— Значит это ты спас моих людей?
Дархан молчал.
— Нам нужны бойцы. Может хватит играть в шпионов?
— Ты так и не узнал меня? — как не храбрился Дархан. Как не пытался сказать эти слова твердо, но предательская хрипотца все же проскочила в самом конце.
— Понятия не имею, о чем ты.
— Это я тебя убил. Тебя и всех, кто был с тобой в доме.
На том конце установилось долгое молчание. Затем голос промолвил спокойно и, казалось, невозмутимо.
— Стало быть — служишь новой власти?
— Нет! И старой не служил.
— Может скажешь, кто ты? Если конечно мы в одной лодке.
— Сначала скажи, как ты остался жив.
На том конце ответили почти сразу.
— Меня там просто не было. Этого достаточно?
Дархан зарычал от досады. Вот почему он не нашел тела Закира в тот раз. Ему так хотелось поверить, что Закира больше нет, что он и сам уверился, и убедил в этом всех вокруг.
— Ну так что? Ответишь? Или рассос?
— Зачем я тебе? Я убил твоих людей. Ты никогда мне этого не простишь. Да и я…
— Время не вернуть. Прошлого не исправить. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. И враг моего врага — поневоле друг.
В голове Дархана крутились тысячи мыслей. Последняя фраза. Неужели Закир знает тайну Бебахтэ? Или просто совпадение?
— Эй. Ты еще там? Куаныш поручился за тебя, как за надежного человека. Но теперь, узнав, что ты сделал с моими… Ты можешь повторить это еще раз?
— С тобой?
На том конце провода рассмеялись.
— Послушай. Зачем тебе убивать нас? Если бы хотел, убил бы еще там, на киче. Но ты помог моим людям. Помог, хотя знал, что они — закировцы. Почему?
Дархан задумался. Ответил не сразу.
— Потому что люди.
— Вот и славно. Мало нас. Не буду говорить, сколько. Для твоей же пользы. Накапливаем силы, постоянно скрываемся. Ситуация критическая. Но не безнадежная. Мы еще повоюем. Люди хорошие. Верные.
Дархан вспыхнул.
— Слышал я, какие верные. Ты хоть знаешь, что десятки твоих переметнулись на сторону новой власти?
Закир все так же спокойно ответил.
— Людей не исправишь. Всегда будут такие.
— Где гарантия, что оставшиеся не предадут?
Закир усмехнулся.
— Приходи как-нибудь к зданию госбанка глубокой ночью. Увидишь массовые казни. Это бывших наших… Лучшего примера и не надо.
Дархан, вспомнив, как летели с крыши несчастные пленные, понял, что Закир не врет.
— Эй. У нас есть оружие. И даже взрывчатка. И верные люди. Ты сам видел их в деле. Кое-что умеем. Я не знаю, что ты сделал с моими, дело прошлое. Если поможешь мне сделать то же с новой властью, дам слово, что оставлю тебя в покое. Живи и радуйся.
— Не пойдет. Так, как раньше не пойдет.
— А чего хочешь ты? — казалось, на том конце провода Закир и вправду удивился.
— Я хочу, чтобы ты навел порядок в городе, вернул производство пищи, добычу угля, прекратил беспредел и мародерство. И да — вода бесплатно всем жителям. Круглосуточно, — Дархан жадно отхлебнул из фляги, — Потом — наладь производство хлорки. И самое главное — никаких больше жертв Артықу. Если хочешь, можешь назначить в каждом доме по коменданту, выгонять всех людей на улицы, делай что угодно, но не приноси жертвы.
— Ты просишь слишком многого.
— Я просто не хочу нового восстания.
— Не поможешь нам, нас раздавят, новая власть доберется и до тебя.
— Это дело времени. Помогу новым повстанцам.
— Некому будет восставать. Поверь.
Дархан замолчал.
— Эй. Переговоры зашли в тупик? Скажи мне только, что у тебя за пазухой? Взрывчатка? Газ? Яд? Ты сможешь помочь?
— Послушай… Закир. А ты сможешь вывести из банка невинных? Я видел там шлюх, пленников, обычных…
— Там нет невинных. А шлюхи… они уж точно заслужили смерть. Скажу больше — среди них — есть мои разведчицы. Но я готов пожертвовать…
— Я! Я не готов! Понимаешь! Не готов!
— Что ты предлагаешь?
— Предупреди тех, кого можешь!
— Ты подорвешь госбанк?
— Это мое дело.
Закир не отвечал. Дархан задумался. И тут же спросил:
— Погоди. А где уверенность, что, взорвав госбанк, мы одолеем врагов. У них ведь схроны, базы…
— Не боись. Исключено. Эти твари так грызутся за власть, что предпочитают жить внутри. Натаскали матрасов и коек. Зазывают шлюх, тащат еду и напитки. Вот она — изнанка свободы. Так боятся, что без них заплетутся интриги и заговоры, что предпочитают держать друг друга на виду. Стоит одному уйти, начинают судачить. И каждый день казнят друг друга, подставляя и нарывая компроматы. А вечером пьют и устраивают тройнички, чтобы наутро расстрелять своего же визави.
Дархан удивился этому слову. От Закира оно слышалось чужим. Возможно он мало знает этого человека? Разговор шел вяло, не клеился, но Дархан понимал, что и он, и Закир пытаются нащупать тот хрупкий, хрустальный мост, который почти невозможен там, куда они забрели в своих конфликтах. Первым молчание нарушил Закир.
— Эй… я обдумал все, что ты предлагаешь. Я мог бы обмануть тебя для общего дела, но понимаю, что завтра ты обратишь свое оружие против меня. А раз до сих пор не убил, значит и я тебе нужен. Лгать не буду, сложно принять твои условия, но я почти на все согласен. Кроме Артықа. Не буду кривить душой. Если мы прекратим жертвы, то не удержим город. Люди должны спать спокойно.
— Повторю еще раз. Никаких жертв. Во всяком случае специальных.
— Тогда не договоримся.
— Еще как договоримся. У меня есть те… — Дархан понял, что чуть не проболтался, потому он дипломатично закашлялся и продолжил — у меня есть то, что покончит с Артықом навсегда. Но для этого нужна твоя помощь.
На том конце возникла долгая пауза. Затем Закир ответил.
— Возможно ты и лжешь. Но если это правда, повторю, если это правда, я введу мораторий на жертвы. У тебя будет месяц, чтобы разобраться с Артықом.
— Мне нужно больше, я сам не зна…
— Месяц. Иначе не договоримся.
Они пили чай из прошлогодних засушенных листьев лимонной мяты. Мелиссу, так это растение называли в его семье, ни дети, ни жена не любили. А Дархан любил и собирал ее с детства. Он представлял лица детей и жены и с ужасом ловил себя на мысли, что думает о них все реже, вспоминая прежнюю жизнь как далекий сон, который со временем забудется навсегда. Если б у него оставалось хотя бы фото, пучок волос, украшение, цепочка… но, увы. Милые, родные, как они там? Что им всем сказали по поводу Дархана? Пропал без вести? Бросил? Исчез? Ни одна из версий его не устраивала. Вспомнил он и отца, и покойную мать. Вспомнил всех, кто был ему когда-то близок. Наверное, сегодня, после беседы с Закиром, так внезапно воскресшим из мертвых, он понял, что надежды выбраться нет никакой и остаток дней он вынужден будет провести в этом отвратительном, пустом и затхлом мире.
Алмаз внимательно смотрел на Дархана. Возможно от него не утаились печали брата.
— Тебе всю жизнь нести этот груз. Давай я отдам приказ Рою? — Алмаз с надеждой смотрел на Дархана.
— Какая разница, кто отдаст приказ? Грех ляжет на всех.
Шара, улыбнулась куда-то в сторону.
— Даже и думать не думайте. Я их попрошу все сделать. Они меня послушают. Мы каждый день беседуем. Песенки поем. Хорошие ребята. Жалко, что мертвые все.
Братья с ужасом переглянулись. Такой Шару они еще не видели. Алмаз, пожевав листок, выплюнул его на ладонь и тревожно посмотрел на брата.
— Дареке, откуда Закир узнает, когда надо нападать?
— Мы договорились, что штурм начнется сразу после атаки Роя.
— А Рой? Мы же не знаем, когда он налетит.
Дархан кивнул головой.
— Все верно. Но Шара, — он кивнул на улыбавшуюся старуху, — будет просить сделать это ночью. Хотя все мы знаем — ни время атаки, ни других деталей мы от Роя так и не услышим. Закир с людьми будут сидеть в засаде. И пойдут на штурм, когда все будет кончено.
— Не раньше?
Дархан покачал головой.
— Исключено. Закир, кстати, тоже сомневался. Труднее всего было убедить его в том, что я и вправду не знаю времени атаки. Но то, что он однозначно ее увидит, я в этом уверен. Они выждут еще полчаса и лишь затем начнут штурм.
Алмаз вскочил из-за стола.
— Послушай, Дархан. А может разом их всех… — Алмаз ударил кулаком о щуплую ладонь, — Дархан снова покачал головой.
— Даже думать не смей. Ты видел, к чему привела анархия?
— Но если Закир нарушит свои обещания?
— Не нарушит. После госбанка будет знать, что мы можем сделать это с ним в любой момент. А если нарушит, придется использовать Рой против него.
— Какой дальнейший план?
— Шара отдает приказ Рою. Как только Рой даст согласие, я звоню Закиру.
— А если Рой не согласится? Или обманет Закира?
— Закир все равно пойдет на штурм госбанка. С нами или без нас. И если победит, то объявит на нас лютую охоту. Наш разговор быстро забудется, а желание отомстить за своих перевесит. И да — он будет уверен, что мы лжецы, которые ничего не могут с ним сделать.
— И так плохо, и так — хреново. Но скажи — ты точно решил разнести госбанк?
Дархан посмотрел на зашторенное окно. Весь остаток дня после разговора с Закиром он размышлял об этом. Ноги сами понесли его к «Детскому миру» в знакомый отдел, из которого так хорошо видны были окна госбанка. А там, как назло, весь день мирно суетились люди, проводились какие-то встречи, люди обедали, беседовали, никакой вакханалии. Да и вечером не было ни казней, ни плясок.
Алмаз, не дождавшись ответа, спросил:
— Когда у тебя созвон?
— Вообще-то завтра в то же время.
Вернулась, отходившая по нужде Шара. Медленно села за стол. Радостно улыбнулась.
— Они согласны, детки мои согласны. Все сделают, как вы просили. Только я про ночь сказать забыла.
Глава 15
Братья мчались к зданию «Детского мира» и, казалось, совсем забыли про опасность. Что, если Рой уже начал атаку? Ведь созвон с Закиром назначен лишь назавтра. Пахло гарью. Не пожар, не пороховой дым, так может пахнуть прелая листва в глубокую осень. Но какая осень, когда на ветках набухли почки. Два раза им пришлось сворачивать. Пьяные патрули пировали награбленным и почти не следили за обстановкой. Впрочем, осторожность никогда не помешает. Когда братья добрались до «Детского мира», на крыше госбанка уже вовсю пылал костер.