В прихожей Валера помог ей снять пальто и разуться, за руку провел в спальню, ту самую, где Катя проснулась несколько недель назад. Она слышала, как едва знакомый мужчина очень близко, прямо за ее спиной, развязывает галстук, сбрасывает рубашку. От этих звуков по телу побежали мурашки, не имеющие ничего общего с предвкушением. Когда Валера коснулся руками ее плеч, Катя вздрогнула. Обернулась.
У него был совсем другой запах, иначе двигались его пальцы, расстегивая ее блузку, губы были другими на вкус. Но стоило закрыть глаза — как появился Ян.
…Катя тряхнула головой. Она по-прежнему сидела в машине, недалеко от своего дома. Урчал мотор, стеклоочистители сгоняли с лобового стекла легкие, как пух, снежинки. Валера смотрел на нее с интересом и легким беспокойством.
— Так куда ехать, Катюша?
Катя назвала адрес курсов английского.
Весь день мело. Возвращаясь домой, Катя оставила орхидеи на земле, возле ближайшего подъезда. Белые на белом. Они смотрелись так беззащитно, словно были живыми. Катя отвернулась.
* * *
Ян знал, что бегать на сильном морозе не рекомендуется, но уже две недели — с тех пор, как Кэт решила «подумать» — он каждое утро и каждый вечер надевал спортивный костюм, засовывал под шапку наушники плейера — и отправлялся на пробежку вдоль железной дороги. Полтора часа такого марафона выматывали достаточно, чтобы вытеснить из головы мысли о Кэт. С каждым днем времени требовалось все больше.
Внутри Яна созревала ревность — совершенно незнакомое ему чувство.
Он понимал, если женщина тянет время, она либо боится, либо выбирает. Кэт его не боялась — иначе бы ушла.
Ян с точностью до минуты знал, когда Кэт должна вернуться из казино, и если она задерживалась — не мог заснуть. Прожигал взглядом дыры на телефоне — и каждый раз казалось, что цифры, показывающие время, слишком долго не сменяют друг друга. Яну было двадцать восемь, а он только начал постигать науку ожидания.
А потом, когда Кэт возвращалась после ночной смены, он гадал, запах чьих сигарет она принесла с собой. Клиентов казино или тех молокососов-коллег, которые любили пропустить по стаканчику после смены? А может, и тех и других? Если это клиенты — как они смотрели на нее? Не пытались ли завязать знакомство за пределами казино? Ведь она свидетельница их ярчайших выигрышей и глубочайших проигрышей, а значит, крепко-накрепко связана с ними на уровне эмоций. Кэт их лучший друг — или злейший враг. Но если и враг, то настолько прекрасный, что к нему хочется подобраться поближе. А если это кто-то из тех, кто касается ее плеч, прежде чем сменить за игровым столом? Куда они ходят с Кэт после работы? Сейчас холодно. В клуб? Громкая музыка. Не слышно голоса и приходится сесть поближе друг к другу, почти вплотную. И однажды они встречаются взглядами. Тот, не-Ян, обрывает фразу на полуслове, а потом склоняется к ее губам… От этих образов Ян так сильно сжимал кулаки, что на ладонях появлялись отметины от ногтей. Он всерьез думал над тем, чтобы как-нибудь утром встретить эту компашку и отвести душу хоть на одном из ее представителей. Ему, несомненно, сразу станет легче. Но потом — намного хуже.
Это стало еще одной причиной для пробежек.
Бег помогал отсрочить тот момент, когда его самообладание исчерпается. Ян сам с собой делал ставки, сколько продержится, прежде чем случиться что-нибудь непоправимое.
* * *
Валера встретил ее после смены в казино. С охапкой орхидей. Вид у него был заспанный.
Катя рассмеялась.
— К такому графику, как у меня, непросто привыкнуть.
— Я упертый… — он заботливо приподнял Кэт воротник пальто. — Привыкну.
От этого признания у Кати заскребло под ложечкой. Одно дело время от времени подвозить ее на курсы английского или на работу. И совсем другое — приехать в казино под утро, в разрез с собственным графиком. И заявить вот такое в глаза — словно предупредить. Катя опустила лицо — будто собиралась насладиться ароматом букета.
— Просто хотел пригласить тебя на балет, — ослабил хватку Валера. — Сегодня вечером выступает театр Эйфмана — у меня совершенно случайным образом оказалось два никому не нужных билета. А пока ты будешь думать над ответом, я подброшу тебя домой. Как тебе план?
План был так себе.
Если Валера отвезет ее домой, она вернется слишком рано. Ян заподозрит неладное — и разборок не избежать. Он и так уже несколько недель закручивал в тугую пружинку мысль о другом мужчине в ее жизни, и Катя все ждала, когда из коробочки выскочит чертик. Хотя знала, что все равно не будет к этому готова.
Но вот что любопытно. Когда Ян обвинил ее впервые, у Кати и в самом деле никого не было. Так что появление Валеры не усугубило напряженную атмосферу в доме. Ян все также вглядывался в ее лицо, когда она возвращалась домой. Также пристальным взглядом осматривал ее одежду — словно искал улики. И однажды — правда, в этом Катя не была уверена — тайком обыскал карманы ее зимнего пальто.
Так что план и в самом деле показался неудачным. Приди она раньше времени, нужно будет либо врать про такси, либо сорок минут мерзнуть под подъездом, либо коротать время в машине с Валерой.
— Сегодня была непростая смена, — сказала Катя, когда Валера открыл перед ней дверь машины. — Игрок спустил на рулетке пятнадцать тысяч. Швырнул в меня фишками и в очень агрессивной манере рассказал, что делал с моей матерью. В общем, мне бы не помешал бокал пива.
— Понял! — обрадовался Валера.
Его реакция польстила.
Через пару минут машина подрулила к клубу, зеркальные стекла которого отражали занесенную снегом улицу.
— Меня пустят в такой одежде? — спросила Катя, поглядывая на претенциозную вывеску, сияющую белыми огоньками.
— Пустят. Я же сам тебя сюда привез — значит, я за тебя отвечаю, — слегка приобняв ее за талию, Валера распахнул дверь клуба.
Сели за самый дальний столик, в полумраке. На сцене бодро вытанцовывали полуголые девушки в одежде из павлиньих перьев. Им подыгрывал маленький оркестр, в котором основную партию исполняли ударные.
Вскоре официант, вышколенный, как менеджер «МакДональдса», поставил перед Катей бокал темного ледяного пива, а перед Валерой — чашку кофе.
— Прости, от меня пахнет, как от пепельницы — издержки работы, — разглядывая представительных посетителей, извинилась Катя.
Мужчины в этом клубе выглядели, как Валера: под сорок, холенные, но без претензий. Как минимум треть их спутниц на вид казались не старше Кати. Правда, одеты женщины были иначе: короткие облегающие платья, шпильки. Камешки в сережках-колечках поблескивали то с одного столика, то с другого. К счастью, Валеру скромная одежда Кати не смущала. Он вел себя так, словно она была единственной женщиной в клубе. Это опьяняло.
— А сама куришь? — перекрикивая музыку, спросил он и пододвинул стул ближе к Катиному.
— Нет. Один раз попробовала, думала, не выживу — до чего было противно.
Катя сделала несколько глотков пива с карамельным вкусом, пытаясь отогнать воспоминания о том вечере, когда Ян учил ее курить. Это было жуткое время. Но теперь, спустя несколько месяцев, оно казалось не настолько ужасным. Сейчас Катя могла бы многое рассказать Яну. Без истерик и пятен на щеках.
А еще был второй раз, о котором Катя смолчала. Она курила на ступенях какого-то клуба перед тем, как подать заявление об исчезновении Яна. О том времени Катя запретила себе вспоминать. Не дай Бог пережить такое снова — даже в мыслях.
Ян…
— Ты еще встречаешься со своим… кавалером? — спросил Валера, постукивая о столик ребром маленькой квадратной шоколадки, которую подали к кофе.
— Я никогда с ним не встречалась. Просто снимаю у него комнату, — ответила Катя, надеясь, что ее голос прозвучал безразлично.
Возможно, она сказала правду.
Говорить о Яне с Валерой было неловко и болезненно.
— Ну, почему вам, мужчинам, так нравятся надломленные женщины? — спросила она, осушив за раз полбокала.
— Прости? — Валера улыбнулся и положил руку на спинку ее стула.
— Мой… арендодатель впервые заговорил со мной, когда я была полностью раздавлена. Ты подобрал меня, когда мне было ужасно плохо, — пояснила Катя, краешком сознания улавливая, что Валера подобрался к ней слишком близко — даже учитывая громкую музыку. Ей не нравилось, что он нарушил ее личное пространство, так Катя чувствовала себя незащищенной. Но воздействие алкоголя помогало с этим мириться. — А если вспомнить литературных героев? Равик из «Триумфальной арки» подобрал свою Жоан Маду, когда она в невменяемом состоянии хотела спрыгнуть с моста. Пат из «Трех товарищей» была смертельно больна, если не путаю — чахоткой. Раскольникова тянуло к изможденной проститутке…
Валера смотрел на нее, улыбаясь одними глазами, теперь — густо карими, цвета кофе, которое он пил. В этих глазах были и бессонница ночи и удовольствие утра. Казалось, он чувствовал себя спокойно и раскрепощено — как дома.
— Может, нам нравится вас спасать? — не отводя от нее взгляда, не давая и секундной передышки, предположил Валера. Его негромкий голос стирался музыкой, растворялся в полумраке, Катя едва улавливала смысл его слов. — Или хотя бы пытаться это сделать…
Их лица оказались очень близко. Взгляд Валеры уже выражал что-то другое, но Катя не могла понять, что именно.
Не опускать глаза… Не опускать…
Любуясь, Валера пропустил пальцы через ее волосы. Очень нежно прикосновение, от которого захотелось прикрыть глаза. И пока Катя боролась со своими желаниями, его ладонь оказалась у нее на затылке — не отстраниться, а его губы уже мяли ее рот. Катя попыталась вырваться — Валера послушно отстранился. Подождал, пока шок в ее глазах сменится изумлением — и снова проник языком ей в рот. Катя больше не сопротивлялась, неуверенно отвечала на его настойчивые поцелуи. Потом он тепло коснулся губами уголка ее губ, словно поставил точку, и еще долго разглядывал ее лицо. По этому взгляду было заметно: Валере нравилось то, что он видел. А Катя, ошеломленная, все еще не могла произнести ни слова. Горели щеки. Горели губы. Горел подбородок, расцарапанный легкой щетиной.