— Нет, потому что тогда все в этом доме сочтут вас сумасшедшей.
Наконец я позволила им отвести меня в комнату для сна.
Здесь мне стоит назвать имя нового персонажа моего рассказа. Это та самая дама, которая была корректором и собиралась возвращаться в Бостон. Ее звали миссис Кейн, и она была столь же храбра, сколь добросердечна. Она пришла в мою комнату, села рядом и долго говорила со мной, осторожно распуская мои волосы. Она старалась убедить меня раздеться и лечь спать, но я упорно отказывалась. За это время несколько других жильцов собралось вокруг нас. Они по-разному высказывались о ситуации.
— Бедная дурочка! — говорили они. — Она на самом деле безумна.
— Я боюсь оставаться в одном доме с сумасшедшей.
— Что, если она убьет нас всех еще до утра?
Одна из женщин хотела вызвать полицейских, чтобы они увели меня прочь. Они все и впрямь были серьезно напуганы.
Никто не хотел отвечать за меня, и та дама, что занимала одну комнату со мной, заявила, что она не станет оставаться с безумной за все деньги Вандербилтов. Тогда миссис Кейн сказала, что она согласна побыть со мной. Я выразила свою готовность остаться с ней, так что она легла спать в моей комнате. Она не стала раздеваться, просто прилегла на постель и исподволь следила за моим поведением. Она еще пыталась убедить меня лечь, но я не могла решиться на это. Я знала, что стоит мне опуститься на подушку, я засну и буду спать сладко и мирно, как младенец. Так что я решила просто сидеть на краешке своей кровати и неподвижно смотреть в пустоту. Моя бедная соседка была совершенно точно расстроена. Каждую минуту она поднимала голову, чтобы взглянуть на меня. Она сказала мне, что мои глаза блестят ужасно ярко, и потом попыталась расспросить меня, интересуясь, где я живу, как долго я была в Нью-Йорке, чем я занималась, и прочими вещами. На все ее вопросы у меня был одинаковый ответ — я говорила, что забыла совершенно все, и что с тех пор, как у меня начала жутко болеть голова, я ничего не могу вспомнить.
Несчастная женщина! Как я мучила ее, и как добра она все же была! Но я так же мучила их всех. Одной из них я даже явилась во сне — в кошмаре. Просидев в комнате час или около того, я сама испугалась крика женщины в соседнем помещении. Мне начинало мерещиться, что я уже в сумасшедшем доме.
Миссис Кейн проснулась, испуганно огляделась и прислушалась. Потом она отправилась в комнату по соседству, и я слышала, как она спрашивала о чем-то другую женщину. Вернувшись, она сказала мне, что женщине привиделся жуткий кошмар. Ей привиделась я. Она видела меня, по ее словам, напавшую на нее с ножом в руке, с намерением убить. Пытаясь спастись от меня, она закричала и таким образом разбудила себя, отогнала кошмарный сон. Потом миссис Кейн снова легла в кровать, весьма взволнованная, но в то же время сонная.
Я тоже очень устала, но собрала силы в кулак ради своей работы и решила бодрствовать всю ночь, чтобы успешно утвердить произведенное мною впечатление утром. Я слышала, как пробило полночь. Шесть часов мне оставалось ждать до наступления дня. Время шло с мучительной медлительностью. Минуты казались часами. Все звуки в доме и за его пределами стихли.
Боясь, что сон возьмет меня в свои объятия, я начала мысленно обозревать свою жизнь. Каким странным все это казалось! Любой случай, сколь угодно незначительный — лишь еще одна нить из тех, что привязывают нас к нашей неизменной судьбе. Я начала с самого начала и прожила заново историю своей жизни. Старые друзья были вспомнены с признательностью, старые неприятели, былые страдания, прежние радости вновь стали нынешними. Перевернутые страницы моей жизни вновь были открыты, и прошлое казалось настоящим.
Когда это завершилось, я смело обратила мысли к будущему, раздумывая, прежде всего, что принесет мне следующий день, и также планируя выполнение своего задания. Я гадала, удастся ли мне переправиться через реку к цели моих необычных трудов, на время стать пациенткой учреждения, заполненного душевнобольными. И, в таком случае, какой опыт ждет меня там? А что будет после? Как я освобожусь? Ах да, я уже говорила, что меня освободят.
Это была одна из удивительнейших ночей моей жизни. На несколько часов я была целиком и полностью наедине с собой и своим внутренним миром.
Я выглянула в окно и с радостью заметила слабый свет зари. Рассвет разгорался стремительно, но по-прежнему стояла мертвая тишина. Моя соседка спала. Мне оставалось вытерпеть еще час или пару часов. К счастью, я нашла некоторую пищу для своей умственной активности. Роберт Брюс в плену сохранял веру в будущее и проводил время так приятно, как это было возможно в тех обстоятельствах, наблюдая, как паук обустраивает свою паутину. Меня заинтересовали менее благородные паразиты. Все же я верю, что провела довольно ценное для натуралистов исследование. Я чуть было не провалилась в сон, несмотря на все мои усилия, когда я была внезапно встревожена и возвращена к бодрствованию. Мне показалось, будто я услышала, как что-то проползло и упало на покрывало с едва слышным шлепком.
У меня появился шанс исследовать этих любопытных насекомых весьма подробно. Они, очевидно, явились завтракать и были слегка разочарованы тем, что их главного блюда не оказалось на месте. Они бегали по подушке туда-сюда, потом собрались вместе и, кажется, о чем-то общались меж собой. Они вели себя так, словно их серьезно озадачило отсутствие их аппетитного завтрака. После некоторой «беседы» они наконец пропали, отправившись искать жертв в другом месте, и мне осталось проводить долгие минуты, обратив внимание на тараканов, чьи размеры и ловкость несколько удивили меня.
Моя соседка спала крепко и достаточно долго, но теперь она проснулась и выразила удивление, увидев, что я до сих пор бодрствую и выгляжу встревоженной. Она, по-прежнему благожелательная, подошла ко мне, взяла меня за руки и сделала все, что могла, чтобы успокоить меня, спрашивая, не хочу ли я отправиться домой. Она оставалась со мной наверху, пока почти все не ушли из дома, и только потом отвела меня на цокольный этаж, чтобы позавтракать булочкой и чашкой кофе. Позже, сохраняя молчание, я вернулась в свою комнату и с угрюмым видом расположилась там. Миссис Кейн волновалась все сильнее и сильнее.
— Что можно сделать для вас? — восклицала она постоянно. — Где ваши друзья?
— Нет, — отвечала я. — У меня нет друзей, у меня есть чемоданы. Где они? Они нужны мне.
Добрая женщина старалась утешить меня, говоря, что они обязательно найдутся. Она уже верила в мое безумие.
Но я прощаю ее. Только оказавшись в беде, человек понимает, как мало сочувствия и доброты можно найти в этом мире. Те женщины во временном доме, которые не боялись меня, хотели немного развлечься за мой счет, так что они приставали ко мне с вопросами и замечаниями, которые были бы жестоки и бесчеловечны, если б я вправду была сумасшедшей. Одна лишь эта дама из всех, приятная и вежливая миссис Кейн, выказывала настоящее женское сострадание. Она заставила остальных перестать дразнить меня и заняла кровать той особы, что отказалась спать в одном помещении со мной. Она не соглашалась оставить меня одну или запереть меня на ночь под замок, чтобы я никому не причинила вреда. Она настояла на том, чтобы остаться со мной и оказать мне помощь, если таковая потребуется. Она приглаживала мои волосы, смочила водой мой лоб и говорила со мной тем утешающим тоном, каким говорят матери с больными детьми. Всеми способами она пыталась заставить меня лечь спать и отдохнуть, а под утро встала и укутала меня одеялом, опасаясь, что я могу простыть. Потом она поцеловала меня в лоб и прошептала сочувственно:
— Бедное, бедное дитя!
Как я восхищалась храбростью и добротой этой женщины! Как мне хотелось успокоить ее и шепнуть ей, что я вовсе не безумна, и я всем сердцем надеюсь, что, если с любой девушкой случится то несчастье, которое изображала я, она сможет встретить на своем пути кого-нибудь столь же доброго и человечного, как миссис Рут Кейн.
Глава 4Судья Даффи и полиция
Но вернемся к моему рассказу. Я придерживалась своего образа, пока не вошла помощница хозяйки, миссис Стэнард. Она попыталась убедить меня вести себя тихо. Я была уверена, что ей хотелось выпроводить меня из дома всеми средствами, так мирно, как возможно. Но это было не в моих интересах. Я отказалась уходить и продолжила повторять про утраченные чемоданы. Наконец, кто-то предложил послать за полицейским. Через некоторое время миссис Стэнард надела свою шляпку и вышла из дома. Тогда я поняла, что стала на шаг ближе к сумасшедшему дому. Вскоре она вернулась, приведя с собой двух полицейских — крупных, сильных мужчин — которые вошли в комнату довольно бесцеремонно, явно ожидая встретить тут безумную и агрессивную особу. Одного из них звали Том Бокерт.
Когда они зашли, я притворилась, что не замечаю их.
— Я хочу, чтобы вы увели ее тихо, — сказала миссис Стэнард.
— Если она не пойдет с нами добровольно, — ответил один из них, — Я протащу ее по улице силой.
Я все еще не показывала, что знаю об их присутствии, но, конечно, мне не хотелось превращать ситуацию в скандал. К счастью, миссис Кейн пришла мне на помощь. Она рассказала офицерам, как я требовала вернуть мне потерянные чемоданы, и вместе они придумали план, как заставить меня пойти с ними, убедив, что мы все отправимся искать мое имущество. Они спросили меня, согласна ли я идти с ними. Я призналась, что боюсь идти одна. Тогда миссис Стэнард вызвалась сопровождать меня и велела двум полицейским следовать за нами на уважительной дистанции. Она надела на меня мою накидку, мы покинули здание через выход на цокольном этаже и пошли по городу, офицеры полиции шли за нами на некотором расстоянии. Мы без происшествий достигли участка, который добрая женщина представила мне как транспортную контору, в которой мы обязательно найдем мои утраченные вещи. Я вошла внутрь, дрожа от вполне обоснованного страха.
За несколько дней до этого я встречалась с капитаном МакКаллахом на собрании в Куперовском союзе и беседовала с ним, чтобы добыть некие сведения. Если он был в участке, мог ли он узнать меня? И тогда все было бы под угрозой, поскольку попадание на остров зависело от него. Я натянула свою соломенную шляпу так низко, как могла, и приготовилась к допросу. Разумеется, внушительный капитан МакКаллах был там и стоял около стола.