Дархан не сразу понял, что он слышит. Пронзительный, совершенно не похожий на привычные звуки, не то стон, не той свист, что издавала Артық, сменился вздохами и прерывистым похожим на хрип рыком. Артық набросилась на Шару, слилась с ней, покрыла кишащими паразитами лицо и шею, и стала отдирать от нее куски кожи и плоти. Как они не старались, как не поливали монстра хлоркой, отбить Шару не удалось. Та не сопротивлялась, лишь дробно стонала, словно на громкие вопли совсем не осталось сил.
Раздался выстрел. Дархан, видя, как перемалываются Шарины кости, решил прекратить ее мучения. Артық, поняв, что Шара погибла, ринулась на Дархана, но того в последнюю минуту успел оттолкнуть в сторону кореец Валя. Артық, обессилив от хлорки, в последнем рывке схватила дядьку Витьку и утащила того в ближайшую стену.
Закир, обезумев от увиденного и полученных ран, полыхнул зажигалкой и бросил ее в машину. Первой вспыхнула облитая бензином прорезиненная шторка. Все бросились к выходу.
Они бежали по коридорам, Дархан и дядь Еркен тащили под руки потерявшего сознание Закира. Когда добрались до генераторной, раздался чудовищный взрыв, а через несколько мгновений последовал еще один. Он был такой силы, что содрогнулся бетонный тоннель. Сердце Закира остановилось.
Глава 22
Дархан крутил ручку приемника. Рядом сидел Валя. Листал Бебахтэ. Не отрываясь от книги, спросил:
— Что он тебе еще сказал?
— Кто?
— Рой, кто же еще?
Дархан, приглушив шипящий звук ответил:
— Теперь, лишившись дочери, Артық будет убивать без цели.
— Зачем же она людей в стены тащит?
Дархан пожал плечами.
— Я не очень понял. Рой говорил про какую-то пищу для жнеца. Возможно ей тоже нужно восстанавливать силы.
— Ну так спроси!
Дархан, встав, указал на свое место у радио.
— Сам спроси! Они не разговаривают, как мы. Они лишь называют цифру, а ты находишь нужный зулфаят и понимай его, как хочешь.
Валя сел за стул. Начал крутить ручку.
— Аккуратнее. Тут очень тонкая настройка нужна.
Радио лишь шипело и пищало. Рой на связь выходить не собирался.
Принесли поесть. Две консервы. Хлеб. Немного овощей. Ели молча. Жирную тушенку запивали холодной водой от чего у Дархана скрутило живот. Пришел боец с докладом. Все очень плохо. Артық атаковала стариков и больных в физкультурном зале. Никому спастись не удалось. Город знает про Артықа, но отбиваться нечем. Люди выходят на улицы, прячутся в погребах и подвалах, молятся. Артық атакует всех без разбору. Лишь те, у кого есть хлорка, могут на время загнать ее в стены.
Дархан посмотрел на Валю
— Надо звать всех сюда.
Валя, евший тушенку с ножа, посмотрел на Дархана, словно на умалишенного.
— Ты дебил? Как тут всех разместить? А еда? А защита? И вообще, думай о себе. Если Закир умрет, тебе и брату крышка. Сам же знаешь, как вас тут «любят».
Дархан, рассвирепев, схватил Валю за олимпийку.
— Ты, сучара! Забыл, как брат откачал Закира? Забыл, что он уже вторую операцию ему делает? Он третьи сутки не спит!
Дархан и сам не понял, как оказался на полу. Валя душил его коленом. Достав пистолет, направил ствол Дархану в лицо.
В комнату вошел дядь Еркен. Невозмутимо посмотрел на дерущихся. Сказал спокойно, будто ничего и не произошло.
— Закир зовет.
В просторной палате, где с легкостью могли разместиться шесть человек, Закир лежал один. Он тяжело дышал. Лоб был покрыт испариной. Дядь Еркен, заботливо протерев лоб полотенцем, проверил капельницу и сел рядом.
Алмаз спал на свободной койке у входа в палату. Дархан укрыл брата колючим одеялом. В углу лежали наготове два баллона с хлоркой.
Дядь Еркен, похлопав Закира по руке, ласково и ворчливо проговорил:
— Этот еще поживет. Две операции без наркоза вынес. Поживет еще, — он печально улыбнулся. Закир едва видимым движением кисти подозвал вошедших к себе. Дядь Еркен склонился к его посиневшим губам. Слушал тихий медленный шепот, тут же «переводил» то, что услышал.
— Закир спрашивает, почему Артық жив до сих пор.
Отвечать начал Валя.
— Мы узнали. Та ерунда, что взрывала людей. Они с ней…
Закир слегка качнул кистью. Дядь Еркен приставил палец к губам.
— Ш-ш-ш! Пусть он говорит, — дядь Еркен указал на Дархана. Тот сделал шаг вперед:
— Мы обуздали Рой. Это души. Души детей, погибших в эпидемии. Они пришли мстить. Мстить Артықу. Мстить за то, что она украла последние вакцины, которые могли их спасти.
Закир что-то зашептал. Дядь Еркен склонился к его губам. Затем спросил:
— Почему Рой не убил ее вчера?
— Рой не всегда может быть в этом мире. И не может предсказать часы появления и ухода. Мы выследили Артықа, нашли ее лежку. Увы, не смогли сообщить об этом Рою. А даже если бы и смогли, не знали бы, когда он появится…
Валя вклинился в разговор.
— Но план был неплох. Если бы мы подождали, не стали убивать приманку сразу… эх-х. Рой все равно вышел на связь. Оставалось — сообщить о месте, убедиться, что он пришел, атаковать приманку. Артық бросается на защиту, а Рой — на Артықа.
Закир с трудом ухмыльнулся. Дядь Еркен снова наклонился и стал слушать. Затем сообщил:
— Что нам теперь делать?
Дархан ответил.
— Ждем Рой. Начинаем все сначала. В подвале Артықа больше нет. Все выгорело дотла. Ваши бойцы проверили.
Дядь Еркен снова наклонился. Потом заговорил.
— Вам не стать лидерами. Оба ссыкуны. Не удержите город.
Закир сказал что-то еще. Дядь Еркен стал спорить. Закир что-то долго шептал, потом гаркнул:
— Сделай, как я говорю!
От крика на забинтованном животе выступила кровь. Закир закашлялся, крови стало еще больше. Отстранив дядь Еркена, он подозвал Дархана и, убедившись, что тот слушает, зашептал в самое ухо:
— Артық приходила за мной в операционной два раза. И еще раз — тут. Про троянского коня слыхал?
Дархан отстранился от Закира. Он никак не ожидал, что тот знает греческие мифы.
— Смекаешь? К утру я умру. Может к вечеру. Пусть твой Рой вселится в меня. Придет Артық, утащит меня в стены. Там Рой с ней и разберется.
Дархан медленно поднялся и в недоумении уставился на дядь Еркена. Закир, напрягая последние силы, проговорил:
— Чо зеньки вылупил? Зови его, покуда я не сдох!
Четыре раза за ночь Артық приходила за Закиром. Четыре раза тянулась к нему с потолка, свисая острыми зловонными каплями. И все четыре раза куда-то исчезала. Закир угасал на глазах. Алмаз предлагал ему третью операцию, но Закир запретил.
Радио шипело и никаких зулфаятов не передавало. Да и кому было передавать, если Рой уже сидел внутри.
Дархан вспоминал все, о чем они договорились с Роем. Рой одобрил план восемьсот первым зулфаятом: «Не бойся свиньи, она уже упала боком в ад. Не бойся совы, она лишь лупит глаза да жрет мышей. Не бойся газели, она сама тебя боится. Но бойся лошади. Зажатая в угол она обгложет твое лицо».
То, что Рой вселился, стало заметно почти сразу. Закира трясло. Кровавое пятно густо пропитало весь бинт. Дархан знал почему. Знал он и то, что будет дальше. Знал, но не говорил ни Вале, ни дядь Еркену. Скажи он правду, те вряд ли бы позволили.
К утру Закира не стало. Алмаз долго возился с ним, пытаясь реанимировать, давил на грудь так, что едва не сломал ребра, вколол адреналин. Все было кончено. Долго сидели, молчали.
Дядь Еркен подошел к Закиру. Закрыл глаза и поцеловал покойного в лоб.
— Пойду, подготовлю машину. Вывезем в безлюдное место. Его нужно похоронить по-человечески.
Валя направился к выходу. Дядь Еркен спросил:
— Куда?
Валя, приоткрыв дверь и осмотревшись, ответил:
— Распущу посты. Надо скрыть его смерть! Никто не должен знать. Иначе — новый бунт.
Пока Валя отсутствовал, дядь Еркен споро и ловко раздел Закира, обмыл его тело, тщательно обмотал в простыню, получился самый настоящий саван.
— Пойду, носилки принесу. Алеке, поможешь? Ты ведь мусульманин?
Внизу раздались выстрелы. Дархан, схватив оружие бросился к двери. Пока бежал по пролетам, слышал, как стреляли еще. Внизу, у самого входа заметил троих убитых бойцов и лежащего на боку корейца.
— Валя! Валентин! Эй! Алмаа-а-аа-з! Ал-ма-а-аз!
Пока тащили Валю в операционную, пока готовили инструменты, его не стало. Перед смертью, булькая кровью в рту, Валя с трудом проговорил:
— Пятеро… стащили последние баллоны с хлоркой… не подчинились… началась перестрелка…
В уазик-таблетку грузили два тела. Валю, как и Закира, дядь Еркен замотал в саван. Алмаз, поправив очки, спросил:
— Он же вряд ли мусульманин? Корейцы, они кто? Христиане? Буддисты?
Дядь Еркен, пожав плечами, ответил:
— Какая уж разница… Столько богов, а это случилось, — дядь Еркен широким жестом обвел то ли больничный двор, то ли весь город. Дархан, забросив в уазик лопаты, сел за руль.
— Интересно, почему не стащили машину?
Дядь Еркен протянул ему ключи.
— Да вот почему. Ключ-то у меня.
Ехали молча. Город обезлюдел, но где-то слышалась редкая пальба. Было ясно — началась полная вакханалия. Понимая, что спасения нет, каждый стал сам за себя. Братья предложили дядь Еркену ехать к ним, но он наотрез отказался.
— Вот похороню ребяток, тогда и подумаю.
— Да разве это важно сейчас?
Горько вздохнув, дядь Еркен ответил:
— Всему конец. Нас хоронить будет некому.
Пока Дархан раскладывал и заряжал оставшееся в квартире оружие, Алмаз крутил настройку большого приемника, в который вставил четыре толстых батарейки — последний НЗ.
— Знаешь. Я любил ее. Очень любил. Многому научила. Помогала. Она не заслужила такой смерти, Дареке. Не заслужила!