крыше.
– От коз-зел! – ругается Джо. – Обещал, что безопасное удаление – 50 метров!
Я бросаю машину вперед, резко торможу и командую:
– Пошли! Работаем по расчету!
Вторая часть команды не нужна. Каждый и так прекрасно знает, что делать. Это просто дурная привычка – командир должен командовать, на то он и командир.
Бойцы шустро выскакивают из машины и моментально встают на исходные позиции. Барин влезает на крышу «Чероки» – изготавливается для стрельбы стоя «мухой» по нижним окнам дома. Джо и Мент в таких же позах растопырились справа и слева в паре десятков метров. Их цель – окна второго этажа.
Чуть поодаль, на флангах, Винт, Лось и Север целятся в окна из «КС-23», заряженных «Черемухой». Все это происходит буквально за считанные секунды.
Едва кирпичная пыль от взрыва чуть-чуть рассеивается, я ору во все горло: «ХО!!!» Почти одновременно с трех направлений с яростным шипением стартуют «мухи».
Шарах-бах-бах!!! Взрывная волна рвет перепонки. Гранатометчики, втянув головы в плечи и широко разинув рты, лихорадочно рвут из-за плеча по второму футляру.
– ХО!!! – командую я охрипшим голосом. Опять шипение, мощный взрыв, кудлатые клубы кирпичной пыли… Барин, потеряв равновесие, кувыркается с крыши «Чероки» – его ловит нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу Сало, оставшийся на полминуты не у дел. Отчего-то этот эпизод вызывает у меня приступ дикого смеха. Время для веселья не самое подходящее – соратники удивленно смотрят на меня и переглядываются. Да уж!
– Газы! – фальцетом командую я, и, достав из сумки противогаз, неторопливо напяливаю его на голову.
Группа применения спецсредств выпаливает один за другим пятнадцать 23-миллиметровых патронов «Черемухи-5». Стрельбы из «КС-23» имеет свои особенности, а мои травители не практиковались в данном упражнении – упустили этот момент. Примерно треть выстрелов в цель не попадают, но и десяти снарядов для одного дома выше крыши.
Спустя несколько секунд из окон дома начинает валить едкий белый дым.
– ХО!!! – ору я противогазным голосом и мчусь к сорванным воротам. Все мое противогазное воинство с автоматами наперевес вламывается вслед за мной в огромную неровную арку, обрамляющую горящий остов хлебовозки, и разбегается по чадящему особняку.
Отовсюду валит черный дым – горит мебель, паркет и деревянные фрагменты облицовки. Этот дым перемешивается с хлорацетофеноном, и в результате образуется адский состав, которым, естественно, дышать невозможно.
Навстречу мне из боковой двери кто-то ползет без противогаза, с закрытым тряпкой лицом, волоча за собой автомат. Молодец – оружие не бросил! Пнув его в бок, я срываю с лица маску и пытаюсь произвести идентификацию личности ползуна с физиономией главаря коридорной группировки, прочно засевшей в зрительной памяти. Это довольно проблематично – лицо распухло до безобразия. Вспоминаю приметы – у Лабаза справа в верхнем зубном ряду золотая коронка и Г-образный шрам на переносице. Нет, это не Лабаз. Короткой очередью перечеркнув жизнь бедняги, я двигаюсь дальше. Извини, паря, – работа такая.
В разных уголках дома периодически раздаются автоматные очереди. Соратники добивают деморализованного врага и по ходу дела ищут Лабаза. Именно в такой последовательности, а не наоборот: основная задача – уничтожить группировку. Ну а если получится – захватить главаря живьем…
Спустя сорок секунд стрельба смолкает. Я выбираюсь на улицу и принимаю доклады. Лось, выскакивая наружу, победно поднимает вверх три пальца. Знаю, Лось, знаю – ты отменный стрелок. Имели счастье лицезреть твою работу.
Вот Барин – показывает один палец. Север – тоже один. Джо и Мент тычут мне четыре пальца, и я не могу сообразить: то ли каждый завалил четверых, то ли по двое на брата.
Сало и Винт ничего не показывают – они тащат за ноги здоровенного детину, кряхтя от натуги через мембраны противогазов.
Голова у детины в крови и правая штанина – тоже. Но он жив – прижимает к лицу мокрую футболку и свободной рукой цепляется за все подряд. Не хочет, сволочь, чтобы тащили! Отобрав у пленника тряпку, я некоторое время всматриваюсь в распухшую физиономию и с радостью убеждаюсь, что искомый объект обнаружен. Это Лабаз.
– Ну че вы тама застряли! Сваливать надо! – нетерпеливо кричит Клоп, заглядывая во двор. Все это время он на втором «Чероки» дежурил на «стреме».
– По местам! – командую я.
Спустя тридцать секунд мы в составе двух джипов во все лопатки улепетываем на базу.
– Быстрее работайте! Движение к вашему участку началось! – торопит из радиостанции встревоженный голос полковника.
– Уже все, – буднично отвечаю я. – Закатку закончили. Экспедитора забрали. Выдвигаемся в хозяйство.
– Пять баллов! – кричит полковник. – Пять баллов… Я сейчас тоже буду, – и отключается.
Спустя полчаса мы вводим слезоточивого Лабаза в гостиную дома полковника. Все сияют, как пожарная каска. Я скромно опускаю взгляд, чтобы не расхохотаться от радости. Чувствую себя победителем. Акция проведена блестяще. С нашей стороны потерь нет. Группировка уничтожена, КОРИДОР – свободен. Глава группировки пленен. Чтобы соорудить новый КОРИДОР, лабазовским начальникам потребуется вагон времени, полрефрижератора трупов и куча бабок. Какие убытки!
Полковник должен прыгать от восторга и целовать меня взасос в сахарные уста. Но он почему-то не прыгает. Шведов выряжен в старенький спортивный костюм и глухой – от горла до колен – клеенчатый фартук. На лице его недовольная мина.
Ковер в гостиной свернут в рулон, посреди комнаты стоит стул, рядом со стулом – тазик. На треноге укреплена видеокамера, на столе аккуратно разложены плохосочетаемые аксессуары: диктофон, тетрадь с ручкой, паяльник, включенный в переноску, плоскогубцы, стоматологические щипцы и три набора для иглотерапии. Чего это он? Ах да, – совсем забыл! У полковника нет пентонала. Давеча, бедолага, жаловался, что сейчас с этим проблема – практически невозможно достать.
– Пять баллов, – повторяет полковник и, скорбно вздохнув, окольцовывает Лабаза наручниками, – отдыхайте, ребята. А я тут немного поупражняюсь на досуге…
Глава 17
Поздняя осень в подмосковных лесах завораживает и пугает своей первозданной тишиной. Ноябрь уже перевалил на вторую половину и теперь каждое утро куражится над обитателями подлеска, стращая сыпануть могучую порцию снега, который не растает до самой весны. Все вокруг замерло в преддверии зимы…
Правительственная зона совсем рядом – каких-то 30 километров. По статусу и чину товарищи, которые нас интересуют, могут либо просто позволить себе пользоваться государственной дачей, либо возвести в правительственной зоне свое частное владение. Но строительство в номенклатурном секторе частных хором сопряжено с рядом довольно ощутимых неудобств.
Во-первых, там туговато с землицей. А потому молодецки развернуться, скажем, на участок для гольфа и роскошный зимний сад площадью в полтора гектара ну никак не получается.
Во-вторых, всякое перемещение в правительственной зоне четко фиксируется соответствующей службой, которая в нынешние стремные времена, как ни странно, хуже работать не стала. Это значит, что все посетители и гости обитателя правительственной зоны, независимо от их общественного положения, могут так или иначе фигурировать в ходе специального расследования. Такие расследования в последнее время частенько проводят особые следственные бригады Генпрокуратуры России – коль скоро для того складываются «благоприятные» обстоятельства.
И последнее: каждый, кто допущен к госкормушке, прекрасно знает, что иерархия в официальных отношениях властей предержащих должна неукоснительно соблюдаться.
Поэтому власти не допустят внезапного возникновения рядом с непритязательными по европейским меркам дачами первых лиц государства чудовищно роскошного, мраморного терема какого-то там Мандрыкина, входящего в пятый десяток табели о рангах.
Так вот – чтобы принимать каких угодно посетителей и гостей в любое время дня и ночи, возводить все, что пожелает душа, на неограниченном пространстве и не мозолить глаза первым лицам, вызывая опасное чувство жлобства, интересующие нас господа взяли и возвели свои загородные билдинги в 30 километрах от правительственной зоны. В девственной тиши подмосковных лесов.
Вот они – новые здания из финского кирпича, облицованные мрамором и похожие, как братья-близнецы. Три пятиэтажных дома, на 32 комнаты каждый, талантливо выполненные в стиле ампир заморскими мастерами, расположенные на живописных лужайках и отстоящие друг от друга на удалении до 500 метров. Строить их начали одновременно, и, сработав за рекордно короткий срок, уложили последний кирпич к 9 Мая – 51-й годовщине Победы. Ха! Вот юмористы! Трехнуться можно…
Стоимость каждого дома колеблется от двух с половиной до трех миллионов баксов. Это, согласитесь, довольно прилично для российского госдеятеля, которому Закон запрещает заниматься коммерческой деятельностью и, стало быть, тем самым лишает его дополнительных доходов. А месячная зарплата этого деятеля, как он сам заявляет, честно глядя в глаза миллионам телезрителей, составляет два с половиной «лимона» деревянных.