Я тяжело вздохнула:
– Ничего, вот верну воспоминания, и все они у меня попляшут… Кстати, – внезапно осенило меня. – Если маги в прошлом пробрались на остров Небесной кошки и разнесли дом ликой, почему ты сейчас туда попасть без моего кулона не можешь?
– Храм все еще действует. – Лафотьер неопределенно пожал плечами. – Некоторые верят, что ваша Прародительница по сей день время от времени туда наведывается. С течением столетий питающая его сила восстановила защиту, и магам на остров теперь снова доступ закрыт.
Я вновь вздохнула.
Уж не знаю, правда ли прежнюю Акиру выносило от алкоголя, и понятия не имею, сколько ей приходилось для этого выпить, но меня от небольшой дозы вина внезапно склонило в сон. В какой-то момент я почувствовала, что готова заснуть прямо на полу, благо была укутана в теплое одеялко.
Вставать было лень.
Подрагивающие на стенах тени умиротворяли и гипнотизировали, где-то на улице заводили трели соловьи, и сквозь приоткрытое окно просачивались ароматы цветущих яблонь. А еще по стеклу вскоре начал мерно барабанить дождь, благодаря чему находиться в теплом помещении стало еще приятней.
Потом я внезапно поймала себя на том, что действительно засыпаю, свернувшись при этом тугим пушистым комком.
И когда только обратиться-то успела?!
Невольно встрепенувшись, я привстала, выпустила когти и зачем-то потрепала, словно бы взбивая, одеяло. Потопталась, помурлыкала, поймала на себе насмешливый взгляд Лафотьера, демонстративно фыркнула и снова улеглась. На этот раз заснула быстро.
…Я шла по заснеженной тропинке, пролегающей между цветущими белоснежными деревьями. Снег и цветы – странный для природы контраст, но здесь он создавал удивительную гармонию. Было совсем не холодно, а легкий обволакивающий ветер срывал с деревьев белые лепестки и ронял их на землю, смешивая с равным им по оттенку снегом.
Казалось, я уже бывала здесь раньше. Когда-то давным-давно… так давно, что ни за что не вспомнить.
– Эй, догоняйте! – неожиданно прозвучало где-то поблизости.
Обернувшись на голос, я увидела рыжеволосую девочку с чуть вздернутым, покрытым веснушками носиком. Ее замотанный в несколько слоев синий шарф контрастировал с окружающей белизной, как и голубое шерстяное платье.
– Вот еще, – фыркнула другая девочка, обладающая черными волосами, едва достающими до плеч. – Это все детские глупости, а я уже взрослая!
– Вечно ты задаешься! – беззлобно обратилась ко второй третья – миловидная девчушка с длинными светлыми кудряшками.
– Эй, Малетта, догоняй! – крикнула ей рыжая.
И тут же помчалась вперед, а блондиночка припустила за ней. Черноволосая снова показательно фыркнула и, сложив руки на груди, неспешно двинулась за ними.
Не сводя взгляда с их кошачьих ушей и хвостов, я пошла следом. Странно, но хотя дети двигались быстрее меня, я не отставала и слышала все, что они говорили. Девочки же, судя по всему, меня не видели.
«Это воспоминание», – приятный женский голос прозвучал прямо у меня в голове.
– Попалась, Сонна! – радостно взвизгнула светловолосая, поймав рыжую.
А затем они обе спрятались за деревом и, дождавшись, пока важно задирающая нос подруга приблизится, принялись забрасывать ее снежками. Их хохот перемежался с недовольными криками черноволосой, но вскоре и она, забыв о показной важности, с азартом пуляла снежки в ответ. Закончилась эта эпопея дружным падением в снег.
– Везет тебе, Кир, – глядя на нежно-дымчатое небо, проговорила Сонна. – Уже оборачиваться научилась…
– Ага, наша Акирка вечно во всем первая, – проворчала Малетта, сдув прилипшую ко лбу кудряшку.
Черноволосая фыркнула и с уверенностью заявила:
– И так будет всегда. Я всегда буду первой! Всегда и во всех жизнях!
– Гордячка. – Сонна незаметно взяла пригоршню снега. – А как тебе такое?!
Когда снег попал «гордячке» за шиворот, началась сопровождаемая громкими воплями куча-мала.
Я смотрела на этих детей, смотрела… и уже знала, кого вижу перед собой. По крайней мере, знала одну из них. Ту самую черноволосую гордячку – Киру… Акирку… Акиру… себя. Двух подруг вспомнить не могла, хотя лицо Малетты казалось смутно знакомым, а в груди болезненной глубокой раной разливалась тоска.
«Ты была самой талантливой, – прозвучал в мыслях все тот же голос. – Многому научилась за свою первую жизнь. И в последующие жизни вы были неразлучны».
Я хотела спросить, где они обе сейчас, но почему-то не смогла произнести ни слова. А затем весело хохочущие девочки вдруг исчезли и мир окрасился алым. Сменили цвет лепестки яблонь, а по белому снегу побежала кровь. И там, где она бежала, мне чудились проглядывающие из сугробов маки…
Затем все перед глазами стало расплываться, в уши словно заложили вату, и я провалилась куда-то вниз.
Глава 27
Первое, что обнаружила, проснувшись, – я голая. Второе – рядом, непозволительно тесно прижавшись ко мне, спит мужчина, тоже почти голый. Третье – мы лежим под одним одеялом, а у кровати пристроилась пустая бутылка из-под вина. Как мы на этой довольно узкой кровати вообще уместились – тема отдельная.
Все эти факты в совокупности натолкнули сонную и оттого плохо соображающую меня на мысль о совершённом накануне непотребстве. Я успела запаниковать, ужаснуться из-за того, что ничего не помню, потом осознать, что полуголый мужик – это, на минуточку, темный маг, а уже потом относительно успокоилась.
Видимо, я во сне каким-то образом умудрилась забраться к нему на кровать в виде кошки, а под утро обратилась обратно.
Нет, ну что за… нецензурщина сплошная!
С постели я вставала осторожненько, стараясь не тревожить Лафотьера и по возможности не дышать. Выскользнув из-под одеяла, добралась до валяющегося на полу платья и…
– Отличный вид.
Судя по ощущениям, у меня вспыхнули даже кончики меховых ушей, в то время как я с максимальной скоростью, прихватив платье, шмыгнула за ширму.
– Не знал, что древние ликои умеют смущаться, – не скрывая довольства, произнес Лафотьер. – Ты покраснела так сильно, что щеки запылали даже у меня.
Вот же… последствия ритуала! Может, на острове и от них избавиться как-нибудь получится?
Позавтракав отменными сырниками из исключительно натурального творога – это определил мой чуткий нос, – мы стали собираться в дорогу.
Попутно Лафотьер сунул мне невесть откуда взявшийся платок и велел повязать на голову, чтобы спрятать уши. С его слов, в городе, куда мы направляемся, к ликоям отношение еще более предвзятое, чем в Морегорье. Из-за соседства с островом Небесной кошки тамошние жители испокон веков испытывали на себе все прелести вражды ликоев и магов. Оттого и не жалуют все сверхъестественное, хотя находятся и исключения. Даже Лафотьер намеревался по возможности не афишировать свои навыки. В общем, в нашей ситуации чем меньше внимания, тем лучше.
Уже садясь в экипаж, я вдруг ощутила нечто странное. Показалось, что за мной кто-то неотрывно наблюдает, но, быстро осмотревшись, я никого не обнаружила.
– В чем дело? – не укрылась моя обеспокоенность от Лафотьера.
– Да так, – задумчиво протянула я. – Показалось, наверное…
Тем не менее, когда я рассказала о причине своего беспокойства, он решил сам все проверить. Велев сидеть в экипаже и не высовываться, исследовал ближайшие окрестности, из-за чего наш отъезд задержался на добрых полчаса. Я в это время, чтобы не маяться без дела, достала из сумки Книгу мудрости и, ни о чем особо не задумываясь, ее открыла.
Каково же было мое удивление, когда я увидела, что на еще недавно пустых страницах появился текст!
Это утро оказалось щедрым на новую информацию о ликоях, и я узнала, как мы рождаемся в первый раз. Как-то до этого дня не особо задумывалась над тем, каким образом мы появляемся на свет… точнее, думала, что происходит это естественным и общеизвестным способом.
Но нет.
У каждой чистокровной ликой нет отца, а матерью, если ее можно так назвать, является непосредственно Ликоой, потому ее еще и называют Прародительницей. В храме на острове Небесной кошки существует особый зал, куда нет входа посторонним, и даже не все ликои имеют право туда входить. Именно там появляются на свет младенцы с кошачьими особенностями. Наставница – самая первая ликой, имеющая возможность по мере необходимости напрямую обращаться к Прародительнице, когда приходит время, принимает из ее рук младенца, который словно бы соткан из эфирного света. Процесс этот красивый и завораживающий, сопровождающийся чтением специальных священных текстов. Но все это осталось в прошлом, так как за последние столетия новорожденных ликоев не появлялось.
В качестве иллюстрирования приводилась всего одна черно-белая картинка, по которой представить, как зал выглядит в реальности, было довольно-таки сложно.
Также я прочитала о том, что зачастую ликои все-таки производят на свет потомство. Полукровками также рождаются только девочки, они тоже обладают кошачьими «аксессуарами», но силы в них гораздо меньше и живут они, как правило, всего одну жизнь. Но поскольку главное правило чистокровных ликоев – ни к кому не привязываться, они редко решают заводить детей. Да и каково это – родив ребенка, знать, что он умрет в лучшем случае лет через девяносто, а ты разменяешь еще не одну сотню лет? Впрочем, изредка ликои все-таки заводили семьи, но происходило это неизменно в последней – девятой жизни.
Закончив читать, я машинально пролистала несколько страниц и внезапно наткнулась на еще одно новшество: лежащую между страниц голубую ленточку. А рядом с ней – три сплетенные между собой буквы: «А», «М» и «С».
Догадаться, чьи имена они символизируют, труда не составило. И в мыслях тут же всплыл сегодняшний сон, который, впрочем, простым сном вряд ли можно назвать.
Когда дверца экипажа резко открылась, я, погруженная глубоко в себя, вздрогнула от неожиданности.
– Все чисто, – сообщил Лафотьер и, уже обращаясь к кучеру, велел: – Трогай!