– Ах, да! Как же я забыла!
Все пятеро вошли в кухню. Вера приготовила чай, они с Блором выпили по чашке. Остальные пили виски – взяли непочатую бутылку и сифон из заколоченного ящика.
Судья, улыбаясь, как рептилия, произнес:
– Надо соблюдать осторожность.
Все снова вернулись в гостиную. Несмотря на летнее время, в комнате было уже темно. Ломбард щелкнул выключателем, но свет не зажегся.
– Ну, конечно! – сказал Филипп. – Генератор выключен, Роджерс ведь не ходил туда сегодня…
Помешкав, он предложил:
– Думаю, мы могли бы выйти все вместе и запустить его.
– В чулане под лестницей есть свечи, я видел, – сказал судья Уоргрейв. – Лучше принесите их.
Ломбард вышел. Остальные четверо сидели и переглядывались.
Филипп вернулся с коробкой и блюдцами. Пять свечей зажгли и расставили по углам.
Часы показывали без четверти шесть.
II
В двадцать минут седьмого Вера поняла, что сидеть так дальше невыносимо. Она решила подняться к себе и освежить холодной водой лоб и горящие виски.
Мисс Клейторн встала и подошла к двери. Вспомнила про свет, вернулась, взяла из коробки свечу. Зажгла ее, покапала расплавленным воском на блюдце, поставила в лужицу и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь и оставив за ней четверых мужчин. Поднявшись по лестнице, она пошла по коридору в свою комнату.
Открывая дверь, девушка вздрогнула и замерла.
Ее ноздри затрепетали.
Море… Запах моря в Сент-Треденнике.
Да, это он. Она не могла ошибиться. Конечно, на острове всегда пахнет морем. Но этот запах был другой. Так пахло в тот день на пляже – был отлив, море отошло, обнажив берег и водоросли на скалах.
«Можно мне поплыть к скале, мисс Клейторн?
Ну почему мне нельзя поплыть к скале?»…
Гадкий. Занудный, избалованный мальчишка! Если бы не он, у Хьюго были бы деньги… и он мог бы жениться на той, которую любил…
Хьюго…
«Ну, конечно… конечно… Хьюго здесь, рядом? Нет, он ждет меня в спальне…»
Она шагнула вперед. Сквозняк подхватил пламя свечи. Оно замигало и погасло…
В темноте ей вдруг стало страшно.
«Не будь дурой, – одернула себя Вера. – Все нормально. Остальные внизу. Четверо. В комнате никого нет. Там не может никого быть. У тебя просто разыгралась фантазия, моя девочка».
Но запах – этот запах пляжа в Сент-Треденнике… Его-то она не придумала. Запах на самом деле был.
И в комнате кто-то есть… Она что-то слышала – о, да, она совершенно уверена, что слышала…
И тут, пока она стояла, вслушиваясь в темноту, ее горла коснулась холодная, липкая рука – мокрая, пахнущая морем…
III
Вера завизжала. Она визжала долго – это был крик ужаса – дикий, отчаянный призыв о помощи.
Девушка не слышала никаких звуков снизу: ни как упал стул, ни как распахнулась дверь, ни как затопали вверх по лестнице люди. Она ощущала лишь одно – всепобеждающий ужас.
Затем, возвращая ей разум, в дверях замелькали огоньки – свечи – мужчины ввалились в комнату.
– Что за черт?
– В чем дело?
– Господи, что такое?
Дрожа, Вера сделала шаг вперед и упала на пол.
Она почти не чувствовала, как кто-то склонился над ней, пригибая ее голову к коленям.
Вдруг кто-то вскрикнул, и при словах: «Бог мой, вы только поглядите!» – она пришла в сознание. Открыла глаза, подняла голову. И увидела, куда глядели мужчины, подняв свечи.
С потолка лентой свисала широкая прядь морской травы. Это она коснулась в темноте ее шеи. Это ее Вера приняла за липкую, влажную ладонь, руку того, кто, восстав из мертвых, пришел забрать у нее жизнь!
Она истерически засмеялась:
– Это водоросли… просто водоросли… это они так пахнут…
И тут же почувствовала слабость – волны дурноты снова накатывали на нее одна за другой. И снова кто-то взял ее за голову и стал пригибать к коленям.
Ей показалось, будто прошли века. Ей принесли что-то попить – к губам прижался стакан. В нос ударил запах бренди.
Она хотела сделать глоток, как вдруг что-то тоненько зазвенело у нее в мозгу – сигнал тревоги. Она села, оттолкнула стакан и отрывисто спросила:
– Где вы это взяли?
Ответил Блор – не сразу, после паузы:
– Внизу.
– Я не буду это пить… – слабо вскрикнула мисс Клейторн.
С минуту все молчали, потом Ломбард засмеялся и с одобрением произнес:
– Молодец, Вера. Мыслите по-прежнему ясно, хоть вас и напугали до полусмерти. Я принесу свежую бутылку.
И он вышел.
Вера неуверенно сказала:
– Кажется, со мной все в порядке. Выпью воды.
Армстронг поддержал ее, и с его помощью она встала на ноги. Шатаясь, подошла к раковине, ухватилась за ее края, чтобы не упасть. Открыла холодный кран, набрала в стакан воды.
– Бренди был нормальный, – обиженно сказал Блор.
– Откуда вы знаете? – возразил Армстронг.
– Я ничего в него не подсыпа́л, – злобно огрызнулся бывший инспектор. – Вы же на это намекаете, как я понимаю…
– Я ничего такого не утверждаю, – возразил доктор. – Но и не исключаю возможности, что вы или кто-нибудь другой могли туда что-то положить.
В комнату стремительно вошел Ломбард. В руках у него была непочатая бутылка бренди и штопор. Он сунул запечатанное горлышко бутылки Вере под нос.
– Вот, видите, девочка? Все чисто, без обмана. – Снял с бутылки фольгу и вытащил пробку. – Счастье, что в этом доме большой запас спиртного. Предусмотрительный мистер А.Н. Оуэн…
Вера вздрогнула.
Армстронг держал стакан, Филипп наливал бренди.
– Выпейте, мисс Клейторн, – сказал последний. – Вы пережили сильное потрясение.
Вера глотнула спиртного. Ее лицо опять порозовело.
– Ну, вот, одно убийство мы предотвратили! – со смехом произнес Ломбард.
– Думаете… думаете, он так задумал? – почти шепотом спросила девушка.
Ломбард кивнул.
– Наверняка надеялся, что вы умрете от страха… А что, кто-нибудь другой на вашем месте и умер бы – правда, доктор?
Армстронг, ничем себя не выдавая, сказал с сомнением:
– Гм, трудно судить. Женщина молодая, здоровая… сердечной недостаточностью не страдает… Маловероятно. Хотя, с другой стороны…
Он взял принесенный Блором стакан, опустил палец в бренди, осторожно лизнул. Выражение его лица не изменилось. Он неуверенно продолжил:
– Гм, вкус как будто нормальный…
Блор шагнул вперед и злобно заявил:
– Еще раз скажете, что я его отравил, и я набью вам морду.
Вера, которая уже совсем пришла в себя после бренди, направила разговор по другому руслу внезапным вопросом:
– А где судья?
Все переглянулись.
– Странно… Я думал, он пошел вместе с нами.
– И мне так показалось… – кивнул Блор. – Что скажете, доктор, вы ведь поднимались за мной по лестнице?
– По-моему, он поднимался следом… – произнес Армстронг. – Правда, ему за нами не угнаться. Он же старик…
Все четверо опять переглянулись.
– Чертовски странно… – сказал Ломбард.
– Надо идти его искать! – воскликнул Блор.
И он пошел к двери. Остальные последовали за ним, Вера шла последней.
Спускаясь по лестнице, Армстронг кинул через плечо:
– Конечно, он мог остаться в гостиной.
Они прошли через холл. Армстронг громко крикнул:
– Уоргрейв, где вы, Уоргрейв?
Ответа не было. Мертвую тишину дома нарушал лишь шелест дождя за окнами.
Вдруг у входа в гостиную доктор замер. Другие столпились у него за спиной, заглядывая ему через плечо.
Кто-то вскрикнул.
У противоположной стены, в кресле с высокой спинкой сидел судья Уоргрейв. По обе стороны от него горели две свечи. Но зрителей поразило другое: на нем была красная мантия, а на голове – серый судейский парик…
Армстронг сделал всем знак не подходить ближе, а сам, пошатываясь, точно пьяный, приблизился к недвижной фигуре в кресле. Затем нагнулся и заглянул в недвижное лицо с открытыми глазами. Потом быстрым движением приподнял парик. Тот упал на пол, открыв взглядам высокий, с залысинами, лоб судьи с аккуратным круглым отверстием посередине, из которого вытекала темная струйка.
Доктор поднял безжизненную руку и пощупал пульс. Потом повернулся к остальным и сказал безжизненным, далеким голосом:
– В него стреляли…
– Господи – револьвер! – воскликнул Блор.
Тем же мертвым голосом доктор добавил:
– Пуля вошла в мозг. Смерть наступила мгновенно.
Вера наклонилась поднять парик и произнесла, дрожа от ужаса:
– Это же шерсть, которую потеряла мисс Брент…
– И красная занавеска из ванной, – добавил Блор.
– Так вот зачем они понадобились… – прошептала мисс Клейторн.
Вдруг Филипп Ломбард засмеялся – смех у него вышел натужным, неестественным.
– «Пять негритят суд учинить решили, приговорили одного – осталось их четыре…» Каков конец судьи Уоргрейва-Вешателя! Хватит уже, повыносил приговоры! Понадевал на людей черные колпаки! Отпредседательствовал свое! Больше не говорить ему напутственных речей присяжным, не посылать на смерть невиновных… Как бы сейчас смеялся Эдвард Ситон, окажись он здесь! Боже мой, как бы он смеялся…
Его вспышка поразила и напугала остальных.
– Вы же только сегодня утром говорили, что это он! – воскликнула Вера.
Лицо Филиппа Ломбарда изменило выражение – он словно протрезвел.
– Знаю, что говорил… – тихо сказал он. – Ошибался. Вот и еще один из нас оправдан – посмертно!
Глава 14
I
Уоргрейва перенесли в спальню и положили на постель.
Потом все спустились в холл, где встали, глядя друг на друга.
– Что будем делать? – мрачно спросил Блор.
– Поедим, – быстро ответил Ломбард. – Есть все равно надо.
И они снова пошли в кухню. Снова открыли банку языка. Ели машинально, почти не чувствуя вкуса.
– В жизни не прикоснусь больше к языку, – сказала Вера.
Трапеза была окончена. Четверо сидели за кухонным столом, глядя друг на друга.