— Что это? Куда мы? Зачем? — ошарашенно выговорила она.
— Поужинаем. Я, к сожалению, не слишком привык принимать гостей, поэтому в холодильнике у меня — шаром покати. А здесь найдётся что-нибудь для вас, как минимум горячий суп… вам нужно хорошо питаться, — добавил он с нажимом. — Ну, и заодно, пока мы будем есть, вы немного привыкнете к моему обществу, перестанете бояться и шарахаться от меня. Я надеюсь, — добавил он, искоса взглянув на неё и улыбнувшись самым краешком губ.
Полина побагровела.
— Я от вас не шарахаюсь… — возразила она еле слышно.
К ним подошёл администратор и счёл своим долгом вежливо предупредить, что ресторан через час закрывается.
— Ничего, нам хватит, — заверил его Громов и галантно помог Полине снять куртку.
Всё-таки он оказался прав: в небольшом зале, где было малолюдно, уютно и тепло, Полина оттаяла во всех смыслах слова и впервые за весь этот проклятущий, длинный, жуткий день почувствовала себя почти хорошо.
Громов, едва взглянув в меню, быстро сделал заказ — за себя и за Полину, и она даже не возмутилась такому самоуправству. Ей было просто приятно, что он о ней заботится.
Пока ждали заказанные блюда, Полине удалось, впервые за целый день, посетить туалет. Наверняка в квартире Марка Александровича она будет стесняться это делать… Но неужели она и в самом деле останется у него на ночь?! Ей до сих пор до конца не верилось в происходящее.
Полина тщательно умылась, внимательно глядя на себя в зеркало над раковиной. Глаза, конечно, покрасневшие, как у кролика, но в целом она выглядит вполне ничего. Марку Александровичу, кажется, нравятся её волосы… Полина, собравшая их было в хвост на затылке, передумала и оставила свободно рассыпаться по плечам. Можно, пожалуй, и губы подкрасить… но она остановила себя: вот ещё, глупости! Громов тогда сразу подумает, что она прихорашивалась специально для него. А с другой стороны — чего врать самой себе? Именно для него ведь и прихорашивалась.
Затем она воскресила телефон и торопливо, не обращая внимания на повалившие входящие сообщения, набрала короткое послание для Кати:
"Со мной всё в порядке, не волнуйся и не ругайся, вернусь завтра".
Получив извещение о доставке, она снова отключила мобильный и убрала его в сумку, не желая ничего знать о том, кто и что ей написал. Всё потом. А сегодня, сейчас — она не хочет даже думать об этом.
Полина вернулась в зал как раз к тому моменту, когда ей принесли горячий куриный суп с белыми грибами и зеленью. Она с удовольствием принялась за еду, немного стесняясь смотреть на Марка Александровича и потому почти не поднимая взгляда от своей тарелки. Он, к счастью, дал ей возможность просто спокойно поесть и не приставал с разговорами, иначе она точно не смогла бы проглотить ни ложки.
На второе блюдо её уже не хватило. Склевав пару кусочков мяса с овощами, Полина поняла, что совершенно сыта. Из напитков же Громов заказал для неё безалкогольный глинтвейн, невозмутимо пояснив при этом:
— Я в курсе, что вы не пьёте. Но взамен вам сейчас непременно нужно что-нибудь согревающее…
Она смущённо улыбнулась. Запомнил, ну надо же…
Глинтвейн на основе вишнёвого сока оказался чудесным: ароматным, кисло-сладким, с цитрусовыми нотками. Сам Громов почти ничего не ел, он сидел напротив и задумчиво смотрел на Полину, а когда она вопросительно вздёрнула брови, встрепенулся и пояснил, кажется, немного сконфуженный, что она застала его врасплох:
— Мне нравится, когда вы улыбаетесь, Полина. Вам очень идёт улыбка.
Вот и пойми его! То буквально казнит беспощадным карающим взором, а то улыбка ему, видите ли, нравится… Полина опустила глаза.
— Да, кстати… давно хотела вам сказать. Спасибо за подарок из Питера.
— Не за что. Рад, что угодил.
— Как прошла ваша поездка?
На его лицо набежала тень.
— Ну, в целом… неплохо, хотя могло быть и лучше, — уклончиво отозвался он. Полина видела, что Громов не особо расположен говорить об этом и, решившись, задала другой вопрос — тот, который давно не давал ей покоя:
— И всё-таки, Марк Александрович… только честно — почему вы позвонили мне тогда, едва успев прилететь в город? Это действительно было так важно и так срочно — прочесть новую главу, которую я написала за время вашего отсутствия?
А вот теперь Громов по-настоящему смутился — смутился, как мальчишка. Он откинулся на спинку стула, непроизвольно увеличивая дистанцию между ними, и растерянно запустил руку в волосы.
— А почему вы сразу же помчались в университет после моего звонка? — негромко задал он встречный вопрос. — Можно ведь было просто спросить у меня электронный адрес и скинуть файл на почту.
— Один — один, — Полина не выдержала и засмеялась, не испытывая, в отличие от него, больше никакого смущения. Интересно, глинтвейн действительно безалкогольный? С чего это она так расхрабрилась…
А он вдруг снова подался вперёд и в порыве внезапной откровенности произнёс:
— У меня в тот день было жуткое, просто отвратительное настроение. Вы даже не представляете, Полина, насколько всё вокруг казалось омерзительным и тошнотворным. И ваш голос, пусть даже в телефонной трубке… был единственным шансом это исправить. Я не знаю, почему, но мне отчаянно захотелось вас услышать. Вот и всё.
Она перестала улыбаться и серьёзно ответила:
— А мне так же отчаянно захотелось вас увидеть.
Что-то дрогнуло в его лице… но всего лишь на короткое мгновение. Их уединение нарушила официантка, которая принесла счёт и деликатно напомнила, что ресторан вот-вот закроется.
— Да-да, конечно, — спохватился Громов, расплачиваясь. — Нам тоже пора.
Глава 12
Квартира — как поняла Полина, съёмная — оказалась однокомнатной, не особо обжитой, даже пустоватой. Похоже, Марк Александрович мало заботился о том, чтобы придать жилищу хоть какой-нибудь домашний уют. Единственным "живым" местом выглядел письменный стол — он был завален бумагами, книгами, какой-то научной периодикой по филологии и прочей соответствующей атрибутикой. Похоже, Громов и дома очень много работал… Полина знала, что его статьи публикуются в различных изданиях, в том числе и международных — например, в журнале "Universum: филология и искусствоведение", и впервые, немного робея, подумала, что вообще-то пришла в дом не просто к нравящемуся ей мужчине, а к талантливому учёному.
А вот что её по-настоящему смутило — так это наличие в квартире Марка Александровича кровати. Точнее, не само её наличие, а тот факт, что она была в единственном экземпляре.
Полина сконфуженно кашлянула, но, решив сразу же расставить все точки над "i", не преминула указать Громову на эту деталь.
— Вообще-то, у вас всего одна кровать.
Он устало улыбнулся.
— Не волнуйтесь, Полина, и не надо меня бояться. Я не сделаю вам ничего плохого. Вы можете спокойно ложиться спать, а я сейчас уйду на кухню. Мне нужно поработать.
Полина почувствовала, что краснеет. Сколько же неудобств она причиняет ему своим присутствием… С другой стороны, он сам её пригласил. Она не напрашивалась.
— Я вас не боюсь, Марк Александрович, и… не нужно уходить. Останьтесь, пожалуйста, не стоит из-за меня ломать свои планы и привычки. Работайте здесь, за столом, вам же тут удобнее. А я всё равно сейчас не смогу заснуть, честное слово, мне совсем не хочется спать. Или, хотите — я уйду на кухню? Почитаю что-нибудь…
Он покачал головой.
— Ни в коем случае. Вам нужно набраться сил и выспаться.
Громов показал ей ванную комнату, достал из шкафа чистое постельное бельё, полотенце, нашёл даже нераспакованную зубную щётку, что было весьма кстати.
— Может, вам дать что-нибудь… во что переодеться? — нерешительно спросил он, когда она вышла из ванной: приняв душ, Полина снова натянула на себя тёплый свитер и джинсы. — Но у меня, к сожалению, только мужские вещи.
Полина замотала головой почти в испуге.
— Нет-нет, спасибо… обойдусь.
Под свитером у неё была лёгкая футболка, и Полина собиралась спать прямо в ней. Марк Александрович кивнул и деликатно вышел из комнаты, давая ей возможность раздеться и улечься спокойно.
Застелив кровать свежим бельём, которое пахло морозом и цитрусом, Полина юркнула под одеяло и уже там, изворачиваясь, как гусеница, стянула с себя джинсы, колготки и свитер, акуратно устроив их затем на стуле.
Некоторое время она лежала в постели и пыталась убедить себя в том, что хочет спать. Куда там! Сна не было ни в одном глазу. Всё-таки, она перевыполнила свой план за время болезни… Бессознательно Полина прислушивалась к звукам, доносившимся из-за прикрытой двери. В ванной шумела вода, затем в кухне негромко засвистел чайник…
Наконец, она сдалась. Вылезла из-под одеяла, натянула джинсы обратно, свитер надевать не стала, и босиком прошлёпала на кухню.
Громов сидел перед ноутбуком, подперев голову ладонью, рядом остывала чашка с чаем. Взгляд его был устремлён не в монитор, а куда-то в пространство. При виде Полины Марк Александрович очнулся и даже чуть вздрогнул.
— Извините. Я вас напугала… — пискнула она.
— Что случилось? Вы что-то хотели? — быстро спросил он.
— Мне не спится, — она беспомощно пожала плечами. — Можно мне тоже горячего чаю, пожалуйста?
— Да, конечно…
Они пили из разномастных чашек чай с малиновым вареньем, сидя друг напротив друга, и молчали. Полина грела руки о чашку и исподтишка рассматривала его. Как же он был красив сейчас — с влажными после душа волосами, в простой домашней одежде, даже с этой суровой морщинкой, которая упрямо залегла между его бровями. Что же он всё хмурится и хмурится, что его гнетёт?..
"Посмотрите на меня, Марк Александрович, — подумала Полина. — Ну пожалуйста, посмотрите!"
Точно услышав, он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Полина не дрогнула и не отвернулась. И снова что-то неуловимое промельнуло между ними, как тогда, в ресторане… контакт? Есть контакт!