— Ну, если переходить к прямой и вульгарной откровенности, по-моему, я прекрасно догадываюсь, кто взял марафет у Хоба.
— Это факт?
— Определенно. Думаю, мне не следует болтать языком про это с Максом и Хобом, пока я не перекинулся парой слов с тобой.
— Ты прав, — согласился Генри. — Нам надобно встретиться. Где?
— Я в этом граде ни ухом ни рылом. Единственные места, которые я тут знаю, это мой отель и Нотр-Дам.
— Козлу понятно, что в твой отель я не приду. Скажем, за Нотр-Дам через час?
— А почему так долго и почему позади?
— Долго, потому что мне надо сперва кой-чего сделать. А позади Нотр-Дам, чтобы нам не дышали в затылок пятьдесят тысяч шалопаев с фотоаппаратами.
Глава 52
Хоб пробудился от стука в дверь. На нем были одни трусы, так что он накинул плащ и открыл дверь. На пороге стояла консьержка в бигуди, а рядом с ней — полицейский.
— Инспектор Фошон шлет вам привет, — доложил полицейский. — И не будете ли вы любезны проследовать со мной?
— А в чем дело?
— Инспектор Фошон вам все объяснит, — пожал плечами фараон.
Фараон то ли не знал, в чем дело, то ли, что более вероятно, не желал говорить. Хоб попросил подождать минуточку, оделся и под пристальным взглядом консьержки и половины жильцов дома в сопровождении фараона проследовал к полицейской машине.
Хоб был даже чуточку разочарован, когда они поехали через Париж без сирены — через Сену по мосту Сен-Мишель — и подкатили сзади к Нотр-Дам. Здесь обнаружился кордон полицейских, сдерживавший зевак.
Вдоль дороги через каждые полсотни футов стояли фонари. Слева, примерно в двухстах футах, вспыхивала полицейская мигалка.
Группа полицейских — и в форме, и в штатском, — сунув руки в карманы, переминалась с ноги на ногу возле какой-то груды на земле. С угрюмого неба начала сеяться мелкая водяная труха, окрашенная в оранжевый цвет фонарями Парижа. Звуки уличного движения доносились сюда приглушенно, будто издалека.
Подойдя поближе, Хоб разглядел коренастую фигуру инспектора Фошона.
— Привет, старший инспектор!
— Привет, Хоб. Поглядите, не сможете ли вы опознать этого парня?
На земле под фонарем, в окружении полиции, накрытая черным брезентом лежала фигура размером в человеческий рост. Фошон что-то буркнул, и один из полицейских откинул брезент. Хоб наклонился, чтобы приглядеться получше, но спутать это лицо ни с чьим другим было невозможно.
— Келли. Имени не знаю.
— Когда вы видели его в последний раз?
— Вчера вечером. Мы вместе пили пиво на площади Италии.
— Расскажите мне о нем.
— Да я его толком не знаю. Он работал шофером у Макса Розена в Нью-Йорке.
— А какой у мистера Розена адрес?
— Он из Нью-Йорка, но сейчас здесь, в Париже, — сообщил Хоб и назвал адрес отеля Макса.
— А вам известно, что мистер Розен делает здесь?
— Насколько мне известно, он тут по делу.
— По какому делу?
— Он ведет модельное агентство. Почему бы вам не спросить у него самого?
— Не бойтесь, спрошу. Вы работаете на мистера Розена?
— Я сопровождал одну из его моделей из Нью-Йорка в Париж. Мы приехали вчера вечером.
— Ее имя и адрес?
Хоб назвал.
— А вы не знаете, знакома ли мисс Аврора Санчес с мистером Келли?
— Полагаю, знакома. Но лучше поговорите с ней самой.
— Да-да, знаю, — не без раздражения отозвался Фошон. — Однако в данный момент я говорю с вами. Вам известно, что мистер Келли делал в Париже?
— По-моему, приехал посмотреть на город, но толком не знаю.
Фошон кивнул.
— Возможно, позже у меня возникнут к вам еще вопросы. Вы не собираетесь покидать Париж в ближайшее время?
— Нет, в ближайшее время не собираюсь, — покачал головой Хоб. — После этого я отправляюсь на Ибицу.
— На знаменитую фазенду?
— Если еще не лишусь ее.
— Свяжитесь со мной перед отъездом. Вы живете по тому адресу, который у меня записан? На бульваре Массена?
Хоб кивнул.
— Вы не хотите добавить еще что-нибудь?
— У меня вопрос. Как был убит Келли?
— Двумя пулевыми ранениями. Одно в шею, перебило левую сонную артерию. Второе в сердце. И то и другое оказалось бы смертельным.
— Его убили здесь?
— Помощник медэксперта считает, что нет.
— А что навело вас на мысль обратиться ко мне? Или вы будете обращаться ко мне по поводу любого американца, найденного в Париже мертвым?
Фошон пошарил в кармане куртки и извлек обрывок бумаги.
— У него было ваше имя и телефонный номер.
— Это я ему их дал. Но что вы еще нашли?
Фошон приподнял обе брови.
— Вы хотите поиграть в детектива?
— Я и есть детектив.
— Верно, а я забыл. Его не грабили. Его часы по-прежнему на запястье, его бумажник в левом заднем кармане. Из чего вы заключаете?..
— Что либо Келли был левшой, либо у него болело правое бедро.
— Великолепно. В бумажнике обнаружены обычные американские пластиковые карточки, пара сотен долларов и пара тысяч франков.
— Так что ограбление не было мотивом преступления, разве что он нес свои настоящие деньги в пакете из оберточной бумаги.
— Вы соображаете довольно быстро. Было еще вот это.
Фошон вынул из кармана полиэтиленовый мешочек и вытащил из него карточку, приподняв, чтобы Хоб смог прочесть.
Это была карточка из «Кошерной пиццы Шлоима» на рю Тессо. Хоб кивнул.
— Нечасто встретишь американца ирландского происхождения, питающего пристрастие к кошерной пицце.
— В точности так же подумал и я. Вам известно это заведение?
— Не имел удовольствия.
— Конечно же, я допрошу владельца и буду очень удивлен, если это нам что-нибудь даст.
— Еще есть вопросы?
— Нет, — ответил Фошон. — Можете идти. Разве что захотите признаться в этом преступлении прямо сейчас. Избавите нас от кучи проблем.
Хоб покачал головой.
— Был рад повидаться, инспектор.
— Я тоже, Хоб.
Как оказалось, Хоб увиделся с Фошоном снова куда раньше, чем ожидал. На следующий день, около одиннадцати утра, Фошон позвонил ему на квартиру и спросил, не сочтет ли Хоб за труд заглянуть в управление. Хоб прибыл туда за полчаса и был отведен через угрюмое серое здание в кабинет Фошона на третьем этаже.
Фошон повел себя откровенно, деловито и невраждебно.
— Вчера вечером мы забрали пожитки из комнаты мистера Келли, уже после вашего отъезда. Ничего особо замечательного, кроме вот этого. Я решил поинтересоваться у вас, не говорит ли это вам о чем-либо.
Он протянул Хобу зеленую папку с печатью Нью-Йоркского полицейского департамента. Внутри было краткое досье на человека по имени Этьен Идальго-Браво, уроженца Ямайки, натурализованного в Нью-Йорке, возраст сорок четыре года, профессия повар. Задержаний в Нью-Йорке не было. В кратком рапорте, отпечатанном на машинке, говорилось, что Идальго-Браво подозревается в связи с Исламской Военной Организацией, штаб которой располагается в Боро-Холл, Бруклин. Данная группировка находится под наблюдением службы генерального прокурора; полагают, что она связана с подрывом синагоги в Буэнос-Айресе в 1992 году. К делу прилагалась фотография светлокожего негра с прической сосульками и короткой бородкой.
— Вы когда-нибудь видели этого человека прежде? — спросил Фошон.
Хоб некоторое время пристально разглядывал фотографию, потом сказал:
— Если его постричь по-другому и сбрить бороду, я бы сказал, что это Генри.
— А кто такой Генри?
— Генри Смит. Он из прислуги мистера Розена в Нью-Йорке.
— А что его досье делает среди вещей мистера Келли?
— Понятия не имею.
— Не был ли мистер Келли, случаем, нью-йоркским детективом, работавшим под прикрытием?
— Сомневаюсь, — ответил Хоб, — хотя не исключено. Насколько я слышал, его выставили из полиции за какой-то скандал. После чего он работал на мистера Розена.
— Все опять сходится на мистере Розене, — заметил Фошон.
— Вам бы следовало задать эти вопросы ему.
— Задам, и спасибо за ненужный совет. Но я могу сказать заранее, что при этом выяснится: мистер Розен не покидал своего отеля с самого приезда в Париж, и у него найдутся свидетели, которые это подтвердят.
— Для него же будет лучше, если найдутся, — согласился Хоб. — Иначе он по уши в дерьме.
— И касательно этого Генри Смита. Вы не знаете, где мне его найти?
— Я бы с радостью вам сказал, инспектор, если бы знал.
— Надо справиться в аэропорту. Как вы говорите, я ставлю доллары против пончиков, что он в Париже.
— В этом споре я поставил бы на то же самое, — отозвался Хоб.
Фошон лишь кивнул.
— Ну, как бы то ни было, спасибо, Хоб. Так вы смогли разобраться со своей фазендой?
Хоб покачал головой.
— Что ж… Bonne chance.[104]
Глава 53
— Да, старичок, я живу просто отлично, — проговорил Найджел в трубку, потянулся за «Диск Блё» и обнаружил, что пачка пуста. Огорчительно. Он терпеть не мог клянчить без сигареты в руке. А Квиффи таращилась на него с дальнего конца дивана. Хотела получить свой корм, бедняжка, — как и сам Найджел.
— Эстон, дорогой друг, как дела в Белизе, а? Да, это Найджел! Сыро и душно, а? Как всегда. Славно, славно! Бар Хоселито все еще там? Я там едал чертовски хорошее жаркое из моллюсков. Передай ему мои заверения в любви. Экспедиция идет хорошо? Вот-вот вклинится в буш, великолепно! Рад слышать! Как бы я хотел быть с тобой! Затерянные города в джунглях — мой конек, ты же знаешь… Нет, ни малейшей возможности, дорогой мой человек. Я тут застрял в Париже на все обозримое будущее… Les affaires,[105] знаешь ли, такая скучища. Да, здесь тоже довольно сыро… Эстон, я почему звоню, прям даже стыдно сказать, ты уж меня пожалей… Дело в том, что мне нужны кое-какие деньги. Не для себя. У меня дела идут прекрасно, спасибо. Как говорится, не до жиру, но концы с концами свожу. Дело в том, что у меня есть друг Хоб Дракониан, ты слыхал, я про него рассказывал… Да, детектив… Он вроде как связан по рукам и ногам закладной, которая обрушилась на него как гром с ясного неба, так сказать… И я подумал, что у тебя есть двадцать тысяч, которые я с таким восторгом одолжил тебе в прошлом году… Да… да… ушли в снаряжение? Конечно, это же суть экспедиции? Нет, ни малейших проблем, я могу обратиться еще куда-нибудь, просто подумал, что если у тебя случаем где-то под рукой… Умоляю, прости за то, что вообще побеспокоил из-за такой ерунды. Просто мне бы хотелось посодействовать Хобу…