– Ты дал мне свободу в теории, но постоянно ставил каждый мой шаг под сомнение. Когда я не делаю того, чего хочешь ты, ты нарушаешь обещания, передумываешь или меняешь правила игры.
– Так работает бизнес. Если ты еще этого не понял, то я, возможно, ошибался насчет твоего потенциала в нем преуспеть. – Тон отца изменился. Стал тверже.
Они глядели друг на друга через маленький экран.
– Пустая трата времени, – небрежно махнул рукой Натаниэль перед экраном. – Мои адвокаты разберутся. Даже если нет, это уже не имеет значения. Тащи свою задницу домой. Отчасти это моя вина. Я думал, ты готов к следующему шагу, но, очевидно, ошибался. А насчет станции, без разницы. Я продам ее по частям. Даже если этот Ли думает, что у него есть преимущество, я сделаю так, что он не будет за что бороться.
– Что?
– Нам не нужно это в нашем портфолио, – пожал плечами отец.
Крис растерял все свое притворное спокойствие и невозмутимость.
– Ты понятия не имеешь, что нужно кому-либо из нас. Ты заботишься только о себе. У тебя не было права подрывать мой авторитет, действовать у меня за спиной. Не то чтобы эта задача мне не по силам, ты просто не смог держать руки подальше от моих дел.
– Следи, как ты со мной разговариваешь. Это моя компания. Мои руки построили каждый ее кусок, так что, конечно, я за всем слежу. – Взгляд его отца стал напряженным.
– Чушь собачья! Дедушка построил компанию. Ему стало бы плохо, если б он узнал, что ты сделал с ней и со своей семьей. Ты все разорвал на части, разорвал так, что остались только какие-то ошметки, лишь отдаленно напоминающие то серьезное достижение, в которое он вложил и свое сердце, и свою душу.
Отец твердо стукнул кулаком. Крис услышал звук через микрофон.
– Мой отец тогда застрял в прошлом. А это путь в будущее. Ты и твои братья слишком разбалованы. Изнежены. Вам все досталось готовое.
– За цену, которую я больше не хочу платить.
Он не обязан играть по отцовским правилам. Они с братьями объединили силы много лет назад, создавая запасной план, о котором Ной ему сегодня напомнил.
Лицо Натаниэля стало пунцовым. Крис забеспокоился на долю секунды, что у него случится сердечный приступ.
– О чем ты вообще говоришь?
– Я не могу больше выполнять твои прихоти. Не буду. Я хочу счастья больше, чем желаю угодить тебе.
– Ты чертов глупец! Что, мать твою, с тобой не так? – Его отец практически рычал в экран.
– Ничего, – улыбнулся Крис. – Я наконец-то понял, за чем следует гнаться в жизни, и это не твое одобрение.
– Ты отвернешься от своей мечты, от всего, на что работал столько лет, только потому, что я сделал пару решений без твоего ведома? Ведешь себя как ребенок. Ты потеряешь все.
– Надеюсь, нет, – покачал головой он. – Я так долго стремился к цели с опущенной головой, что никогда не останавливался, чтобы убедиться, хочу ли этого. Я приехал сюда, чтобы доказать что-то тебе, но вместо этого понял, кто я на самом деле. «Добиться всего» в моем понимании очень отличается от твоего. Теперь я хочу не встать на твое место, а создать свое собственное. Удачи тебе с твоей свадьбой.
Крис нажал «Закончить», прежде чем отец мог сказать что-то еще. Он слишком устал, чтобы еще раз идти по кругу. Эта глава окончена. Остальное случится, как должно, но теперь он знал, что в плане работы у него все будет в порядке. Он всегда считал, что ему нужны отцовская поддержка и одобрение. Не сбрасывая со счетов, как ему повезло получить бесчисленные возможности, он знал, что в каждом случае проделывал большую часть работы. Крис делал свою работу, поднимался по карьерной лестнице и ни разу не получил ни капли одобрения от отца. Так что он намеревался все делать сам или работать на кого-то другого. В любом случае его карьера выживет. Важнейшим уроком стало то, что он не хотел, чтобы его работа определяла всю его сущность.
Когда он думал, каким мужчиной хочет быть, ответ был прост: заслуживающим доверия, сердца и любови Эверли Дин.
Больше всего в тот момент Эверли хотела, чтобы Стейси не увязалась за ней до самой квартиры. Она чувствовала себя, как в той детской игре «Операция». Одно неправильное движение, неосторожное прикосновение, и все внутри нее развалится. Она хотела быть одна, когда это случится.
Она сняла туфли, кинула ключи в сторону крючка и отправилась на диван. Она схватила со стола мягкого кота, которого так любила, и забилась в угол.
– Хочешь чаю?
– Нет, спасибо. Ты можешь идти. Я в порядке. Я тебе позже напишу. – Эверли гордилась собой, что смогла сказать так много слов подряд. Она сжала руку. Вдох, выдох, вдох, выдох.
– Эв, поговори со мной.
Она еще сильнее сжала руку так, что голова кота выглянула из ее кулака. Нет уж. Никаких разговоров. Она не выдержит. Ее голова кружилась от фактов. Отец владеет станцией, не тот, за кого себя выдавал, никогда не собирался оставаться, разведен.
– Что это за штука? Она меня пугает! – Стейси пересекла комнату и нагнулась над Эверли, разглядывая ее руку.
– Игрушка антистресс. – Внутри нее нарастало давление. Она прямо чувствовала, как все накапливается. Ее эмоции были карточным домиком, который может снести легчайший ветерок, но она могла только наблюдать со стороны. Ждать, пока это случится.
– Это странно.
– Ага. – Стейси издала сдавленный смешок.
– Эвс.
Она покачала головой, закрыла глаза и сжала кулак изо всех сил. Подушки шевельнулись, когда Стейси уселась рядом с ней. Она вдохнула.
– Я никуда не пойду, – прошептала Стейси.
Карточный домик развалился. Поначалу медленно, несколько слезинок скатились по ее щекам. Резкий вздох подруги выпустил все остальное, и тогда она уже ничего не видела. Все стало размытым и мокрым, она не могла сжать кота достаточно сильно, чтобы сдержать вырвавшийся всхлип.
Когда Стейси обхватила ее рукой, она сдалась и поддалась объятию. Надо отдать ей должное, подруга не пыталась ничего обсудить. Она просто держала ее, а Эверли обнимала ее в ответ. Она держалась, позволяя всем картам рассыпаться.
Нескончаемый перечень неловких моментов, прокручиваемый у нее в голове: родители; Саймон с женщиной, оседлавшей его; объявление своих неудач в эфире, хренова пиньята, полная презервативов; первая пиньята, наполненная тоской и разочарованием; расставания родителей, постоянные примирения; их лица, когда она сказала, что с нее хватит. Крис.
В груди болело, лицо было залито слезами, а Стейси по-прежнему не отпускала ее. Эверли умрет от стыда позже, но в те несколько мгновений у нее просто не было сил об этом беспокоиться.
Она понятия не имела, как много времени прошло, прежде чем ее слезы иссякли. К тому времени все ее тело болело, и она практически полностью вжалась в Стейси. Ощущение руки подруги, которая поглаживала ее волосы, так успокаивало, что она прикрыла глаза. Еще пару минут, и она возьмет себя в руки. Всего пару минут.
Ее глаза словно склеили и присыпали солью. Она моргнула и застряла в туманном моменте, когда знаешь – что-то не так, но не можешь понять, что именно.
Она повернула голову и поняла, что лежит на диване лицом к спинке. Не вставая, она перевернулась на другую сторону и увидела Стейси, сидящую на стуле напротив, с книгой в руках, чашкой чая на столе и блокнотом Эверли.
– Привет, – выдавила она, облизав губы. Во рту все пересохло. Стейси улыбнулась и отложила книгу. Эверли поняла, что подруга укрыла ее одеялом, которое обычно лежало на спинке дивана. Она с трудом села, все еще слишком сонная, чтобы позволить стыду поглотить ее целиком. Это будет следующим шагом на очереди. Когда она достаточно для этого проснется.
– Как ты? – мягко спросила Стейси. Эверли улыбнулась, потому что это было так непохоже на ее оживленный тон, который заряжал окружающих энергией.
– Такое чувство, будто я глотала песок и купалась в нем. Почему ты все еще здесь? – К ней разом вернулись воспоминания. Поцелуй с Крисом. Работа. Злой мужчина. Вранье. Нью-Йорк. Стейси, идущая за ней. Всхлипывания. Свидание Стейси!
– Твое свидание с Робом. Когда оно? – Она села прямее и расправила одеяло.
– Я перенесла, – ответила подруга, очень странно глядя на нее.
Эверли застонала. Она, наверное, выглядела так, будто ее переехал грузовик. Слезы никому не придавали красоты, но если заснуть, не приведя себя в порядок, все переходит на новый уровень, который она даже не хотела себе представлять. К несчастью Стейси, она как раз смотрела на нее.
– Я расклеилась. Прости. Пожалуйста, не переноси встречу из-за меня.
– Господи, Эверли. Ты бы уехала на моем месте?
Эверли откинулась назад, удивленная раздраженным тоном подруги.
– Ну, нет. Но я не хотела испортить тебе вечер. Я знаю, что это свидание для тебя важно.
Стейси подалась вперед, и у нее ушла минута, чтобы понять своим затуманенным, заспанным мозгом, что подруга злится.
– Ты знаешь, что оно важно, потому что я тебе открылась. Ты, вроде как, должна делать то же. Ты моя лучшая подруга. Мой человек.
– А ты – моя. – Пульс Эверли зашкаливал. – Прости, что испоганила тебе день.
– Дело не в этом, не в свидании. – Стейси встала, ее движения были дерганными и напряженными. Она подошла к окну и прислонилась к стене, глядя на улицу.
– Почему ты злишься?
Ее подруга взглянула на нее, и грусть в ее глазах кольнуло сердце Эверли.
– Вся эта фишка с социальной тревогой? Я поняла не сразу, потому что откуда мне знать? Я люблю толпы людей – чем больше шума, тем лучше. Меня это не беспокоит. Чем ближе мы становились, что изначально было не так просто, тем больше я понимала тебя. Ну хорошо, тебе не нравятся двойные свидания, клубы или обеды в шумной компании. Какая разница? Когда ты немного расслабляешься и доверяешь кому-то, ты очень даже классная. Веселее, чем я думала. Наверное, самый милый человек из всех, кого я встречала. Может быть, это все от того, как много ты продумываешь? Боже, твой мозг, наверное, так устал! Я