Ян все оглядывался, не веря своим глазам. Он же спасался здесь — совсем недавно. Хлопотала по дому немая Маруся, а Женя поглядывал на нее исподлобья, смущаясь своей цветастой речи. Почему же сейчас все выглядело так, словно пустовало годами? А, может, и не было Маруси? Не было Жени? В его голове хранились десятки бесполезных фамилий и адресов — и ни одной нити, связывающей его с теми людьми. Ничего, что бы подтвердило: он не сошел с ума.
К его ногам прыгнул серый тощий кот. Выгнул спину, замурлыкал. Ян примял снег у порога, сел под дверью. Отвинтил крышку от бутылки с молоком и налил его в выемку от снега. Смотрел, как кот лакает молоко розовым языком и думал: а что реально, кроме него и кота, сейчас, здесь, на этом крыльце? Что, если он вернется домой — и окажется, что там тоже нет ни одной нити, связывающей его с Кэт? От этой мысли ему стало не по себе. Оставив пакеты на крыльце, Ян побрел к железнодорожной станции.
* * *
Так чувствуешь себя, когда преодолеваешь сильное течение.
Еще шаг, еще.
Катя не сказала Валере, куда поедет. Просто этим утром, через два дня после ухода от Яна, она проснулась с мыслью, что пора сжечь последний мост. Достала из шкафа командировочный чемодан Валеры. Оделась, пытаясь думать об отвлеченном. Не позавтракала — от волнения сводило живот.
Ян был дома — она заметила движение в кухонном окне, когда шла через парк.
Дверь оказалась не заперта.
Катя вошла в квартиру — и сердце защемило от запаха, к которому она так привыкла, от ощущения присутствия Яна. Торопясь, прошла в свою комнату, стала складывать вещи в чемодан, быстро, ровными стопками. Она почувствовала взгляд Яна — словно в спину попали дротиком. Замерла на мгновение — и продолжила свою работу.
— Кэт…
От тона его голоса сердце болезненно сжалось. Катя выпрямилась. Она не оборачивалась, но видела его отражение в окне.
— Мне плевать на свою удачу, — глухо, словно издалека произнес призрачный Ян. — На деньги. На подруг. На квартиру. Я не боюсь остаться без всего этого, — он развел руки. — Но я не хочу остаться без тебя, Кэт, — Ян подошел к ней. Катя ощущала его близость каждой клеточкой своего тела. — Давай, закончим игру прямо сейчас. Допустим, что я проиграл. Комната твоя. Оставайся. Забирай свой приз.
— Ян… — Катя обернулась. Ей было по-настоящему жаль его. Она машинально коснулась подушечками пальцев его щеки — горячей, щекотной из-за легкой щетины.
Он накрыл ее ладонь своей. Прикрыл глаза. Катя увидела, как в уголках блеснула влага.
— Это сумасшествие, — прошептал он. Сорвал фразу с ее губ.
Ян открыл глаза и опустил Катину ладонь.
– Останься…
Он обнял ее, зарылся носом в волосы. И Кате показалось, что она отрывается от земли и летит… Она высвободилась и продолжила собирать вещи. Ян тяжело прислонился к стене.
Чемодана оказалось недостаточно. Катя остановилась, растеряно глядя на стопки незапакованных вещей. Тогда Ян принес с балкона пару пустых коробок. Стал возле кровати, едва касаясь Кати плечом, и начал складывать в коробку ее вещи: книги, тетради, мелочевку.
— Я знаю, что ты чувствуешь, — бесцветным голосом продолжил он, заклеивая коробку скотчем, не глядя на Катю. — Что у тебя все еще только начинается. Что будет еще с десяток таких Янов. Но ты ошибаешься. То, что было между нами, — это волшебство. И оно больше ни с кем не повторится.
У Кати в глазах защипало.
Остановка… Вечеринка…
— Тебе не нужно уходить, чтобы проверить это.
Роза в волосах… Розыгрыш родителей… Мойка в бикини… Воровство…
В дверь позвонили.
— Это просто водитель такси. Я попросила его помочь перенести вещи, — предупредила Катя.
— Не надо, — ответил Ян. — Я сам.
Он занес чемодан в багажник. Вернулся за коробками.
Вот и все. Вещи сложены и перенесены в такси. Больше ее ничего не связывало с этой квартирой. Не было повода вернуться — даже если бы Катя когда-нибудь захотела это сделать.
Снег выбелил землю — провожал ее празднично — только на дороге под ногами хлюпала грязь. На березе у соседнего подъезда каркала ворона. Стайка голубей склевывала с земли брошенную кем-то горбушку.
Она больше никогда сюда не вернется.
Ян захлопнул крышку багажника.
Вот и настал этот момент.
— Спасибо. За все, — Катя взялась за дверную ручку, но Ян прижал дверь рукой — она не смогла открыть.
— Мы можем больше никогда не встретиться, Кэт.
Катя разглядывала его лицо, все пыталась запомнить. Оно было таким родным…
— Тогда прощай, Ян, — ответила Катя.
* * *
Он увидел Кэт утром, из окна кухни, когда заваривал кофе. Она шла по свежему снегу в новой белой куртке, накинув на голову капюшон, и тащила за собой черный мужской чемодан. Белое сливалось с белым, и казалось, что чемодан катится сам. Ян предусмотрительно снял турку с огня. Потер друг о друга вмиг похолодевшие ладони. Он понимал, что когда-нибудь она вернется за оставшимися вещами, но все равно оказался к этому не готов.
Кэт была сосредоточенна и молчалива. Она уже приняла решение, но Ян все пытался подобрать нужные слова, чтобы остановить ее. Только слов сейчас не хватало, а его прикосновения Кэт переносила с трудом: она казалась твердой и колючей, как тюремная проволока.
Она бы так и уехала, не прощаясь, слово все это происходило понарошку. Словно это тоже было игрой. Ян не дал ей сесть в такси — прижал дверь рукой.
— Мы можем больше никогда не встретиться, Кэт, — на всякий случай объяснил он. Вдруг Кэт и в самом деле не понимала, что происходит?
— Тогда прощай, Ян, — просто ответила она.
— Прощай, — Ян обнял ее — мех капюшона защекотал лицо — и поцеловал в макушку. — Прощай, малышка Кэт.
Он вернулся домой и лег на кровать. Старая панелька пела, бурлила и покашливала. Только здесь, в его квартире, было так тихо, словно больше никогда не раздастся и звука. Ян смотрел в потолок, пока не стало смеркаться. Рыхлый воздух оказался еще более неприятным, чем кромешная тьма.
Внутри все ныло, ломило и жгло, будто вместо крови по венам и артериям перетекал яд. Что это была за отрава? Разочарование? Отчаяние? Тоска?
Ян приподнялся на локтях — ему показалось, что в комнате находится кто-то еще. Это ощущение чужого присутствия исходило от запечатанной скотчем коробки, которую Ян почти полгода назад привез из своего бывшего дома вместе с Кэт. Коробка ютилась у шкафа, прикрытая набравшей пыли выцветшей тряпкой — в далеком прошлом износившейся простыней. Ян подошел к этой коробке — и рывком сорвал простыню, словно маг демонстрирующий зрителям фокус. Только в этом случае он сам был и магом, и зрителем. Совершал волшебство — но не знал, чем оно закончится. Вспорол скотч одним движением перочинного ножа. Распахнул картонные створки. Достал из коробки черный чехол и расстегнул на нем молнию медленным выверенным движением, словно делал скальпелем точный аккуратный разрез. Затем, чувствуя покалывание на кончиках пальцев, опустил в чехол ладони. Металл неожиданно оказался теплым. Ян провел по нему рукой, удобно взялся за изгибы — и вынул из чехла саксофон. Даже в сумерках инструмент отливал золотом, отражая неизвестно где пойманный свет.
Ян выпрямился, расправил плечи, заставляя тело вспомнить, что оно чувствовало много лет назад. Пальцы сами нашли нужные клапаны, легли на них легко и удобно — и замерли. Ян сделал глубокий вдох и коснулся губами мундштука.
Он играл, привыкая к ощущениям, которые рождала в нем эта музыка, постепенно, словно заново учился ходить. Играл так, что болели, будто разрывались, легкие. Кровь очищалась от яда. Со временем боль прошла, мелодия затихла, но словно продолжала эхом звучать в зеркалах и хрустале. А потом замолкло и эхо. И стало так тихо, что, казалось, было слышно, как само по себе пел под горячими пальцами металл саксофона.
Глава 27. Новый день
Утром Кате позвонили. Она с каменным лицом взглянула на дисплей — не хотелось снова слушать уговоры Яна. Но это был ее приятель по казино.
— Уже одиннадцать. У твоего друга сегодня первый рабочий день. Но он не явился в офис. И «трубу» не снимает. Как это прикажешь понимать?
Катя поморщила лоб, пытаясь связать логические цепочки.
— Ян тебе позвонил?!
— Три недели назад он прошел собеседование. Вчера с ним разговаривала моя секретарша. Клянется, что твой Ян собирался прийти. А теперь его нет. Знаешь, у меня солидная фирма, мне нужны ответственные работники — даже если я и принимаю их по знакомству!
Невероятно…
Но слишком поздно.
— Постой! — Катя подняла руку, словно собеседник мог это видеть. — Вакансия еще не занята?
— Нет, еще не занята, — ядовито передразнил ее мобильный телефон.
— Тогда возьми меня к себе. Клянусь, что буду самым ответственным работником на свете!
Закончив разговор, Катя упала на кровать.
Она ощущала себя ракетой, летящей к своей цели, и от нее только что отделилась отработанная ступень. Теперь она летела быстрее. А цель была ближе.
Наступил первый день ее новой — лучшей — жизни.
Она уволится из казино.
Не вернется на курсы английского.
Сменит номер телефона.
Она уничтожит все ниточки, связывающие ее с прошлой жизнью. И никогда, никогда больше не попадется в мышеловку под названием «Ян». Теперь она не будет мышкой. Она станет кошкой.
* * *
Утро Яна тоже началось со звонка. Дверь, похоже, собирались взять штурмом. Ян лежал, пытаясь слиться с тишиной квартиры, возникающей между накатами яростного дребезжания, но тот, кто стоял за дверью, не собирался уходить. Вскоре звонок сменили удары кулаком о дверь. К ударам присоединился раздраженный мужской голос.
— Ян, вы здесь? Вам посылка от Газо! Он сказал, чтобы я не возвращался, пока не отдам ее вам.
Первая мысль была, что Газо решил с ним покончить.
Вторая, что это очень глупое предположение.