– Нет. Я не буду! Это жестоко, Анхель. У меня язык не повернется заговорить с ней о прощении предателя. Я рассказывала тебе, чем пожертвовала Мириам ради любви! На что пошла, сколько отдала! Она десять лет воспитывала чужих детей, как родных! Считаю, что эта женщина заслужила быть дваргой во всех ее проявлениях. Плевать, что там говорят за спиной. Я ее хорошо знаю. Поверь, Мира намного достойнее всех этих женушек генералов с чистой драконьей кровью! – я прикусила губы, чтобы не застонать от рыданий. Только в Зельде и не ошиблась, как оказалось. Не зря с другими дваргами у меня так и не получилось завязать крепкой дружбы. Они все лицемерно мне улыбались, а за спиной смеялись над глупой граяной, которая отдала всю себя дракону на растерзание.
От обиды, что в этот миг подкатила к горлу, меня едва не вывернуло наизнанку. Я больше не хотела слышать противных слов оправдания поступка моего мужа из уст Анхеля. С меня хватит уже произнесенного! Так же тихо, как и вошла в темный коридор, вышла в холл и поспешно спустилась по лестнице вниз, ведь до отъезда оставалось совсем немного времени. Не уважительно заставлять Ллойда долго меня ждать.
Так и не попрощавшись с Зельдой, я покинула ее дом с тяжелым сердцем, но была благодарна за помощь с лемирами.
Дракон учтиво завел меня в свой просторный экипаж и устроился напротив на бархатной скамье. Карета тронулась и помчалась прочь из Дваргона, из красивейшей резервации, которая столько лет была моим родным домом и за один день стала чужой. Теперь я вернусь сюда лишь для того, чтобы ритуалом снятия супружеской вязи поставить точку в своем браке.
– Что будешь делать после развода? – Ллойд вырвал меня из мрачных размышлений, будто мысли прочитал.
– Попробую найти работу в столице, – пожала плечами, сама не веря в успех этого предприятия. – Если не получится, отправлюсь в Оклан. Там для таких как я всегда работа найдется.
Ллойд как-то недоверчиво кивнул и скривился.
– Мое предложение еще в силе, – блеснули в сумраке кабины его черные зрачки.
– Благодарю, но после развода мне будет сложно продолжать жить в резервации, где все меня считают пустой и никчемной неудачницей, – не хотелось выливать на Ллойда накопившиеся после слов Анхеля чувства, но они вырвались наружу невольно.
– Жаль, мне будет обидно смотреть на то, как Даркар тебя окончательно сломает и поселит в столичном доме, где ты будешь биться птицей в клетке и принимать его у себя в постели после другой женщины, – вздохнул Ллойд и его глаза потемнели, а у меня дыхание сперло от страшной правды, которую он так легко озвучил мне в лицо.
– Ты ошибаешься. Я уже окончательно сломлена и сил на прощение измены не осталось, – отмахнулась, горделиво вскинув подбородок. Зря он подумал, что я способна терпеть описанные им унижения.
Ллойд молчал, пристально глядя мне в глаза. Его лицо, освещенное тусклым светом каретных фонарей, казалось непроницаемым. Но и я молчала в ответ.
Прошло несколько минут, наполненных тишиной и стуком колес о мостовую, а потом дракон вздохнул, словно сдаваясь.
– Как знаешь, Мириам, но в случае опасности ты всегда можешь на меня рассчитывать.
Опасности? – интересно, что именно он подразумевает под этим словом? Неужели думает, что Даркар способен применить ко мне грубую силу?
– Спасибо, Ллойд, мне очень приятно, что я нашла союзника в твоем лице.
Карета въехала в столицу. Ее огни, яркие и многочисленные, ослепляли после особенного шарма сумрака Дваргона. Я прищурилась, отворачиваясь от оконца, а Ллойд впервые за все путешествие улыбнулся – горькой, сочувствующей улыбкой.
– Тебе лучше поселиться там, – указал он на здание, к которому мы стремительно приближались, и я одобрительно кивнула.
Вывеска гласила: Постоялый двор «Огненная чаша» – самое престижное и дорогое заведение столицы. Собственно, о нем я и сама подумала в первую очередь. Нарваться здесь одинокой женщине на неприятности почти невозможно, а лемир, что дала подруга, хватит с лихвой.
Глава 8
Демонстративно выставляя руку с брачной вязью вперед, чтобы не возникло вопросов к моему происхождению, я заселилась в скромную комнату на втором этаже постоялого двора. Окно как раз выходило на подъездную дорожку, освещенную яркими фонарями. Среди других экипажей я разглядела тот, на котором приехала. Ллойд беседовал о чем-то в возницей и вдруг отыскал мой образ, застывший в окне. Махнул рукой и улыбнулся. Я прижала ладонь к стеклу в ответ, но выдавить из себя улыбку не сумела.
Тяжело вздохнула и задвинула шторы, отрезая проникающий в помещение уличный свет. Подошла к кровати, медленно опустилась на край и дала волю чувствам, больше не сдерживая жалобных рыданий.
Слезы текли горячими ручьями, капая на шелковую юбку платья, которое ощущалось грубым саваном, сковывающим движения и усиливающим чувство безысходности. Брачная вязь – символ нерушимого союза двух сердец, теперь просто как железный браслет, цепи которого овивали не только запястье, но и душу. Память бросала меня в вихрь прошедших лет: пышная свадьба, нарядные гости, горьковато-сладкий вкус шеде, блеск алмазов, волнение в глазах детей… И Даркар, столь величественный и властный, дающий клятву, которую сломал, так и не сумев сдержать.
Сквозь рыдания я вспоминала его слова, данные перед алтарем, его обещания любви и верности. Каждое слово теперь звучало как жестокая издевка, глумящаяся над моей наивностью и глубиной чувств. Я была слепа! А когда прозрела, стало слишком поздно.
В потоке слез появились вспышки злости на саму себя, на свою непроходимую глупость и всепоглощающую веру в любовь. Злилась и на Даркара, на его предательство и бездушие.
Я сжала кулаки, стараясь сдержать бурю эмоций, которые грозили разорвать меня на части, но слезы продолжали литься, омывая лицо и душу, очищая от боли и отчаяния. В конце концов, усталость овладела телом. Иссякшие слезы сменились вялой апатией. Я упала спиной на кровать, в безмолвном отчаянии, сдавленная тяжестью одиночества и горькой правды. Закрыла глаза и уснула.
Наутро я встала, чувствуя себя разбитой куклой, чьи суставы заржавели от слез и горя. Подошла к небольшому столику, на котором стоял графин с водой. Наполнила стакан, поднесла к губам и постаралась сделать глоток, но горло сжалось от комка в груди.
В овальном зеркале на столике отразилось лицо, обезображенное вчерашними слезами, с опухшими веками и покрасневшими глазами. Я отставила стакан и подумала о детях. Разлука с ними – вот что действительно разрывало на части. Даркар отобрал у меня не только любовь, но и счастье материнства. Как там мои драконята? Где они? Что с ними… Чувство вины, что я бросила их, жгучее и всепоглощающее, сжимало мое сердце раскаленными тисками. Надеюсь, они когда-нибудь поймут, почему я так поступила и простят.
Это хорошо, что я позволила себе выплакаться. Стало легче и появилась железная воля к новой жизни! Хватит оплакивать судьбу!
Я привела себя в порядок, переоделась и спустилась в таверну. Заказала большую порцию жареного мяса, кусок малинового пирога, щедро политого сиропом, и два бокала рубинового шеде, наплевав на рацион, которого придерживалась долгие годы для поддержания идеальной фигуры. Не помню, когда в последний раз так наслаждалась едой! Сидела одна за столиком, медленно потягивая терпкий напиток, и тихо подпевала барду, виртуозно играющему на волынке. Разглядывала посетителей и дышала полной грудью. Вкус свободы пришелся мне по нраву. Есть в нем особый шарм! Больше не надо стараться держать лицо перед важными дваргами и неделями думать, что такого надеть на очередной бал, чтобы продемонстрировать величие рода Дер-Аберкон. Не надо с раннего утра бегать по поместью, раздавая прислуге указания. И больше не надо общаться с теми, кто противен, лишь из-за того, что они влиятельные аристократы.
Но стоило мне об этом подумать, как в таверну вошли те самые жены генералов, которых я терпеть не могла!
Три дамы, облаченные в шелка и бархат, словно павлины, с распустившимися хвостами, завидели меня уже с порога и ринулись к моему столику. Их лица, обычно застывшие в масках высокомерного спокойствия, сейчас буквально пылали любопытством. Я узнала каждый: дварга Эллен с ее вечным презрительным взглядом, дварга Беатрис, чья улыбка всегда казалась мне кривой усмешкой, и дварга Лорна, бесчувственная, как ледяной памятник. Они двигались с устрашающей грацией хищниц, завидевших легкую добычу.
На миг задержав дыхание, я машинально сжала кулаки под столом. Эллен первой заговорила, голос ее звенел, словно осколки хрусталя:
– Ах, Мириам! Какая неожиданная встреча! В таком… хм… непринужденном месте, – каждое слово – тончайшая игла, пронзающая мою броню безразличия.
Беатрис с притворной улыбкой добавила:
– Я так удивилась, когда узнала, что ваша семья в этом году не посетит особняк Вофрука и пропустит грандиозный бал! – ее взгляд скользнул по моему образу – простое, совершенно не подходящее для представительницы знатного рода платье. В таких нарядах истинные дварги не ходят даже если от скуки вздумали спуститься в сад, чтобы посадить цветы.
Лорна промолчала, но ее холодный и оценивающий взгляд был еще более опасным, чем у подруг. Эту дамочку лучше обходить стороной – главная столичная сплетница и по совместительству жена генерала-дракона, который обучает Сезара военному мастерству. Короче, в каждой дырке затычка!
Я легонько улыбнулась, стараясь не выдать волнения. Рубиновый шеде, на удивление, помог мне собраться с мыслями.
– Леди, – зазвучал мой голос ровно и спокойно, – я здесь, чтобы отдохнуть. Наслаждаюсь жизнью, как видите, – мимолетно указала на недоеденную тарелку с мясом.
Эллен фыркнула:
– Наслаждаться жизнью в постоялом дворе? Запивая жареное мясо дешевым шеде? – я ничуть не удивилась ее язвительному тону.
– Не такое оно тут и дешевое, – невольно рассмеялась, вспомнив, сколько лемир отдала за сытный завтрак. – А вкус свободы, поверьте, не сравним ни с какими балами и приемами! – отсалютовала я им почти пустым бокалом. – Присоединяйтесь, леди! Не пожалеете. С удовольствием расскажу вам, почему мой бывший муж отменил визит нашей семьи на бал!