елике после большого путешествия через лес. И хотя на их Первую Садовую можно проехать напрямик, сделала крюк – чтобы прокатиться вдоль дворца.
Вдруг опять появится привидение? Вике очень-очень хотелось понять, настоящее оно или правда пацаны балуются.
Время самое подходящее – два часа до полуночи, легкие сумерки. В прошлые оба раза призраки именно во столько появлялись.
Есть не хотелось – Вика по дороге купила и схомячила целый белый батон, зато ноги после долгой прогулки гудели. Девочка решила спрятать велик за штабелем бетонных плит. И – пробраться во дворец. Там, на втором этаже, кто-то очень удобное гнездышко устроил из бревен и старых кресел.
Девочка безбоязненно вошла в замок. На второй этаж кралась с опаской. Вдруг не привидение, а хулиганы, беглый преступник какой-нибудь?
Однако дом казался абсолютно пустым. Только стрижи залетали в окна, носились внутрь-наружу, чирикали.
Она вдруг почувствовала, насколько устала. Еще бы – отмахать на велике почти двадцать пять километров!
Устроилась удобно в старом кресле, развалилась и совсем неожиданно задремала. Проснулась от ужаса и холода. Мамочки! Уже ночь давно! И по гулким ступеням дома явственно грохочут шаги.
Вика сначала вскочила, заметалась. Потом снова упала на кресло, вжалась в него.
Взошла луна, заглянула в огромное окно. Осветила мужчину, что стоял на пороге комнаты.
Девочка разглядела его лицо – и не удержалась от крика.
Бежать, срочно бежать отсюда! Но как?!
Она судорожно вцепилась в подлокотники, сжалась в комок. Закрыла глаза.
Мужчина стоял, не шелохнувшись.
И вдруг страшная боль ударила по темени, уронила ее лицом в шершавый бетон.
– Прости, – произнес негромко.
Но сознание уже угасало, и Вика не успела вспомнить, где и когда уже слышала этот голос.
Дела давно минувших дней разыскивать непросто.
Шевелить полковника Савельева из-за пустяка, прихоти любимой женщины, Полуянов не стал.
Куда забавней, если на Митрофанову поработают стажерки – самая ненавистная для нее каста.
Учиться уму-разуму и журналистскому мастерству в «Молодежные вести» традиционно набирали самых симпатичных студенточек и выпускниц журфака. Очкастые и правильные прибивались к отделу культуры. А те, кто считал себя амазонками, мечтали пройти стажировку в отделе расследований. Под началом маститого, обаятельного, талантливого и наглого Полуянова.
Дима никогда не отказывался выслушать комплимент своему мастерству, угоститься тортиком или облобызать юных красоток. Но от наставничества старательно отбивался. Митрофанова исстрадается. А главное – куда проще самому придумать, сесть и написать, чем сотню раз объяснять, заставлять переделывать, а в конце все равно переписывать за юными дарованиями.
Но сбор информации по делу невеликой важности им поручить было можно.
Одну из юниц Полуянов направил в ведомственную газету МВД – листать архивы. Второй приказал перелопатить Интернет. Третьей – наиболее шустрой – следовало отправиться в Васильково и переговорить с тамошним участковым, который оберегал покой деревенских и дачников уже без малого двадцать лет.
Будущее золотое перо повело себя довольно нахально. Сначала потребовала командировочные (Дима выдал ей пятьсот рублей на электричку и мороженое). Потом невинным голоском спросила:
– А как я участковому объясню, зачем мне старинное убийство?
– Это уж твое дело – придумать легенду, – усмехнулся журналист.
– А зачем это вам нужно? – не отставала девчонка.
Полуянов сделал страшные глаза:
– Проверяю одного экстрасенса. Он сказал – скоро в этом поселке снова убийство будет. По той же схеме. Так что береги себя, деточка. Вдруг рука врага нацелена на тебя?
Помощницы рьяно взялись за работу. И навалили ему гору самой разнообразной информации.
К вечеру Полуянов вычленил главное. Итак. 26 июня 2002 года, время – между полуночью и часом. Убита Виктория Линькова, четырнадцати лет, смерть наступила в результате удара тупым тяжелым предметом по затылочной части головы. Последний раз ее видели живой вечером того же дня, она каталась на велосипеде (его так и не нашли).
Свидетелей не было. Девственная плева не нарушена, следов сексуального насилия или пыток на теле не обнаружили. По делу проходили пятеро подозреваемых, вина ни одного из них не доказана. После случившегося замок обнесли оградой из рабицы, окна заколотили досками, и года два туда никто не совался. Но время шло, преступление подзабылось, бабушка Линьковой умерла, наследники продали дом и больше в Василькове не появлялись. Забор, ограждавший дворец, рухнул, доски, закрывавшие окна, растащили местные жители. Молодежь снова стала собираться в недостроенном замке. И новых привидений (мальчишек, укутанных в простыни) участковый несколько раз ловил.
Вика слыла хулиганистой, шустрой, но ни в чем криминальном замечена не была. На учете в милиции не состояла. Подруги клялись: не пила, не курила. Про мальчишек, любовь и поцелуи только мечтала.
Никто – абсолютно никто – не желал ей смерти. Скорбели всем миром. Деревенские и дачники долго носили к забору дворца цветы, свечи, мягкие игрушки. И только местная слепоглухая гадалка Ольга Черемисова однажды обмолвилась:
– Поделом ей. Нечего любопытничать.
Злая фраза дошла до участкового. Тот заинтересовался, даже вызывал из столицы тифлосурдопереводчика, пришел к гражданочке побеседовать.
Но слепоглухонемая клялась, что не имела в виду ничего плохого. Лишь то, что девочкам вечером надо сидеть дома, а не гулять вокруг подозрительных заброшенных строений.
На вечер у Димы с Надей был запланирован пикник на свежем воздухе.
Но погода подвела.
Небо с восьми вечера рокотало, ворчало, блистало молниями. Хотя Полуянов уверял: гроза пройдет стороной.
Надя опасливо косилась на огромную чернильную тучу. Она не сомневалась, что им придется жарить мясо в духовке.
Дима – хотя приехал усталый и поздно – отдышиваться не стал. Быстро натянул линялую футболку, старые джинсы, бросился во двор и заявил:
– Я пошел бросать вызов природе. А ты быстренько нанизывай.
Разжег мангал с одной спички, дурашливо поклонился туче:
– Подожди, пожалуйста, еще полчаса.
В ответ громыхнуло так, что Надя присела. Но вместо полноценного дождя сорвалось несколько несерьезных капель.
– Надюха! Тащи шампуры! Успеем! – крикнул Полуянов.
И, что удивительно, успели. Почти. Ровно в момент, когда журналист объявил шашлык готовым, с неба хлынуло сплошным беспросветным потоком.
– А-а-а! – заорал Полуянов.
Схватил горячие шампуры, прикрыл своим телом и в полусогнутом состоянии бросился в дом. Гордо доложил:
– Спас. Горячие. Объеденье!
– Ты мой герой! – сверкнула влюбленными глазами Надя.
Стол она благоразумно накрыла на кухне, так что больше ничего с улицы тащить не пришлось. Распахнули окна, слушали шум стихии, пили вино, ели «экспресс-шашлык» – он действительно получился во много раз вкуснее, чем обычный.
Надя хотела поворчать, что мясо наверняка не дожарено и они отравятся, но взглянула в счастливое Димкино лицо и промолчала.
Ближе к полуночи дождь угомонился, и Полуянов неожиданно предложил:
– Давай пройдемся?
Надя представила, как отовсюду с мокрых деревьев ей за шиворот полетят противные холодные капли, но мужественно ответила:
– Пошли.
Натянула резиновые сапожки, новый плащ – точную копию прежнего.
Журналист беззаботно сунул ноги в кроссовки, сообщил Наде:
– Когда еще промокать, как не в мае?
Вышли во двор. Тьма кругом кромешная, окна у всех соседей темные, и даже уличные фонари не горят.
– Ветрище какой был! Провод, наверное, оборвало, – предположил Димка.
Улица была пустой и тихой, только бурные потоки бежали, булькали по обочинам. Звенели, падали в лужи капли. И сумасшедше пряно пахло – молодой листвой, цветами, счастьем, летом.
– Рай! – очарованно пробормотала Надя.
Полуянов собрался ее поцеловать – но вдруг предостерегающе вскинул палец. Легонько толкнул девушку в плечо, показал глазами: обернись, мол.
Митрофанова повернула голову – и в изумлении открыла рот.
У калитки вздорной соседки Ланы Сумцовой блеснул фонарик. Коротко осветил худощавую мужскую фигуру в суженных книзу джинсах и худи с надвинутым на лоб капюшоном. Лица почти не видно, но кожа – увидели в неярком фонарном свете – молодая, прыщавая. Надя с Димой, не сговариваясь, присели, спрятались за мокрым кустом боярышника.
Фонарик погас, зашелестели, угасая, шаги.
Полуянов – лицо азартное! – махнул Наде: «Пошли за ним!»
Митрофанова (с Димкой ей ничего не страшно) засеменила, еле поспевая за широкой поступью журналиста. Но погоня длилась совсем недолго. В паре кварталов рэпер (или кто он там был?) прыгнул в «Ауди», плавно, по-девичьи, тронулся с места и лишь спустя пару минут, уже вдалеке, взревел мощным мотором.
– Что это было? – удивленно взглянула на Полуянова Надя.
– У твоей врагини, похоже, юный любовник! – подмигнул журналист.
– Но ему лет семнадцать! – возмущенно воскликнула девушка.
– Это ерунда, это в тренде, – задумчиво произнес Димка. – Другой вопрос: зачем он машину в двух кварталах припарковал?
– Стыдно, что с крокодилиной спит, – предположила Митрофанова.
Полуянов промолчал. Но достал телефон, что-то туда записал. Объяснил Наде:
– Номер «Ауди». На всякий случай.
– Вот меня ругал, что я старым убийством интересуюсь, а сам – во все щели лезешь! – упрекнула его Митрофанова.
– Но я-то в современные щели лезу! А ты – в легенды столетней давности.
– Конечно, – она обиженно надула губы. – Ты герой. А я клуша.
– Знаешь, Надя, что психологи говорят? – усмехнулся Дима. – Если постоянно повторять «я дурак, я дурак», все тебя и будут считать глупым.
– Ну, спасибо, – окончательно оскорбилась она.