Митрофанова ждала: сейчас Дима свое волшебное журналистское удостоверение извлечет. Но Полуянов – по неведомым ей причинам – о месте своей работы распространяться не стал. Просто поведал – кратко, но емко, – как в ночь убийства отправились прогуляться. Про тьму и полную тишь на улице. И про парня в худи, что вышел в районе ноля тридцати из калитки Ланы Сумцовой.
– Как выглядел? – уточнил участковый.
– Да что там разглядишь? Но вроде молодой, лицо в прыщах. Нам любопытно стало, – Полуянов старательно косил под простака, – чего подростку надо от дамы 1951 года рождения. Ну, и пошли за ним – все равно ведь гуляем. А парень, оказалось, на машине. Только припарковал ее в двух кварталах. «Ауди». «Соточка». Мы и номер записали на всякий случай. Вот.
Дима протянул полицейскому блокнотный листок.
– Молодцы, – похвалил участковый. – Сознательные.
Бумажку взял, расправил, сунул в одну из папок. Постучал по столу черенком карандаша:
– Что еще поведаете?
– Да все вроде, – разыграл смущение Полуянов. Кивнул на Надю, добавил: – Она вон только волнуется. Соседи ей наболтали: серийные убийства у вас в Васильково! Маньяк!
– Где это у нас тут серия? – изобразил удивление участковый.
– А четырнадцать лет тому назад что здесь было?
– Эк вы махнули! В девятнадцатом веке тут тоже убили. Помещичью дочку, – осторожно произнес участковый.
– Но сейчас-то убийства похожи. Возраст. Место. Способ.
– И все сразу начали искать Чикатило, – неодобрительно усмехнулся полицейский.
– Но похоже ведь! – упрямо повторил Полуянов.
– Грамотные, смотрю, вы. Только сути не видите. Что серийное убийство прежде всего отличает? Особая жестокость, непомерная агрессия к потерпевшим. Извращения, безжалостность. Сходная мотивация. Где все это? – развел руками полицейский.
Уперся локтями в стол, продолжил важно:
– И еще. Есть такая наука. Называется мудрено: виктимология. А по-русски: нечего ночами невесть где шляться. Кто заставлял несовершеннолетнюю гражданку Вику Линькову идти в полночь в заброшенный дом? Но эксперты подтвердили: сама пришла. Добровольно.
Участковый усмехнулся бесстыдной улыбкой:
– А Люся тоже хороша. На глазах у своего парня мужику другому дала!
Надя покраснела, отчаянно взглянула на Диму. Тот погладил ее по руке: не обращай, мол, внимания.
Полицейский же подытожил:
– Не надо ночами одной ходить и мужиков провоцировать. Тогда никто вас на моей территории не убьет. Гарантирую.
Он встал. Протянул Полуянову руку:
– А за номерок «Ауди» спасибо. Пробьем. Давайте провожу.
Снова вышли в общий холл. Клетки по-прежнему были заняты. Узбеков прибавилось – теперь уже на койке не помещались, стояли тесно, будто в очереди. Одинокий красавец в одноместном дворце по-прежнему сладко спал.
Надя не удержалась, тихонько спросила у участкового:
– А это кто такой?
– Вор на доверии, – усмехнулся тот. – Известный. Давно за ним гонялись.
– Интересно тут у вас! – пробормотала Надя.
– Да бросьте, – устало отмахнулся участковый. – Сплошная рутина.
– А что ты ему про мой плащ не сказал? – спросила Митрофанова, когда вышли из отделения.
– А кто в курсе, что на трупе был твой плащ?
– Ну… ты.
– Или те, кто труп видел. Вот и начал бы милейший участковый мозг выносить: а откуда мы знаем? Где могли видеть? Может, проходили мимо тела – и не сообщили? Или вообще к убийству причастны?! В любом случае, пришлось бы оправдываться. Объяснять, что журналист, фотографию в сводке видел. А зачем выдавать лишнюю информацию?
– И ты решил прикинуться любителем детективов, – усмехнулась Митрофанова.
– Самая удобная роль, – заметил журналист. – Полисмены нас, лопушков, всерьез не воспринимают.
И поторопил Надю:
– Ну что? Идем в сельпо?
Она с удовольствием нагрузила его двумя тяжелыми сумками. Едва вернулись домой, сразу разбежались по своим ипостасям. Надя – на кухню. Дима – к экрану лэптопа.
Первым делом Полуянов открыл почту.
Три письма подряд – напоминалки, сначала от Марины Максовны, самая свежая – от главреда. Завтра в полдень – крайний срок, чтобы сдать интервью с авиабоссом.
А от Савельева ничего.
Дима покосился было на файл «самолетики» – но открывать его не стал. Успеется.
Кликнул по папке «фонд» – это важнее. Снова просмотрел фотографии, присланные доктором Штраубе. Выбрал самую четкую. Запустил программу поиска по картинке.
Интернет – спасибо толстяку-компьютерщику – оказался стремительным. Через пятнадцать минут пришел ответ: «Одно совпадение».
Хоть что-то.
Полуянов нетерпеливо загрузил фотографию. Подпись под ней гласила: «Презентация фонда «Протяни руку помощи».
Он радостно рубанул по столешнице. В верном, верном направлении двигаемся!
На снимке изображался президиум. За столом на сцене трое. Нервного вида женщина (А. С. Юдина, генеральный директор). Двое совсем молодых (координаторы). А Котлов – очень скромненько – стоит в дальнем углу сцены, Полуянов и разглядел-то его с трудом.
Значит, «Протяни руку помощи» (закрывшийся два года назад) и «Дарим детям добро» накрепко связаны. Вот этим породистым, красивым, сильным человеком. У которого хватает совести наживаться на больных детях.
Дима немедленно сделал к фотографии краткое пояснение, переправил Савельеву. От того сразу пришло автоматическое подтверждение, что письмо получил. Но лично – ни слова. Ладно. Пусть работает. И мы тоже делом займемся.
Полуянов уже смотрел ссылки по фонду «Протяни руку помощи», но тогда оборвал поиск на третьей странице. Зато сейчас изучил досконально. И набрел на интереснейший пост: «Мошенники из фонда «Протяни руку помощи».
Дима, предвкушая успех, отправился по искомому адресу – в живой журнал некой Леры Ларионовой. Но ключик, увы, оказался не золотым. «Страница устарела или не существовала никогда» – уведомил его Интернет.
А если просто блог посмотреть? Набрал строку адреса, и снова неудача: такого автора в Сети не имелось.
Нет, врете. Раз есть ссылка, значит, был и блог. Опытный компьютерщик нашел бы его в сохраненных копиях без труда. Но Дима вылавливать удаленную информацию не умел. Поэтому решил попробовать разыскать человека. Автора закрытого блога. Леру Ларионову.
Полуянов отправился на форум, где впервые прочитал про мошенников из «Протяни руку помощи». Бросил клич в теме «болталка»: «Други, выручайте. Срочно нужна Ларионова!»
В открытой беседе его вопрос проигнорировали.
Зато в личку шлепнулось сообщение: «Ты кто?»
«Журналист Полуянов из «Молодежных вестей».
«Про красный бриллиант ты писал?»[5]
«Я».
«Что надо?»
«Под фонды копаю. «Протяни руку помощи» и «Дарим детям добро».
«Дай свой телефон».
Полуянов написал.
Покосился на аппарат. Тот молчал.
Дима поторопил невидимого собеседника: «Жду звонка. Это очень важно».
«А я тебе что? – отозвались в личке. – Пусть Ларионова звонит. Если захочет».
И на этом переписка оборвалась.
– Дим, иди ужинать! – позвала из кухни Надя.
Полуянов быстренько напечатал:
«Я очень жду».
И пошел на запах жареного мяса и свежей зелени.
За ужином Полуянов спросил:
– Надюш, а у тебя какая-то версия есть?
Она серьезно кивнула:
– Есть. Я бы, Дим, потрясла тех, кто рядом с заброшенным домом живет. Совсем рядом. Кто мог из окна видеть, как Вика четырнадцать лет назад входит внутрь. Как Люся бредет мимо. Того, кто видел – и воспользовался случаем.
– Не понял.
– Ну, убийцы всякие бывают. Кому-то главное антураж. Старый дом. Ночь. Свет меркнет в глазах юной девы. Ему достаточно. Насиловать необязательно.
– Не слышал я никогда про таких возвышенных убийц, – безапелляционно возразил журналист. – Участковый прав. Им всем главное – помучить. Пичушкин на суде говорил: «Я не могу убивать на скорую руку. Мне нужно порезвиться, побегать, попугать».
– Нет, тут другое, – упрямо продолжала Надя. – Этот человек – такой очень скрытый маньяк. Он, может, в жизни бы никого не убил. У него не мания – просто склонность. А тут искушение. Развалины. Никаких свидетелей. И жертва сама идет в руки. Будто напрашивается. Вика полезла в дом ночью. Люся не боялась мимо идти. Сразу Мэнсон вспоминается. Мэрилин. Он мечтал, чтобы его убили. Это, мол, романтично. Жестоко, мрачно, страшно, но романтично. Вот и девочки эти – будто мечтали!
– Надюха, у тебя аналитический ум, – похвалил Полуянов. Добавил задумчиво: – Интересно, нашим доблестным полицейским что-то подобное в голову приходило?
– По-моему, нет. Тебе ведь местный Шерлок ясно сказал: серийных убийств в Васильково быть не может.
– Честно говоря, Надюшка, мне твоя версия по душе. Хотя и любая другая – тоже. Главное только, чтобы не фонд. И чтобы охотились не на тебя.
– Никто на меня и не охотится, – твердо произнесла Надя. – Тебе чай наливать?
Дима кивнул. И немедленно бросился вон – в кабинете затрезвонил мобильник.
Надя посмотрела на часы. Половина одиннадцатого.
И услышала радостный Димин голос:
– Лерочка? Спасибо, спасибо огромное, что позвонили!
Митрофанова скривилась. Тошнит давно от козочек, Лерочек, стажерочек, обожающих дамских взглядов. Дима, конечно, уверяет: контакты с феминами – исключительно для пользы дела. Превозносит Надин ум, красоту, хозяйственность. Уверяет: она ему – и подруга боевая, и надежный тыл, а таких не бросают. Но библиотекарша прекрасно понимала: за Полуянова просто никто всерьез не брался. А вот если надумает фемина-фифа-стройняшка заиметь себе Димку-мужа – добьется искомого без проблем. Даже разводить не надо, и детей не делить.
«Я ради него все делаю. Сижу на даче. Кормлю, обихаживаю. Таскаюсь за ним, как Родион, пусть ему там хорошо будет в собачьем раю (любимая Надина такса зимой закончила свой земной путь). А Полуянов, видите ли, с Лерочкой болтает посреди ночи. Из-за стола срывается. Чай давно остыл…