Я проследила за ее взглядом к насестам оякаев. Невзирая на хаос внизу, огромные птицы казались странным образом невозмутимыми, даже не вскрякнули. Но как только я заметила на лапе одной из птиц силуэт в плаще, то начала понимать.
Я не представляла, когда он сюда явился, не говоря уже о том, как невредимым пробрался через весь замес и вскарабкался по колоннам к насестам, однако Тутенг поглаживал перья здоровенной птицы и нашептывал ей что-то, неслышимое за грохотом битвы.
Что бы он там ни говорил, оякай прислушивался. Он склонил голову, закрыл глаза и прижался лбом ко лбу Тутенга. Шум, убийства, страдания – они ничего не замечали, разделяя миг тишины, длящийся вечность.
Затем Тутенг похлопал птицу по боку и снова что-то шепнул. Оякай издал крик, спрыгнул с насеста, приземлился на дальнем конце залы и, опустив голову, скрылся в огромном коридоре. Тутенг проследил, убедился, что птица ушла, потом глянул на следующую, прыгнул на канделябр и перескочил на другую сторону.
– Он уводит птиц, – пробормотала я, и все вдруг стало ясно. – Обительщики – отвлекающий маневр. Два-Одиноких-Старика все спланировал.
– Должна признать, задумка весьма разумна. – Агне поморщилась – ее платье обдало брызгами крови. – Кроме части с массовой резней, во всяком случае. – Она потянулась, схватила нападавших за шеи, столкнула их мордами и уронила на пол. – Тем не менее, он не выведет птиц, если отвлекающий маневр не продлится достаточно долго.
– И?
Агне бросила на меня убийственно серьезный взгляд.
– Все это, – она обвела руками битву, – окажется напрасно.
Мне было тяжело это слышать. Как и большинство истин. Агне права – если мы не выберемся отсюда вместе с птицами, то весь этот разгром и убийства бессмысленны. Пусть я все еще слишком мало знала об этом плане, я понимала, что изрядное количество собравшихся тут и желающих моей смерти не станут ждать, пока я рассуждаю о морали.
Ни за что не допущу, чтобы трепались, мол, Сэл Какофония не извлекает для себя пользу из плохой ситуации.
Или, мол, сталкивалась с битвой, которую не могла усугубить.
Я вздохнула. Перехватила меч покрепче. А потом ринулась в ад.
Отголосок вони огневдоха, исходящий от обительщиков, звон песни Госпожи и летающие в воздухе чары, отдача, от которой немела рука, когда я отбивала удары щитом – я видела происходящее мимолетными ощущениями и обрывками звуков. Била, куда могла, отступала, куда приходилось, металась между клинками и под чарами, продвигаясь все ближе к насестам оякаев.
Мне приходилось привлекать внимание к себе и отвлекать от Тутенга, пока тот отсылал птиц в другой зал. Все больше тел валилось на пол, битва редела, рано или поздно кто-то заметит пропажу десятифутовых птиц.
К счастью, накачанных наркотой фанатиков и отчаянных, брызжущих чарами магов пока более чем хватало, чтобы все смотрели не на потолок, а на беловолосую женщину, просто умоляющую ее прикончить.
Некоторые девчонки рождены под счастливой звездой, я права?
Мелькнуло движение. Ко мне несся фанатик… вернее, его верхняя половина. Поблизости торчала толпа обительщиков, и они рубили мечами и топорами пустоту.
Казалось бы, если не знать, куда смотреть.
Воздух мерцал тут и там, задерживая вдох, прежде чем она появлялась. Холодная и жестокая, словно ее окровавленный клинок, Веллайн возникала из ниоткуда, ночной кошмар во плоти. Ее меч двигался с призрачной легкостью, взрезая фанатиков лишь для того, чтобы вновь исчезнуть вместе с ней, пока те бесполезно замахивались на пустоту, где она только что стояла.
Песнь Госпожи взвыла с движением Веллайн, пропадающей и возникающей обратно с бесплотной грацией и невозмутимой жестокостью. Одна за другой, словно волшебным образом, на фанатиках появлялись раны, лица искажались, будто они могли сквозь наркотический туман изумиться, мол, что это, черт возьми, было.
Они падали. Один за другим. Лепестки, срезанные с алого цветка.
И она осталась стоять одна.
И смотреть на меня.
– Впечатляет. – Я размяла плечи. – Ты мастер скорости.
– А ты, – Веллайн смахнула красный сок с клинка и нацелила его на меня, – Сэл Какофония.
Мое тело напряглось, отчетливо ощущая сколько ран его украшало. Безусловно, она вообще-то не говорила прямо, что намеревается меня убить, но я еще никогда не слышала, чтобы мое имя произносили с таким надрывом, или по крайней мере не думала о подобном.
– Догадалась, а?
– Я должна была догадаться раньше, – холодно ответила Веллайн. – Я изучала имена и повадки каждого известного на землях Шрама скитальца. И пусть они все до единого клятвопреступные кровожадные враги, лишь одна сеет подобный хаос везде, где бы ни ступила ее нога.
Я растянула губы в самой широкой, самой уродской ухмылке, какую только сумела изобразить. И безупречная маска Веллайн раскололась гневом.
Хорошо.
Нужно было удерживать ее внимание на улыбке, чтобы не смотрела в глаза. Сражаться с мастером скорости, как гласила давняя мудрость, сродни тому, что сражаться с болезнью. Лучшее, на что можно надеяться – убраться с хотя бы парой конечностей.
Госпожа дарила им неестественную скорость, непогрешимую грацию и рефлексы столь отточенные, что они предвидели удар еще до того, как противник успевал о нем подумать. Бросить вызов любому из них равно смертному приговору, не говоря уже о той, кто только что прикончил десяток обдолбанных наркотиком фанатиков за столько же секунд.
Однако их можно пережить. И можно победить.
У меня есть шрам, это подтверждающий.
– Должна быть польщена, – отозвалась я, склоняя голову к плечу. – Которую историю слышала? Ту, где говорится, какая я красотка?
– Я не слушаю пьяниц, что выблевывают твои легенды вместе со своим вином, – произнесла Веллайн, сузив глаза. Тоже хорошо – если она раздражена настолько, чтобы говорить таким тоном, значит раздражена настолько, чтобы промахнуться. – Меня обучали все мастера меча, знаний и искусства под покровительством Императрицы. Я – Клинок Империума, страж его народа, погибель его врагов и надежда его будущего.
– Какой длинный список титулов, – заметила я. – Благодаря историям хотя бы иногда можно перепихнуться.
Веллайн стиснула зубы, переступила, воздух вокруг нее подернулся рябью. Я напряглась, чувствуя в ее глазах жажду расправы, но не выдала этого лицом. Если бы я дала хотя бы намек на то, что собралась сделать, Веллайн мгновенно бы увидела, как это обойти, и я превратилась бы в очередной труп на полу.
– У тебя был похожий, – проговорила Веллайн. – Алое Облако.
Ее клинок не шелохнулся, но я все равно ощутила, как истекаю кровью.
Это имя. Эта жизнь. Единственный шрам на мне, который не увидеть и который болит сильнее всего. Откуда она узнала? Никто вне моего списка не знал это имя, не знал, что я творила.
Что я потеряла.
– Почему? – спросила Веллайн. – Ты была надеждой Империума, Дарованием. Ты могла спасти тысячи, сделать эту землю безопасной для грядущих поколений. – Она вперилась в меня взглядом, пронзающим глубже всякого клинка. – И все же ты здесь, ты скиталец, очередной ничтожный головорез среди множества. Позволь одну просьбу.
Презрение в ее глазах растаяло. И этот новый взгляд резал столь же глубоко.
– Скажи, почему ты от нас отвернулась.
Почему-то всегда думала, что у меня есть на это хороший ответ. Тот, что я оттачивала, пока он стал не хуже настоящего оружия. Однако хороший ответ – не правдивый ответ. И когда пришло время, и я посмотрела в эти серьезные умоляющие глаза, я дала правдивый.
– Потому что когда настает час, – прошептала я, – и ты истекаешь кровью на полу, ни один из титулов не заставит их запнуться, когда они будут переступать через твое тело.
Глаза Веллайн распахнулись шире.
Остальное случилось так быстро, что я не могла угнаться. Воздух вокруг нее замерцал. Песнь Госпожи зазвенела до боли высокой нотой. Веллайн испарилась. Сзади как будто плеснуло легким ветерком.
Я развернулась.
Меня обдало искрами, я приняла ее клинок на свой, уводя его от сердца вверх. Глаза Веллайн горели изумлением и яростью. Если бы она оказалась хоть каплю спокойнее, удар бы вышел быстрее, чем я сумела блокировать. Однако она хотела быть уверена, что прикончит меня одним ударом.
Я так на многих действую.
– Ты, – недоверчиво прошептала Веллайн, – ты отбила Рывок Волчьего Клыка?
Ну конечно, ей вот просто надо давать, мать их, имена своим приемам.
Я схватила ее за запястье, оттолкнув клинок. Запрокинула голову и ударила. Ощутила треск кости, тепло брызг на коже. Веллайн отшатнулась с хлынувшей из носа кровью, потрясенно на меня уставившись.
Я вытерла с лица ее кровь, встряхнула ладонью.
– Думаю, назову этот приемчик «Стивен».
Веллайн так вспыхнула яростью, вот-вот кровь в буквальном смысле вскипит. Она подняла клинок, готовая вновь напасть.
Хорошо. Если подогревать ее злость, если она и дальше будет ошибаться, может, даже выберусь отсюда живой…
– Капитан!
Если, конечно, не явятся другие два мага.
Тогда, думаю, я в жопе.
Шеназар, спикировав, приземлилась рядом с Веллайн; ее клинок был густо залит алым. Из столпотворения ленивой походкой выбрался невредимый и невозмутимый Далторос, занявший позицию с другой стороны. Оба оценили залитое кровью лицо командира, вскинули оружие и встали в прекрасно мне знакомую стойку под названием «готов на хер убивать».
Я подняла меч, отступая. Меня уводили все дальше от толпы, к огромной оконной нише с видом на мерцающие огни Терассуса. И с каждым шагом мое напряжение все росло.
От Веллайн меня спасла сказочная удача, но троим убить меня – раз чихнуть.
Так на кой ляд тянут?
– Резня окончена, Сэл, – произнесла Веллайн. – С обительщиками скоро разберутся. Какое бы безумие ты ни планировала, все кончено. Сдавайся.
Вот оно как. Веллайн хотела сведений – раскрытый заговор, очередная кучка почестей от Империума. Имело смысл, вот только…