Полина улыбнулась. Ксения была в своём репертуаре — вечно у неё всё рвалось, ломалось, пачкалось в самый неподходящий момент. Вот и сейчас эта серьёзная очкастая девица приняла самый что ни на есть деловой вид, а между тем, на рукаве у неё прекрасно просматривалась небольшая дырка.
— Когда вернёмся в общагу, дашь мне свою кофту — я рукав зашью, — фыркнула Полина. — А то ведь так и будешь ходить…
Зал разразился аплодисментами, приветствуя первого участника концерта.
Полина старательно делала вид, что смотрит на сцену вместе со всеми зрителями, но мысли её были сейчас очень и очень далеко. Она с огромным трудом давила в себе желание обернуться и найти глазами Марка Александровича — он сидел где-то позади, с заведующим кафедрой и другими преподавателями филологического факультета. В памяти всё ещё жила его улыбка… Тоже мне, чеширский кот, подумала она, нарочно иронизируя над своими чувствами, сам исчез — а улыбка осталась.
Одни артисты сменяли других. Песни, танцы, юмористические сценки… Будь Полина в этот вечер не так рассеянна и мечтательна — непременно получила бы удовольствие от концерта. Сейчас же она просто не понимала, не осознавала, что происходит на сцене. Рассеянно кивала на саркастические реплики Ксении, едко комментирующей каждое выступление. Улыбалась, когда зал взрывался смехом. Хлопала, если публика начинала аплодировать…
Очнулась от своего романтического настроения Полина лишь тогда, когда Ксения завопила в полный голос:
— Ох ты ж, мать твою!.. Вот это ничего себе!!!
Полина удивлённо перевела взгляд на сцену, чтобы понять, что так шокировало подругу, и сама чуть не воскликнула примерно то же самое.
На сцене стояли Кир и Катя. Вдвоём. Перед микрофонными стойками. Кир, в довершение всего, был с гитарой.
— Ущипни меня, — простонала Ксения. — Ты тоже это видишь?!
— С ума поодиночке сходят, это только гриппом вместе болеют, — машинально откликнулась Полина фразой папы дяди Фёдора из мультика. На самом деле, она тоже была не на шутку ошарашена этим зрелищем.
— Я даже не подозревала, что Рыбалко умеет гитару в руках держать, — пробормотала подруга в замешательстве. А Кир, похоже, умел не только это. Гул в зале постепенно стихал, и парень тронул струны — поначалу нерешительно, словно пробуя мелодию на вкус. У Полины рвануло сердце — она сразу же узнала первые аккорды одной из самых любимых своих песен.
А потом Кир запел — немного хрипловатым, но приятным голосом. Нет, он даже не пел — он как будто рассказывал историю, вернее, беседовал с Катей по душам, не замечая и не слыша никого вокруг:
— Tell me somethin’ girl
Are you happy in this modern world?
Or do you need more?
Is there somethin’ else you’re searchin’ for?..*
Катя не могла оторвать от него взгляда — смотрела и смотрела, как заворожённая… едва ли она отдавала себе отчёт в том, что на неё саму в этот момент уставился целый огромный зал. Она тоже, подобно Киру, не видела вокруг ни-че-го. А он всё продолжал петь:
— I’m falling
In all the good times I find myself longin’ for change
And in the bad times I fear myself…
Полина миллион раз слышала эту песню, но сейчас как будто впервые по-настоящему понимала и осмысливала то, о чём в ней поётся. Ведь это правда: если всё хорошо, мы подсознательно жаждем перемен, а когда наступают плохие времена — мы начинаем бояться самих себя…
Затем к песне подключилась и Катя. Вступила своим глубоким, чувственным, волнующим голосом — и тоже словно вывернула душу наизнанку, но не стеснялась и не страшилась этого, заодно обнажая и душу своего партнёра, пытающегося быть сильным и бравирующего, но при этом отчаянно заполняющего пустоту внутри себя:
— Tell me something boy
Aren’t you tired tryin’ to fill that void?
Or do you need more?
Ain’t it hard keeping it so hardcore?..
Конечно, Катиному голосу не хватало мощи и напора Леди Гаги, но песня в её исполнении всё равно звучала очень трогательно и нежно, хоть и иначе. Полина знала, что дальше будет высокая пронзительная нота, и всё же не смогла совладать с мурашками, когда Катя пропела — с болью, на разрыв, выплёскивая всю тоску своего измученного сердца:
— I’m off the deep end, watch as I dive in
I’ll never meet the ground
Crash through the surface, where they can’t hurt us
We’re far from the shallow now…
…Я на самой глубине своей души… смотри, как я погружаюсь… я никогда не достигну земли…
А затем их голоса с Киром слились в один — он словно “подхватил” девушку, пришёл ей на помощь, и дальше они продолжали уже вместе.
Полина заплакала, ужасно стесняясь своих слёз, но не в силах с ними совладать.
— Ты чего ревёшь, дурында? — с удивлением обернулась к ней Ксения. Глаза её за стёклами очков возбуждённо блестели, это было видно даже в полутьме. — Охрененно поют, правда?! Не ожидала я от Кира, честно говоря… Интересно, это он убедил её участвовать?! Блин, меня сейчас разорвёт от любопытства!
Полина улыбалась и кивала невпопад, утирая слёзы со щёк, а затем принялась с жаром аплодировать парочке, уже закончившей своё выступление. И Кир, и Катя стояли на сцене, не менее ошеломлённые, даже потрясённые, словно исполнение песни встряхнуло их, взбаламутило, подняло что-то тайное и невысказанное из самых глубин, и растерянно принимали овации в свой адрес.
А у Полины всё звучали и звучали в ушах нехитрые строчки припева:
"In the sha-ha, sha-la-low
In the sha-sha-la-la-la-low
In the sha-ha, sha-ha-ha-low
We're far from the shallow now…"
___________________________
* Песня “Shallow”/”Мель” из фильма “A Star Is Born”/”Звезда родилась” (2018), исполненная Брэдли Купером и Леди Гагой, которые сыграли в фильме главные роли. После прочтения этих строк композиция обязательна к прослушиванию или просмотру на YouTube!:)
Илона
До начала концерта ещё оставалось немного времени, и Илона решила пройти за сцену, посмотреть, как юные артисты готовятся к выступлению.
Её всегда втайне завораживала эта закулисная атмосфера: репетиции, лёгкий приятный мандраж, распевка вокалистов и разминка танцоров, красочные костюмы… В юности Илона с огромным увлечением ходила на латиноамериканские танцы, но оставила это занятие после того, как получила диплом. Несолидно как-то взрослой интеллигентной женщине, учительнице, бегать на танцульки, настойчиво убеждала её мать, “тебе ведь уже давно не шестнадцать!” Хотя в их группе были женщины и постарше, и любимым делом им не мешали наслаждаться ни возраст, ни профессия, ни даже наличие нескольких детей.
Да, танцы Илона бросила… Но всякий раз, когда она невольно оказывалась рядом с любой сценой (будь то актовый зал родного университета, театр или даже обычный помост на городской площади, установленный по случаю какого-нибудь массового праздника), в её памяти вспыхивали прожекторы, начинала звучать музыка, а ноги будто сами собой принимались отстукивать знойный ритм.
За кулисами взбудораженные студенты практически не обращали на неё внимания. Кто-то бегал чуть ли не голышом, в панике разыскивая пропавшие туфли или заколку. Девушки-первокурсницы в индийских национальных нарядах подкалывали друг на друге края сари, так и норовившие соскользнуть с плеча, и “невидимками” закрепляли массивные украшения на лбу. Группа танцовщиц беллиданса со второго курса повторяла “тряски” и “волны” — расслабленно, томно, вальяжно, будто бы даже лениво, но Илона понимала, какая работа стоит за этой показной лёгкостью.
В правой кулисе на стуле обнаружился Кирилл Рыбалко, который что-то тихонько бренчал на гитаре. Илона ожидала увидеть кого угодно, но только не его. Тем более, с гитарой! Она даже несколько раз моргнула, прежде чем осознала, что это не галлюцинация, а затем моментально напряглась и даже разозлилась, подсознательно приготовившись к конфликту.
Однако, на удивление, Кирилл повёл себя спокойно. Покосился на русичку и даже снизошёл до того, чтобы что-то пробурчать в виде приветствия. Уже отойдя, Илона задала себе резонный вопрос: почему же она рассердилась на него, едва завидев? Вероятно, по привычке. Пора, пора что-то с этим делать. И пусть она пока ещё не брюзжит вслух, но мысли-то практически всегда брюзгливые, как у ворчливой бабки… Этак и до маразма недалеко.
А ведь, казалось бы, в жизни Илоны случилась важная, огромная перемена. Пришла любовь… Так почему же привычки не изменились? Или она сама понимает, насколько эта жизненная перемена незначительна, неважна и… недолговечна?
На концерт они с Марком приехали порознь, по-прежнему не афишируя свои отношения перед коллегами и студентами. Так что же, действительно, поменялось у неё в жизни, чем она обогатилась, что получила, кроме нечастых, хоть и качественных, актов совокупления у неё дома?
За что боролась — на то и напоролась, подумала Илона, мрачно усмехнувшись. И винить ей тут совершенно некого, только себя саму.
В зале они с Марком сидели рядом, но по-прежнему будто не вместе. Он вполголоса оживлённо переговаривался о чём-то с Астаровым, хоть и улыбнулся ей тепло при встрече. Да вот только что-то совсем не греет эта дежурная улыбка, подумала она невесело…
Илона тщетно пыталась сосредоточиться на концертных номерах, рассеянно глядя на сцену, и оживилась, только когда там появились Рыбалко и Таряник. Её весьма и весьма удивил этот дуэт. Если верить тому, что она слышала от Костровой и что видела сама на своих занятиях — эти двое друг с другом совершенно не общаются, даже не здороваются. И тут нате вам: совместная песня… Чья же это была инициатива? Милой хрупкой девочки Кати? Судя по всему, она всё ещё очень сильно его любит… Или идея принадлежала Рыбалко?..
А когда они запели, Илона забыла обо всём. Неважно, в каких они состояли отношениях на данный момент. Эта пара была единым целым: до каждого звука, до вздоха, до взгляда. Невозможно, просто невозможно было остаться равнодушной к их выступлению — оно пробирало насквозь.