Они так далеко зашли, что даже не видят этого. Я наношу удар тем, что первое приходит на ум.
— Джози никогда не приняла бы этого. Даже если у вас получится, если вы снова соберёте её, она возненавидит вас за то, что вы сделали.
— Я уверен, Джозефина поймёт наши мотивы, — говорит мой отец тем же тоном, как когда они позволили Джози в третий раз проколоть уши.
Мама добавляет:
— Помни о том, что Джозефина путешествовала гораздо дольше, чем ты. Она видела, сколько существует наших воплощение, в разных мирах. Одной версией больше или меньше — очень небольшая разница, математически говоря.
— Это больше, чем математика! Вы не можете просто обменять одного из нас на другого!
Кажется, мама почти раздражена моим непониманием.
— Все наши версии — один и тот же человек на очень важном уровне. Разве ты этого ещё не видела? Твой Пол Марков — разве он не тот же человек, которого ты любишь, во всех мирах?
Когда-то я бы сказала, да. Теперь я понимаю, что правда гораздо сложнее. Какими бы похожими не были наши версии, каждая из них уникальна. Каждый из нас, где бы он ни был, незаменим.
— Твоя вселенная в безопасности, — говорит мама. От этого мне не должно стать лучше, но становится. Я достаточно труслива, чтобы радоваться, что мы не первые на разделочной дочке. — Идеальные путешественники — ценный ресурс. Мы не можем аннулировать их налево и направо.
— Ты теперь понимаешь, что технологии надо держать под контролем, — вступает папа. — Если бы у каждого измерения была такая сила, ты можешь себе представить оружие, которое можно было бы создать?
Я качаю головой.
— Но, если вы — единственное измерение, у кого есть такая возможность, это не война. Это просто резня.
— В твоих устах это звучит просто дьявольски, — говорит папа, как будто это не так.
— Пожалуйста, милая, обдумай это когда у тебя будет возможность успокоиться, — мама открыто упрашивает меня, как они никогда не делала раньше. Несмотря ни на что, она достаточно похожа на мою настоящую маму, чтобы у меня заболело сердце. — Мы хотим работать с тобой. Мы хотим, чтобы для всех, кто в этом участвует, всё обернулось наилучшим образом. И мы столько можем тебе дать.
— Например, что? — технологию, чтобы превратить наше измерение в смехотворный коллаж Гойи и Уорхола, как их? Это должно извинить массовое убийство?
Она медлит, её глаза встречаются с папиными.
— Мы хотим защитить тебя, Маргарет. Ты тоже наша дочь. Но… если до этого дойдет… Конли может пойти в другое измерение и создать идеального путешественника там.
Я понимаю, что она имеет в виду в ту же самую секунду, как она произносит это. Но похоже, что мой мозг не принимает это знание. Вместо этого, я горю с головы до ног, и мой желудок сжимается, как будто я выпила яд, который должен сейчас же выйти из моего организма, потому что иначе он уничтожит его.
Мои родители убьют мою вселенную. Они убьют меня. Все потому, что одна версия так же хороша, как и другая, потому что они думают, что мы все одинаковые, взаимозаменяемые…
— Ты понимаешь, что для нас это будет нелегко, — говорит папа, выпрямляясь. — Мы с трудом привели тебя в это измерение. Тебе нужно было узнать правду, хотя мы надеялись преподнести её гораздо деликатнее.
Я плюю в него мой ответ:
— Нет «деликатного» способа сказать мне убить миллиарды людей.
Он продолжает, как будто я ничего не сказала:
— Не торопись. Обдумай всё. Обсуди это с нами дома! Когда ты полностью осознаешь разницу между смертью и несуществованием, что ни один из этих людей не будут страдать так, как страдала Джозефина…
Папин голос прерывается рыданием. Мама берёт его руки в свои, а он крепко сжимает глаза. Почему-то это самое худшее из всего — видеть, что они всё ещё мои родители, всё ещё способны любить и сострадать, и всё равно желают приговорить к смерти целые миры.
— Я ухожу, — говорю я. — Не идите за мной.
Я имею в виду, не следуйте за мной в коридор и определённо не следуйте за мной в мой мир. Но они не преследуют меня. Мама и папа просто стоят, выглядя более грустными, чем я когда-либо их видела.
Однако, они не сожалеют о себе, или о дочери, которая умерла. По большей части, они сожалеют обо мне.
Я могла бы прыгнуть из этой Вселенной прямо с места, но вместо этого я иду к двери. Так я смогу захлопнуть её и создать иллюзию того, что они не преследуют меня, что я могу оставить всё, что узнала, позади.
Но они могут последовать за мной куда угодно, и они так и сделают, пока не получат то, что хотят. Или они уничтожат весь мой мир.
Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.
Его статус: перевод редактируется
Глава 27
Дрожащими руками я ввожу координаты, данные мне родителями, которые должны вести к последнему осколку души Пола. Я закрываю глаза, жму…
…и падаю в себя как раз вовремя, чтобы упасть.
Я еду на велосипеде, думаю, какую-то долю секунды, прежде, чем упасть в канаву.
Со стоном я выбираюсь из-под велосипеда, вижу своё ободранное красное колено, где начинают собираться маленькие капельки крови. Кто-то проходящий рядом говорит:
— Ты в порядке, милая?
Честно, в эту минуту иметь ссадину на колене в качестве самой большой проблемы кажется почти облегчением.
— Всё хорошо, спасибо.
Это тоже сказано с британским акцентом. В этом мире я тоже живу в Лондоне? Кажется, здесь слишком зелено для Лондона…
Я смотрю вверх и сразу же понимаю, где я. Большинство людей бы не поняли, но они не выросли среди аспирантов, которые часто носили брошюры с лучшими физическими факультетами в мире, пытаясь придумать, куда пойти работать.
Увидев Мост Вздохов, я понимаю, что я в Кембридже.
Это имеет смысл. И мама, и папа оба легко могли преподавать здесь, и в этом мире они преподавали. Теперь мне нужно понять, что ещё изменилось.
Моя первая задача при прыжке в новое измерение — это понять ситуацию, насколько могу, где я, кто я. В этом случае я отчаянно хочу найти Пола сразу же. Он нужен мне больше, чем когда-либо ранее. Но секунду я сижу в траве, дрожа, думая о лунатичных версиях моих родителей, которых я только что оставила позади.
Зелёные деревья. Красивый старый университет. Отдалённые звуки дороги. Студенты смеются и бегут по траве. Триада может уничтожить и эту вселенную тоже.
Сосредоточься, говорю я себе. Будешь сходить с ума потом. Сейчас найди Пола. Начинай изучать этот мир.
Для начала я осматриваю свою одежду: джинсовая юбка, гольфы, туфли Мери Джейн, и колючий серый шерстяной свитер (или нужно сказать джемпер?). Достаточно обычно, только более скучно, чем я обычно одеваюсь. Однако, мне нравится шарф в цветочек вокруг шеи. Такой велосипед я бы тоже выбрала в своём мире, старомодный с широкими шинами, выкрашенный в счастливый оттенок бирюзового.
Моя сумочка — это сумка почтальона, выполнена в чёрной коже. Я открываю её, чтобы узнать, что я там найду. Моя ладонь и предплечье болят, пока я копаюсь в вещах, может быть я ударилась сильнее, чем думала. Эта Маргарет, должно быть, более практична, чем я, и слава богу, потому что одним из первых я вытаскиваю лейкопластырь. Я накладываю его на рану на колене, потом возвращаюсь к поискам. Помада, какой-то бренд, который я не узнаю под названием Sisley, но примерно того же цвета, что я ношу дома. Солнечные очки, дешёвая аптечная версия, и я всегда покупаю такие, потому что не могу провести и двух месяцев, не потеряв ни пары. Электронная книга, с этой моделью я не знакома, но смогу разобраться позже. Мой телефон, ура. Когда я смотрю, не tPhone ли это, я в замешательстве. В этом мире у меня что-то под названием iPhone. Интересно, кто их делает.
И да, бумажник. Я открываю его и нахожу водительское удостоверение с домашним адресом. Куча британских денег, королева строго смотрит на меня с банкнот различных цветов и размеров.
Красная отметина обезображивает кожу на моей правой руке. Подняв рукав свитера, я обнаруживаю длинный синевато-багровый шрам. Это не гротеск, но от этого вида я вздрагиваю от боли. Из того, как он выглядит, я догадываюсь, что это произошло в последние несколько месяцев, может быть, со временем шрам поблекнет.
Но сжав кулак, я чувствую боль, взбирающуюся по моей руке, и понимаю, насколько серьёзной была травма. Не просто царапина на коже, мышцы и кость были задеты.
Но всё равно, он явно заживает, и сейчас я могу с этим справиться. Я начинаю листать телефон, и в нём оказывается такая же интуитивно-понятная операционная система, как на моём собственном tPhone дома. Камера показывает множество снимков моей семьи, и Джози тоже, и это облегчение, и разнообразных друзей, которых нет в моём собственном измерении.
Но быстрый поиск не обнаруживает фотографий ни Пола, ни Тео.
Время поискать в контактах. Неа, их нет.
Однако, Джози там есть, и после того, что случилось в Главном Офисе, мне нужно с ней поговорить. Поэтому я нажимаю на «вызов». Через несколько звонков она отвечает, задыхаясь:
— Мардж?
Мардж? Слава богу, моя Джози никогда до этого не додумывалась.
— Привет. Как ты?
— Ну, я в порядке, — она так странно разговаривает с английским акцентом. — Дома что-то случилось?
— Нет, нет! — надеюсь, это правда. — Я просто… не знаю… хотела поговорить с тобой.
Её голос становится мягче.
— Всё хорошо?
— Да, конечно. Но я хотела узнать, как у тебя дела.
— Я прекрасно провожу время! — я словно вижу улыбку Джози. — Ривер Финдхорн серьёзно недооценивают в плане рафтинга. Она великолепна, Мардж. Абсолютно великолепна!
Неважно, насколько отличается акцент. Это определённо Джози, которую я знаю.
— Рада, что ты веселишься.
— Ты должна поехать со мной в следующий раз. Я знаю, ты не спортивная, но обещаю, тебе понравится! И.… правда думаю, что ты справишься. Несмотря ни на что.
Я ещё раз смотрю на ужасный шрам у себя на руке.
— Обещаю, в следующий раз, — что за чёрт. Держу пари, этой Маргарет тоже понравился бы рафтинг. И конечно, что бы там ни было с моей рукой, мне скоро станет лучше.