— Сердце без патологий, перикард не изменен. Печень увеличена. Застойная. Желудок содержит частично переваренную пищу…
— Быстрее давай. Мы тут до вечера стоять не собираемся, — Дархан с ненавистью глянул на дядь Еркена, разрушившего своим грубым возгласом магию процесса. Надия-апай, повернулась сжимая в руках окровавленные инструменты. Внимательно посмотрела на дядь Еркена. Перевела взгляд на Закира. Сказала тихо, вежливо:
— Если вы и вправду хотите тщательную экспертизу, то прошу всех посторонних покинуть помещение. Будете торопить, сделаю быстро. И обязательно пропущу важную мелочь, которая сможет помочь.
Она развернулась к покойнику и продолжила свое дело. Закир быстро отдал приказ:
— Все на выход.
Сам он первым покинул прозекторскую.
Ждали долго. Пытались беседовать на отвлеченные темы, но ничего не получалось. Лишь изредка прозекторскую покидал Алмаз, чтобы принести очередной инструмент или реактив. В какой-то момент раздались громкие возгласы, которые многим показались ликованием. Закир строго следил, чтобы в прозекторскую никто не проник. Каждый верил в успех. Внезапно раздался лязг и грохот, крики Шары. Без всякого приказа все ринулись в прозекторскую.
Надия-апай лежала на полу, Шара, смочив ватку нашатырем, водила ей перед носом. Алмаз, подняв глаза на вбежавших, сказал:
— Ей плохо стало.
Шара, неодобрительно посмотрев на Алмаза, сказала:
— Нет такого определения «плохо». Похоже на нейрокардиогенный обморок.
— Простыми словами.
— Она жаловалась, что много суток не спала, ждала Артықа. Вероятнее всего ее обморок вызван сильнейшим переутомлением. Ей надо выспаться. Сердце в норме. Если и давление восстановится, то переживать не о чем. Помогите.
Надию-апай перетащили в тихий светлый процедурный кабинет, уложили на кушетку. Накрыли одеялом. Шара осталась с ней, приказав всем выйти — женщине был нужен свежий воздух.
Все спустились вниз, перекусить.
— Удалось что-то узнать?
Алмаз пожал плечами.
— Мы пытались уточнить, но Надия-апай просила не задавать вопросов, говорила, что все выводы потом.
— Значит будем ждать. Она точно не умрет?
Поскольку Закир не получил четкого ответа, он лично поднялся к Шаре и, убедившись, что Надие-апай больше ничего не угрожает, спустился вниз.
Время тянулось нестерпимо долго. Каждые полчаса кто-то ходил к Шаре, чтобы узнать, как там Надия. Закир предлагал разбудить, но Шара строго-настрого запретила это делать. Стало темнеть. В ординаторской, сидя на мягком диване, Дархан и Алмаз уснули, прижавшись друг к другу головами. Разбудил их дикий, непрекращающийся крик. Когда вбежали в палату, Шара прикрывая рот рукой, показала на кушетку. Лишь сейчас Дархан ощутил тошнотворный приторный запах рвоты и нечистот. Кушетка была влажной, мутная жижа стекала на пол. В потолке оставались отвратительные следы. Сомнений не было. Надию-апай похитила Артық.
Их вывели на задний двор больницы. Алмаз шел сам, вступившегося за Шару Дархана, скрутили. Саму же Шару, не смотря ни на пол, ни на возраст, тащил за волосы обезумевший от злобы Закир. Всех швырнули к стене. Дархан заметил, что ни кореец, ни дядь Еркен не стали принимать участие в расстреле. Трое охранников малознакомых Дархану охранников выстроились в ряд и взвели затворы автоматов. Никто ничего не говорил, никто ничего не просил. Шара, посмотрев на Закира, сказала:
— Братьев пощади. Они ни в чем не виноваты.
Закир не обратил внимания на ее слова. Включили фары подогнанного грузовика. Раздались автоматные очереди. Дархан повалился на землю, понимая, что ни одна пуля его не задела. Стрельба прекратилась, почти тут же погасли фары грузовика. Дархан подполз к брату. Жив. Ни царапины. Шара, стоя на коленях, горько рыдала. Дархан обнял ее, Алмаз помог подняться. Им никто не мешал, их никто не преследовал. На ватных ногах они добрались до дома лишь к глубокой ночи.
Вернувшись в квартиру, все разбрелись по своим углам. Ни о чем не говорили, ничего не спрашивали. Шара тихо плакала, никто не пытался ее успокоить. Дархан размышлял над тем, почему Закир оставил их в живых, зачем отпустил? Зачем вообще устроил всю эту показательную казнь. Покой последних недель снова сменился неопределенностью.
Шара, поднявшись, тихо позвала братьев. Собрались на кухню, вскипятили чайник. Шару потряхивало. Братья терпеливо дождались, пока Шара разольет чай по пиалкам. Когда все сделали по глотку, Шара сказала:
— Я видела смерть. Я чувствовала ее. Вот она, на плечах, — Шара похлопала себя по левому. Дархан уставился на плечо так, словно и вправду хотел рассмотреть Косую.
— Мне недолго осталось. Не страшно. Главное — я знаю, где искать Артықа.
Шара подлила себе еще чаю. Сделала пару глотков и продолжила.
— Алмаз, ты выходил за спиртом для горелки, когда Надия-апай заметила очень важную вещь. Тогда я мало обратила на нее внимание. Сейчас лежала и думала, о чем угодно, кроме случившегося и снова наткнулась на эту мысль. Hemopur-VIZ TM-92. Слышал о таком?
— Нет. Что это? Лекарство?
— Магистральный фильтрующий диффузор. Чем-то напоминает диализатор. Не знаю, испытывали ли его на людях или нет. Но у нас был. Полагался вместе с вакциной.
— Надия-апай-то откуда о нем знала?
— В том-то и дело, что не знала. Она у трупа заметила следы от катетера, очень странного, необычного катетера. Обратила мое внимание, но я ничего не знала. Слишком ее этот катетер беспокоил. Крови в трупе оставалось крайне мало. А повреждений, оправдывающих такую кровопотерю не было. Значит кровь качали, но обратно не вливали. Тогда я вспомнила про Hemopur-VIZ TM-92. И, когда ты вернулся, тут же послала за прово-тестом.
— Ампула с 13−3М?
— Она самая.
Понимая, что Дархан ничего не понимает, а Алмаз не может уловить мысль, Шара, пожевав губами, сказала:
— Давайте объясню проще. Допустим, пациент заразился штаммом Vibrio Sorti. И вакцина не помогла. Его кровь кипит, пациент медленно, но верно погибает. В таких случаях переходят к протоколу «VIZ». Находят донора. Вводят ему «провокатор». Через час вводят вакцину. И еще через два часа начинают забирать примерно четыреста пятьдесят миллилитров крови. Свежая, активированная «провокатором» и насыщенная вакциной кровь донора вырабатывает миллиарды антител, способных уничтожить штаммы VibrioSorti в крови больного. Влить напрямую нельзя. Бактериальный ответ… защитная реакция штамма на агрессивные действия антител, продолжающих бесконтрольно развиваться, вызовет тяжелые последствия, а также разгонит температуру тела до сорока трех градусов. Пациент погибнет. Поэтому очищение крови, борьба со штаммом происходит внутри Гемопюра. Гемопюр контролирует все процессы, дозированно вливая в кровь пациента нужные порции антител.
— И прово-тест позволит показать, являлся ли покойный донором.
— Именно. Я пояснила общий принцип Надие-апай. Мы провели тест и, действительно, наш усопший был донором перед смертью. И второй усопший тоже. Ты притащил нам образцы крови всех мертвецов, найденных за последние дни. Все, все они были донорами. Понимаешь?
Дархан и Алмаз смотрели на Шару, ожидая финального вывода.
— Помните, как я рассказывала вам, что меня поймала та самая медсестра. Ну Артық?
Ни Дархан, ни Алмаз не помнили этого.
— Да-да. Я отчетливо помню, как рассказывала вам… Но повторю еще раз. Когда началась катастрофа, медсестра и муж, угрожая пистолетом, посадили меня в машину. Отвезли к себе на квартиру. Их дочери было совсем плохо. Муж удерживал меня. Медсестра же, почти умоляя, спрашивала, что можно сделать. Она уже ввела кучу вакцин, но это лишь усугубляло состояние маленькой пациентки. Болезнь сыграла с ребенком злую шутку. Физически она уже была на том свете, в бреду говорила матери жуткие вещи, но мать не готова была ее отпустить. Думаю, что именно избыток вакцины продлевал ее мучения, не отпуская окончательно в иной мир. Помочь я ничем не могла. Лишь рассказала про гемопюр. Она тут же спросила, где его искать. Кажется, я сказала, что гемопюр находится в специальном автомобиле, потому как у нас была лишь мобильная передвижная модель. Медсестра хотела ехать немедленно, но я сказала ей, что ни Закир, ни другие охранники машину без боя не отдадут. Муж прошептал ей что-то про брата и про выход. Тогда я не придала этому большого значения.
Меня вывели на улицу, завели в узкий проход за трансформаторной подстанцией, заставили встать на колени. Муж приставил пистолет ко лбу, но несколько раз одергивал руку. Жена наседала, чтобы он скорее прикончил меня. Мне же было все равно, хотела лишь, чтобы это кончилось как можно скорее.
В конце концов меня отпустили. Муж даже прикрикнул на жену, которая и слышать об этом не хотела. Он считал, что доктор должен остаться на случай, если их дочке станет хуже. От невероятного облегчения, что меня оставили в живых, я наобещала им такого, чего бы никогда не смогла исполнить. Они ушли. А бухнулась на пахнувший мочой асфальт и рыдала так… Даже сегодня я так не плакала.
Шара сделала еще глоток.
— Город лихорадило. Обезумевшая толпа как-то поймала медсестру с мужем, украдкой тащащими сумки с продуктами. Муж пытался отстреливаться, его убили на месте. Ее же зачем-то протащили через полгорода, бросили на мост и долго издевались. Хотели выпытать, где вакцина.
— Ты рассказывала об этом. Говорила, что она смеялась и обещала вернуться.
— Верно.
— А что с машиной?
Шара пожала плечами.
— Если не ошибаюсь, Закир когда-то упоминал, что машина в специальном боксе под замком.
— Значит ее не использовали в спасении детей?
— Творилась такая суета, я даже и не помню, пытались ли мы задействовать гемопюр.
Дархан, быстро собравшись, сказал:
— Иду к Закиру. Не вернусь, натравите Рой.
Глава 19
Машину вел Закир. Слева от него сидел хмурый усатый охранник, не проронивший за время поездки ни слова. Дархана, скованного наручниками, зажали меж собой те самые бойцы из расстрельной команды.