— Другого проводника хотел звать. Хорошо знаю. Но раз так, Турсун-ака пусть будет.
Долго ехали молча. Говорить не хотелось. Каждый думал о своем, понимая, что впереди — нелегкий путь и что ушли они в горы надолго. Умар вспомнил, что забыл наказать брату Садыку сходить в только что организованную коммуну и достать кетмени: старые совсем поломались. Голубев жалел, что перед отъездом так и не успел ничего узнать о судьбе Фролова. И только Гринько не унывал. Дорвавшись наконец до седла, он не мог ехать спокойно. На своем низеньком лохматом жеребце Микола то вырывался на рыси далеко вперед, то галопом возвращался обратно и, довольный, ехал позади всех. Глядя на него, Умар улыбался. Но когда Микола вновь лихо пронесся мимо них, крикнув: «Догоняйте, бисовы души!», Танджибаев проговорил:
— Предупредить надо. Нельзя так ехать, никак нельзя. — И позвал Гринько: — Быстро не надо лошадь гонять. Гонять будешь — коня погубишь… В горы идем, коня беречь надо.
Гринько насупился. Нижняя губа у него оттопырилась, как у обиженного мальчишки. Сергей не выдержал и рассмеялся. Глядя на него, засмеялся и Умар. Настроение немного поднялось. Все трое поехали рядом.
— А шо, — заговорил через некоторое время Гринько. Он уже забыл о своей обиде. — Добудемо сокровища, я себе хатку пятистенну первым дилом зроблю. Коня куплю. А може, автомобиль? Як вы думаете?
— Дурья ты голова, — отозвался Голубев. — Разве мы для себя? — Он сердито посмотрел на Гринько.
Тот смутился:
— Я шо… Я ничего… На усех разделимо.
— Не разделим, а в фонд республики отдадим, — строго поправил Сергей. — На укрепление Красной Армии.
— Ну конечно… И я про те ж…
— Не будем говорить. Нехорошо говорить, — тихо заметил Умар, выразительно поглядывая на караванщиков. Все замолчали.
За первый день пути отряд прошел километров семьдесят: дорога все время была хорошей. Привал сделали, когда стемнело. Развели костер, вскипятили чай, поужинали и дружно полезли под одеяла. Однако поспать не удалось. Только Сергей задремал, как его разбудил отчаянный крик.
— Шо стряслось? — вскочил Гринько.
— Не знаю, — отозвался Голубев.
Пока они переговаривались, крик повторился.
— Поспешайте! — крикнул Гринько, выскакивая из палатки.
Они добежали до места, где ночевали караванщики, предпочитавшие спать на свежем воздухе. Вспыхнул факел, и Сергей увидел погонщиков, столпившихся в кучу. Перед ними лежал на камне один из караванщиков и тихо стонал.
— Что с ним? — спросил Сергей.
Стоявший немного в стороне Турсун-ака обернулся и коротко бросил:
— Скорпион.
Оказалось, что спящего караванщика укусил скорпион. Рука у него вздулась и быстро краснела. Умар натер руку пострадавшему каким-то сильно пахучим веществом и перетянул веревкой.
— А вин не умре? — со страхом спросил Гринько.
— Может быть, дорогой. Скорпион сейчас опасно. Время такое. Больно кусает. Злой. Больницу очень быстро надо. Сразу ехать. Провожать надо.
— Но наш отряд лишится сразу двух человек!
— Что делать, Сережа. Человек спасать нужно.
И Умар тут же приказал одному из погонщиков немедля везти пострадавшего в город, а остальным отдыхать, набираться сил для завтрашнего перехода.
Лагерь постепенно затихал. Сергей тоже хотел отправиться досыпать в свою палатку, но его озадачило поведение Умара. Узбек воткнул факел в расщелину между двумя камнями и стал внимательно рассматривать землю вокруг места, где лежал караванщик. Окончив осмотр, Танджибаев в раздумье присел на землю.
— Скажи, друг, — спросил Сергей, подсаживаясь к нему, — неужели местные жители до сих пор не нашли средства предохранять себя от укусов этих гадов?
— Почему не нашли? Смотри, — Умар поднял что-то с земли и протянул Голубеву. Тот увидел волосяную веревку и недоумевающе посмотрел на друга. — Это защита, хорошая защита, — пояснил Умар. — Через веревку скорпион не ползет. Ночью караванщик веревку кольцом кладет кругом себя, спит спокойно. Понимаешь?
— Нет, — признался Сергей. — Что же, выходит, наш погонщик забыл это сделать?
Умар невесело усмехнулся и ткнул пальцем в конец веревки:
— Порезана ножом…
Глава девятаяНЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Поиски привели Фролова в Ош. Но здесь следы Голубева вновь затерялись. От пограничников удалось узнать, что с последним отрядом в город приехали двое военных, по описанию очень похожих на летчика и сопровождающего его красноармейца Гринько. Они разыскивали в Оше какого-то своего знакомого. Но вот кого — установить не удалось. На другой же день после прибытия в Ош Фролов побывал в местном отделе ГПУ. Однако и там не смог узнать ничего утешительного. Принявший его начальник отдела, низенький, полный и, как показалось старому чекисту, довольно самоуверенный человек, заявил:
— Ничем, к сожалению, помочь не могу.
И, увидев, как нахмурился приезжий, поспешно добавил:
— Да вы не волнуйтесь, не пропадет ваш друг. Тем более что в нашем районе сейчас все спокойно. Басмачи, если и пошаливают, то очень далеко в горах. А у нас тихо.
После недолгих размышлений Фролов решил побывать на базаре — самом людном месте в городе. Спустившись вниз и перейдя по шаткому мостику Ак-буру, он попал в самую гущу базарной толчеи. В воздухе стоял несмолкаемый гомон. «Катык! Катык!» — пронзительно неслось со стороны рассевшихся полукругом продавцов кислого молока. «Узюм! Узюм! Алма! Нок! Дыня! Биш кадак!» — вторили визгливые голоса из фруктового ряда. В толпе шныряли мальчишки в рваных халатах и засаленных тюбетейках. Подозрительного вида муллы торговали четками и одновременно попрошайничали. Возле чайханы свирепый на вид, высокий, толстый, с заплывшими жиром глазами табиб, местный знахарь, бойко предлагал свои снадобья от всех болезней на свете.
Потолкавшись в скобяных и гончарных рядах, Фролов прошел на толкучку, особенно бойкую часть базара. Здесь торговали решительно, всем — от икон и подсвечников до ковров и верблюдов. Но напрасно чекист полдня бродил по базару: Сергея встретить не удалось. Фролов собрался уже уходить, жалея о потраченном времени, как вдруг в толпе заметил удивительно знакомое лицо. Ввалившиеся щеки, глубоко спрятанные за надбровными дугами глаза, брезгливая улыбка на губах и острый кадык. Вот только чего-то не хватает.
Лицо мелькнуло и пропало. И в тот же миг Фролов вспомнил, чего недоставало — клинообразной бородки. Сомнений быть не могло. Это — бывший парламентер Османа-курбаши. Фролов хорошо его запомнил тогда в пустыне. Расталкивая толпу локтями, чекист рванулся вперед. Но разве можно было отыскать человека в этом людском круговороте?! Фролова оттерли, и он потерял всякую возможность вновь увидеть знакомое лицо.
«Вот тебе и все спокойно в районе. Басмачи только далеко в горах пошаливают, — с усмешкой вспомнил чекист слова начальника местного отдела ГПУ. — А люди Османа-курбаши свободно по городу разгуливают… Нет, — решил Фролов. — Так дальше дело не пойдет. Нужно принимать решительные меры».
С базара Фролов отправился в отдел ГПУ и написал донесение Кремневу. Затем пошел прямо к секретарю укома партии. И здесь он совершенно неожиданно напал на след Голубева. Секретарь укома с усмешкой рассказал о сумасбродной, по его мнению, затее летчика и его друзей, решивших отыскать какие-то неведомые сказочные сокровища. Правда, он помог все-таки фантазерам немного снаряжением и оружием, но в затею их не очень-то верит.
Фролов слушал секретаря и все более мрачнел. Когда тот закончил рассказ, он грубовато сказал:
— Напрасно вы так легкомысленно отнеслись к этой безумной, с вашей точки зрения, затее. Басмачи о ней совершенно иного мнения. Не зря в ваш город прибыли люди Османа-курбаши.
— Не может быть! — вскочил секретарь укома.
— Может, очень может быть! Сам видел одного из них сегодня на базаре. Ушел, проклятый! Но вам бы не мешало об этом знать раньше меня.
— Неужели вы думаете, что они пожаловали сюда из-за этого? — заволновался секретарь, не замечая язвительного тона Фролова.
— Не полагаю, а уверен.
И Фролов рассказал о своей первой встрече с посланцем Османа-курбаши в Каракумах.
— Да-а, пожалуй, здесь я допустил оплошность, — протянул секретарь. — И надо ж было так прошляпить!
Восклицание секретаря укома было настолько искренним, что Фролов смягчился.
— Чего уж там, — примирительно заметил он. — Сделанного не воротишь. Конечно, им нужно было дать охрану, но… Давайте вместе сейчас подумаем, как лучше помочь делу.
Они договорились, что секретарь укома на завтра подготовит к походу небольшой отряд ЧОН из местных коммунистов. Отряд с Фроловым во главе выступит к перевалу Ак-Байтал. Название перевала секретарь случайно запомнил из разговора с Голубевым, и это давало в руки Фролова конечный пункт маршрута, по которому двигались летчик и его друзья. Кроме того, было решено, что секретарь укома соберет большевиков города, разъяснит обстановку, приведет в боевую готовность все части ЧОН, свяжется с пограничниками и примет меры к усилению охраны города и его окрестностей.
Выйдя из укома, Фролов отправился по адресу, данному секретарем, в дом Танджибаева. Он надеялся хоть там узнать какие-нибудь дополнительные сведения о Голубеве. Калитку открыла женщина, закутанная в платок. Только черные бусинки глаз выглядывали из-под шали.
— Здесь живет товарищ Танджибаев? — спросил Фролов.
Женщина молчала.
— Проходи! Проходи! — раздался из глубины двора голос, и к калитке подошел высокий узбек. — Танджибаева нет. Совсем нет, — проговорил он с сильным акцентом.
Он хотел сразу же уйти, но Фролов быстро проговорил:
— Поймите, я его друг. Танджибаеву и его друзьям угрожает большая опасность, и мне бы хотелось кое-что узнать от вас.
Все еще недоверчиво поглядывая на пришельца, но, по-видимому, несколько успокоенный его искренним тоном, узбек пропустил Фролова во двор. Чтобы окончательно рассеять его подозрения, чекист вынужден был предъявить документы.