едва различимый заборчик, пробрался в палисадник и подошел к подвалу. Присев, внимательно осмотрел трубу, сунул внутрь палец, понюхал. Обернулся к дядь Еркену.
— А шток-то блестит. Видать, крутили недавно, — достав из пиджака пассатижи (Дархан прекрасно понимал, для чего Вале этот инструмент), он крутанул торчащий шток, едва успев отскочить от крепкого напора воды. Напившись, кореец закрутил шток и спрятал пассатижи в карман.
В подъезде было прохладно, но пыльно. Мусора не было. Дверей на первом этаже — тоже. На втором двери были в порядке, но Никита упрямо гнал их выше. На третьем остановился у обитой темно-синим дерматином двери, и громко постучал, прижав локоть к двери.
— Рогач, открывай, телок тебе привез, — Никита сам рассмеялся своей шутке. Кореец подергал дверь. Она была заперта. Подошел дядь Еркен. Достал узкую косую отмычку. Начал вертеть в замке, помогая длинным тонким стержнем. Замок щелкнул. Дядь Еркен посмотрел на корейца. Тот, махнув головой приказал Никите войти первым.
— Эх жопа-жопа, приключений тебе…
Чем оканчивалось поэтическое приветствие Никиты узнать так и не удалось. Едва нырнув в душную темноту квартиры, он с диким криком выскочил назад, протирая глаза, а Дархан почувствовал острый запах хлорки. Валя, закрыв рукавом нос, потащил Никиту наверх. Дядь Еркен сбежал вниз. Сквозь режущую глаза боль, Дархан увидел, как вышла на порог изможденная, трясущаяся старуха в допотопном респираторе. В руках она сжимала баллон с хлоркой.
Глава 18
Валя немилосердно тащил старуху за руку по ступеням вниз. Она пару раз оступалась, Дархан едва поспевал подхватить ее. Дядь Еркен, выхватив пистолет, прикрывал отход, все время спрашивая, есть ли кто в квартире. Но старуха молчала. Она, казалось, обреченно приняла свою участь, безропотно выполняла все приказы Вали и, казалось, хотела лишь одного, чтобы это все скорее кончилось.
Когда спустились во двор, Дархан, выпросивший пасстажи, ринулся с Никитой к крану с водой. Пока промывали глаза, слушали, как допрашивали старуху.
— Кто такая?
— А вы кто такие? Мародеры? Знаете, что вам за это будет? — Старуха, казалось, вовсе не боится своих обидчиков. Голос ее звучал твердо, уверенно и трезво. Еще раз промыв глаза, Дархан присмотрелся и понял, что облившая их хлоркой совсем не старуха. Скорее пожилая женщина.
— Есть кто еще в квартире?
Старуха, стащив респиратор, ухмыльнулась.
— Поди, проверь, если не боишься?
Валя, глянув на дядь Еркена, вошел в подъезд. Дядь Еркен продолжил допрос:
— Бектурсынов Асхат Азаматович — знаешь такого?
Старуха не успела ответить. Перегнувшись с балкона третьего этажа тревожно и громко крикнул кореец:
— Жмур тут. Поднимайтесь. Хлорка выветрилась.
В квартире было темно и душно. Матрасы, одежда, простыни сброшены на пол, мебель сдвинута. Везде валялся мусор, гниющие остатки еды. На потолке и стенах гроздьями кишели клопы-солдатики. Дархан знал эту напасть не понаслышке. В детстве мать заставляла спиливать ветви и сучья деревьев, идущие к окну. И все равно каждое лето, раскручивая окна, находили они с братом целые колонии красных клопов с черным узором на крыльях. Узор этот напоминал Дархану не то Пьеро, не то грустного клоуна-мима. Дархан пугал Алмаза, что жуки эти — предвестники смерти и если их кто увидел, то покойника в доме не избежать. Мать вычищала их пылесосом, награждая Дархана подзатыльником за басни. Впрочем, Алмаз не больно то ему и верил. Слишком много было клопов. При таком количестве все жильцы их дома, включая старосту подъезда Алевтину Владимировну, должны были помереть раза три, не меньше.
Густо воняло хлоркой, но в зале Дархан все же учуял приторный запах мертвечины. Зашел на балкон, чтобы тут же выскочить и, не сдержавшись, блевануть в заваленный выеденными консервами угол. Утираясь рукавом, Дархан услышал, как безразлично, почти улыбаясь, старуха сказала:
— Вот он, Бектурсынов Асхат Азаматович. Муж мой несчастный.
Разговаривали в одной из квартир, на первом этаже. Здесь сохранился пыльный диван и несколько стульев. Старуха пила горячий из термоса чай. Несмотря на жаркий полдень, ее знобило. Дархан, сняв куртку, накинул ее на плечи старухи.
— Надия Васильевна я. Вообще-то отца Уалихан звали, но все в колхозе его Васей звали, так и пошло, — старуха с удовольствием отпила еще чаю. Умер вот, сам. От сердца. Артық за ним приходил. Два дня подряд приходил. Как-то отбивались. Хотя сам и не ходил давно. Ноги подвели. А вот в третий раз не повезло.
— Получается, это Артық его погубила? — голос Дархана эхом отозвался в пустом зале.
Старуха покачала головой.
— Утро было раннее. Артық пришла. Сам дико закричал. Я с баллоном прибежала, когда Артық до него почти добралась. А потом скукожилась вся и в стене исчезла.
— После хлорки?
Старуха пожала плечами.
— Я хлорку даже и не стреляла. Сама ушла. Не знаю почему. Я к саму подбежала. А он мертвый лежит.
— С чего вы взяли, что мертвый?
Старуха внимательно посмотрела на задавшего вопрос Валю. Погрозила ему пальцем.
— Я заслуженный эксперт-криминалист. Кандидат наук!
Валя и Дархан переглянулись.
— Что ж я, смерть не диагностирую?
Дархан, присев, положил ладонь на старухину руку и сказал:
— Надия-апай, нам помощь вашего мужа нужна была. Мы Артықа разыскать хотим. Говорят — по трупам можно найти. Личинки там всякие, следы на теле, состояние одежды, съеденная пища. Если найдем, где Артық убивает своих жертв, если разыщем ее логово, то сможем справиться с ней.
Надия-апай скептически покачала головой.
— От нее нет спасения. Ее не победить. Мы прокляты в этом городе.
Дархан погладил старуху по руке.
— Ваш муж мог помочь. Но теперь его нет. Вы сказали, что эксперт-криминалист. Что кандидат наук, может хоть что-то…
Старуха внезапно вскочила, едва не опрокинув крышку от термоса с остатками чая. Стала ходить по комнате невероятно бодро для ее состояния и возраста.
— Хоть что-то? Хоть что-то⁈ — размахивая руками, она едва не задела дядь Еркена по лицу.
— Да я, между прочим, в десятку лучших выпускников нашего вуза вошла. Сам ваш, обыкновенный аулбай, приехавший черт знает откуда. На первой же сессии чуть с треском не провалился. Я его вытащила. В библиотеке к экзаменам готовила. Так до конца и тянула. Ну а потом уж свадьба, дети.
Запыхавшись, она вернулась на диван, села, скромно сложив руки на коленях. Огонь в глазах потух. Заговорила она тихим, печальным голосом.
— Он мне работать не давал. А уж как поженились, чуть до развода не доходило. Командировки — нет. Повышение квалификации — нет. Коллектив мужской, нечего задом вилять, — Надия-апай горько ухмыльнулась, — сам-то с лаборантками… да что уж там, иманды болсын, нет человека, — Надия-апай провела по лицу ладонями. Снова вспыхнул огонь в ее темных глазах. Тряся руками, заговорила:
— Сам прокурор области увольняться не разрешал. Надя (он так меня называл), без тебя, говорит, мы не справимся. Чуть какое громкое дело, за мной машину подают. Везут, куда надо. А сама это сильно бесило. Зачем терпела, сама не знаю. Любила, наверное. Детей ему не смогла родить. Он меня не бросал. Хорошо жили. Только из-за работы все время спорили.
Дядь Еркен, которому, судя по всему, надоело все это слушать, гаркнул.
— Эй, кемпір, говоришь много. Помочь сможешь или нет?
Дархан, снова взяв за руку опешившую старуху, сказал.
— Надия-апай. На вас вся надежда. Сейчас Артық всех без разбора губит. По три трупа за день находим. Может хоть посмотрите?
Старуха загадочно улыбнулась.
— Мне тогда переодеться надо.
Когда вышли из подъезда, Никита, безбожно храпя, дрых возле незакрытого крана. Воды натекло немало. Никита лежал в самой луже, но его это совсем не беспокоило. Валя привел, завинтив кран, привел Никиту в чувство. Садить такого в машину никто не хотел.
— За наградой завтра приходи, — Валя отряхнул заляпанную Никитину кофту, — и еще, собери бригаду мужиков. Штуки три-четыре знакомых. Трупов много. Хоронить кому-то надо.
В качестве аванса Валя вручил Никите бутылку водки. Была ли это заначка с прежних времен либо закировцы гнали и лили в бутылки что-то свое, Дархан не знал. Никита же, возликовав, схватил подарок и, уточнив, куда и во сколько приходить, ушел, роняя с капли с мокрой одежды.
Распахнулась дверь подъезда. Надия-апай в пиджаке, похожем на форменный китель, изо всех сил старалась сохранить серьезное лицо. Дархан смотрел в ее ожившие глаза и был готов поклясться, что сейчас она выглядела лет на двадцать моложе.
Два тела лежали на прозекторских столах. Горела яркая хирургическая лампа, работал генератор. Надия-апай с сожалением сняла свой китель, чтобы надеть медицинский халат и перчатки. Волосы она тщательно спрятала под шапочкой, Шара подала ей очки с бинокулярной лупой. Алмаз приготовился помогать. Надия-апай прокашлялась и, назвав дату и время, приступила к своему жуткому ремеслу.
— Труп мужского пола, телосложение среднее кожа бледная, с выраженным трупным побледнением. Трупные пятна фиолетово-синюшные…
В этом кабинете с белым кафелем Надия-апай была кудесником, дирижером, неким полубогом, слушаться которого следовало четко и без лишних вопросов. Шара и Алмаз старались изо всех сил, но было видно, что и они не поспевают за виртуозным искусством эксперта. Мелькали инструменты, выгружались и взвешивались органы, хрустели кости под пилой.
— Органы грудной полости без признаков гнойно-воспалительных процессов. Легкие — умеренно-отечны, в просветах бронхов следы копоти, слизистая оболочка обожжена. Морфологическая картина демонстрирует вдыхание продуктов горения при жизни…
— Дархан разместился в углу прозекторской. Надия-апай стояла к нему спиной. И сейчас Дархан был почти уверен, что та жалкая немощная старуха и эта властная женщина — совершенно разные люди. Слушая ее речь, понимал, что там, в полной солдатиков квартире они беседовали с другим человеком.