— Ты зачем рвёшь мой шарф? — спросило оно.
— Шуба! Моя шуба! — гаркнул филин. — Ты украло мою шубу!.
Солнышко засмеялось и брызнуло ему в глаза яркими лучами. У филина спали очки, и он ослеп. С тех пор он ничего не видит днём, летает только ночью и требует шубу.
А птицы разлетелись по всей земле и поют свои чистые песенки.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀Почему чихали деревья⠀⠀ ⠀⠀
⠀ Случилось так: деревья в лесу стали чихать и кашлять.
— А-ах, а-ах, а-апчхи! — качались до земли высокие сосны.
— Чхи-чхи! — подпрыгивали ёлки.
— Чхи-хи-хи! — тряслись осинки, и с них сыпались листья.
А старый кедр, лысый и бородатый, поднимался на кривых корнях и чихал так, что пеньки летели вверх тормашками, а цветы зарывались в землю.
Чихали все — большие деревья и маленькие травинки, и не могли понять, почему.
Трухлявый пень, который только и умел жаловаться на свои болезни, теперь совсем расстонался. Он замотал себя компрессами из берёсты, налепил горчичников из сушёных крапивных листьев.
— У меня жар! — плакал он, и вместо слёз из него выкатывались светлячки. — У меня темпчхиратура!
Трухлявый пень давно надоел всем своими стонами. Его не любили. Однажды вдруг он начал жаловаться на то, что в лесу нечем дышать.
В лесу было светло, и воздух был вкусный-вкусный. Пахло сосновой смолой и хвоей, спелой смородиной и земляникой. Каждое деревцо и травинка отдавали лесу свои запахи.
А трухлявому пню это не нравилось.
— У меня голова трещит от ваших запахов, — кричал он цветам и деревьям. — Перестаньте пахнуть! — Он ворчал и плакал: — Я больной и старый, пожалейте меня.
Добрые цветы и деревья пожалели его и перестали пахнуть.
В лесу стало пусто и скучно. Улетели птицы. Спрятался ветерок-лесовей. Звонкие дождики больше не заглядывали сюда, и солнце не пило росу по утрам.
А деревья, цветы и травы стали чихать и кашлять.
— В больницу хотим, в больницу, — лопотали трусливые осинки..
— Пусть нас накормят манной чхашей и порошками, — гудела толстая кривая берёза.
Старый кедр рассердился и помёл землю бородой.
— Не мешайте мне, — сказал он. — Я буду думать и вспоминать.
Он прожил тысячу лет и знал всё на свете. Поскрипел он лысым затылком, покачал усами и сказал:
— Это грипп. Мы все заболели гриппом.
Сосны вытянулись от удивления, а трухлявый пень заныл:
— Я говорил! Я чхиворил! Теперь нам кха-кха-кхонец!
А толстая кривая берёза качнулась и ударила по лбу сосну. У обеих всплыли сизые шишки.
— Ты чего дерёшься?
— Нет, это ты чхерёшься!
— Стойте! — гаркнул старый кедр. Он скрипел от возмущения. — Стойте! Я вспомнил. Болезни приходят, когда уходит радость. Мы радовались, отдавая лесу свои запахи.
— Верно! — залопотали осинки.
— Ничего подобного! — заверещал трухлявый пень, но его уже никто не слушал.
— Долой грипп! — пели сосны.
А старый кедр приподнялся на кривых корнях и взмахнул широкими лапами..
— Приготовиться всем! — гаркнул он. — Три, четыре…
И деревья вздохнули, вытянулись цветы и травы, и все разом: — А-пчхи!
С трухлявого пня слетели компрессы и горчичники.
— Я голый, я мёрзну! — запричитал он.
А деревья, цветы и травы вдруг запахли, каждый на свой лад. Лес наполнился тысячами разных запахов. Пахло горьким цветом черёмух и молодыми сосновыми серёжками, ландышами и укропом, смородиной и крапивой.
Вернулись птицы и дождики, снова шепчется в листьях ве-терок-лесовей, и солнце пьёт по утрам студёные росы с травы и цветов.
А трухлявый пень всё ещё жив. Опять замотал себя компрессами из берёсты, облепился горчичниками из сушёных крапивных листьев. Он ворчит, что ему отравляют жизнь, и плачет. Из него сыплется труха, и вместо слёз падают светляки.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀Про рыбу, которая надулась⠀⠀ ⠀⠀
⠀На дне тёплого моря, на белой коралловой горке стоял кособокий домик из раковин. На нём была прибита дощечка с надписью: «Вагак».
Подплыл к ней морской петух, зачеркнул слово «Вагак» и написал сверху мелом: «Дурак!» И трижды прокукарекал.
Вылезла из домика неловкая толстая рыба Вагак. У неё были жёлтые полосатые бока и круглый глупый рот.
— Я обижусь, — сказала она и стала надуваться.
А другим рыбам смешно. Они запрыгали вокруг и давай дразниться:
⠀⠀ ⠀⠀
У Вагака-дурака
Очень толстые бока!..
⠀⠀ ⠀⠀
А морской конёк вскочил на него верхом и погоняет:
— Но-о, поехали!
Вагак сильней обиделся и сильней надулся. Морской конёк свалился с его спины кубарем.
Вздохнул Вагак, чихнул с досады и отплыл за коралловую горку. И стал смотреть футбол. Команда морских коров играла с командой толстых дельфинов. В воротах стояли раки и ловили мячи клешнями.
Морские коровы забили дельфинам двадцать четыре гола.
Вагак от возмущения плавниками зашлёпал, закружился на месте, хотел засвистеть на всё тёплое море. Но свист вдруг застрял у него в горле: Вагак увидел акулу. Она кралась у самого дна и принюхивалась.
Скатился Вагак прямо на футбольное поле. Морской бык подумал, что это мяч, пнул что есть силы — и чёрный рак поймал Вагака за хвост.
— Больно! Пусти! Акула! — заверещал Вагак.
Кинулась к рыбам акула. Откусила кусок скалы, пожевала — выплюнула: невкусно. Подплыла к домику Вагака, плавники топорщит, зубами щёлкает.
— Вагак, Вагак, выходи играть.
— Как?
— В лапту.
— А ты меня не съешь?
— Нет, — отвечает акула, — я совсем-совсем сыта, даже на мороженое смотреть не желаю.
Очень хочется Вагаку в лапту поиграть. Вылез он из домика и говорит:.
— Давай считаться.
— Давай, — отвечает акула.
⠀⠀ ⠀⠀
У Вагака-дурака
Очень толстые бока…
⠀⠀ ⠀⠀
А сама подплывает всё ближе и ближе:
⠀⠀ ⠀⠀
Если только захочу —
Я Вагака проглочу!
⠀⠀ ⠀⠀
Хвать — и проглотила его.
Сидит Вагак в тёмном акульем брюхе, ворочается:
— Выпусти меня, я в лапту хочу играть.
Акула брюхо поглаживает, улыбается:
— Глупый ты, Вагак. Как же я тебя выпущу, если я тебя съела?
— Тогда я обижусь.
— Пожалуйста, хоть лопни от обиды.
Надулся Вагак. Так надулся, что у акулы бока распёрло. Она не нарадуется: «Теперь никто не назовёт меня голодной. Вон я какая толстая!»
— Хватит! — кричит она Вагаку.
— А выпусти!
— Вот ещё чего придумал!
Совсем обиделся Вагак. Поднатужился он изо всех сил и так надулся, что акула взвизгнула и завертелась:
— Перестань! Мне бо…
И лопнула. Как большой мяч.
Вылез из неё Вагак и покатился к своему домику.
Увидел его морской петух и радостно закукарекал:
— Аку-ку-лу уко-ко-шил!
Подскакал к Вагаку морской конёк и просит:
— Ну пожалуйста, ну прокатись на мне верхом!
И другие рыбы окружили Вагака, поздравляют.
С тех пор в тёплом море никто не дразнит Вагака, рыбы с удовольствием принимают его играть в лапту или в футбол.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀Молния на кочерге⠀⠀ ⠀⠀
⠀Была гроза. Толкались на небе лохматые тучи и стреляли молниями в трубы. Полоснёт огненный ручеёк по трубе — и кирпичи вдребезги. Десять труб разбила молния на нашей улице.
Внучка моя Ленушка рассердилась и сказала:
— Поймать бы её и закрыть в подполье. Пускай в темноте сидит.
— Поймаю, — решил я.
Надел рукавицы, полез на крышу и стал караулить.
Хлестал дождь, студёный, с градом. Как горох, барабанил по крыше и по моей спине.
Вдруг сверкнула молния. Я схватил её за хвост и скрутил в кольцо. Заизвивалась она, зашипела, застреляла в лицо синими красками.
Принёс я её домой и бросил в подполье.
Сели мы с Ленушкой чай пить. Жевали баранки с мёдом, слушали, как шуршит под полом молния, и радовались. Ни у кого на свете нет собственной молнии. А у нас есть! Захотим — будем на ней лепёшки печь, захотим — верёвку сплетём.
Почувствовал я — что-то горячее ткнулось мне в ногу.
— Смотри! — испугалась Ленушка, и чай у неё выплеснулся на платье.
Из-под сапога у меня торчал хвостик молнии. Прожгла она дыру в полу и выползает, как змея.
— Кыш, такая-сякая, немазаная-сухая!
Топнул по ней каблуком! Спряталась. И в другом месте высунулась. Внучка забила её молотком обратно. Словно гвоздь. А она уже за моей спиной шуршит, прожигая дырку…
И началось! Заскакали мы с Ленушкой по комнате. Еле успеваем назад молнию загонять. Пол на решето стал похож, весь в дырках. Стулья в доме опрокинуты, шкаф на боку, и кровать кверху ножками!
Ленушка запыхалась, бегать больше не может.
— Мышеловку надо поставить, — зашептала мне она. — Как сунется в неё молния — тут её и прихлопнет.
— А может быть, лучше водой её окатить, чтоб остыла?
Только выползла молния в новую дырку — я из ведра на неё плеснул. Зашипела она, как раскалённый прут, изогнулась и вдруг стрельнула в печку. Ленушка едва успела наступить ей на хвост. А другим концом она уже из трубы вылезла и мотается над крышей.
Сосед наш монтёр Серёга увидел в окно огненный хвост над нашей трубой и подумал, что пожар. И побежал звать пожарников.
Еле-еле вытянул я молнию из печки и намотал её на кочергу. И задумались мы: что делать с ней дальше?
— Может быть, выпустим? — сказала Ленушка.
— Нельзя, все трубы перебьёт.
— И дома держать нельзя, потому что жить с ней сплошное мученье.
— Несчастные мы люди.
— Самые разнесчастные на свете.
Ленушка заплакала. И у меня защипало в носу. И пошли мы, вздыхая, на улицу.
Гроза уже кончилась. В бурых лужах плавали щепки и листья. Из-за леса краешком выглядывало оранжевое солнце.