Кайя проснулась, услышав стук. В комнате было темно, в доме стояла тишина.
Кто-то заглядывал в окно. Крошечные черные глазки гостя мерцали под тяжелыми бровями, а по бокам абсолютно лысой головы торчали длинные уши.
– Спайк? – прошептала Кайя, заворочавшись на матрасе на полу. Ноги запутались в одеяле.
Гость нахмурился и снова постучал. Спайк оказался меньше, чем она помнила, тело его закрывала лишь тонкая кора, которая тянулась от талии вниз по ногам, а локти выступали, словно острые шипы. Позади него виднелась тонкая фигурка Люти-Лу, ярким пятном выделяющаяся на фоне темной черепицы. Ее прозрачные крылья казались почти невидимыми.
Старая рассохшаяся рама окна поддалась не сразу, Кайе пришлось несколько раз с силой толкнуть окно, чтобы оно открылось. В комнату впорхнули два белых мотылька.
– Спайк! – воскликнула Кайя. – Люти! Где вы были все это время? Я здесь уже столько дней. Оставляла вам молоко на крыльце, но думала, его выпивали кошки.
Маленький человечек повернулся к ней боком, скосив один глаз, как воробей.
– Ведьма Чертополоха ждет, – сказал он. – Скорей.
Тон его был странным: настойчивым и подозрительно недружелюбным. Раньше Спайк никогда так с ней не разговаривал. Но Кайя послушалась, поддаваясь давней привычке: все та же старенькая комната и маленькие друзья, пришедшие посреди ночи, чтобы вместе с ней отправиться на поиски светлячков или кислой спелой вишни. Она натянула черный свитер прямо поверх старомодной ночнушки, которую одолжила у бабушки, и всунула ноги в ботинки. Осмотрела комнату в поисках плаща, но в темноте все вещи казались черными бесформенными кучами. Ладно, сойдет и так, свитер достаточно теплый.
– Зачем мне к ней идти? – поинтересовалась Кайя, выбираясь на крышу.
Ведьма всегда напоминала ей старую ворчливую тетушку, которая ненавидит игры и от которой одни только неприятности.
– Ей нужно кое-что тебе рассказать.
– А вы это сделать не можете? – спросила Кайя. Она свесила ноги с крыши. Спайк спускался на землю по коре ближайшего дерева, пока Люти порхала на своих прозрачных крылышках.
– Идем, – потребовал Спайк.
Кайя оттолкнулась от края и прыгнула. Сухой куст рододендрона оцарапал девушке ноги, когда она грациозно, как кошка, приземлилась на землю. Они помчались по улице, Люти-Лу плясала в воздухе вокруг Кайи, шепча: «Я скучала, я так скучала».
– Сюда, – нетерпеливо выкрикнул Спайк.
– Я тоже по вас скучала, – сказала Кайя Люти, протягивая руку, чтобы погладить хрупкое тельце. Гладкое как вода, легкое как дым.
Стеклянная топь, названная так из-за тысячи битых бутылок, заполонивших русло небольшого ручья, раскинулась у самой дороги в полумиле от дома. Следом за Спайком Кайя спустилась по крутому берегу, скользя по грязи. В свете фонарей тонкие струйки воды напоминали калейдоскоп, а бутылочные осколки превращались в витраж на окнах церкви.
– В чем дело? Что случилось? – как можно тише, но чтобы услышал Спайк, спросила она.
Что-то определенно было не так – он отчаянно торопился, будто не желал смотреть ей в глаза. А впрочем, вдруг Кайя стала слишком стара, чтобы веселиться с ними?
Спайк не ответил.
– Нужно торопиться. – Люти рванула к ней, и волосы взвились в воздух, как сливочное знамя. – Не волнуйся. Тебя ждут хорошие новости… хорошие новости…
– Тише, – шикнул Спайк.
Из-за густых зарослей у ручья Кайе приходилось пробираться у самой кромки воды. Она осторожно шагала вдоль берега в тусклом свечении, исходящем от тельца Люти. Шли в тишине. Было страшно, вдруг следующий шаг окажется неудачным и нога окунется в холодную воду.
Тут внимание Кайи привлек всполох белого света – в узком ручье плыли расколотые яичные скорлупки. Девушка остановилась, провожая взглядом флотилию из скорлупы: одни кусочки были маленькие и пятнистые, другие – ярко-белые, словно только из супермаркета. По одной скорлупке бегал из края в край большой паук, капитан поневоле. В центр другой была воткнула булавка, она стояла неподвижно, пока скорлупа безудержно кружилась.
Кайя услышала тихий смех.
– О многом можно узнать с помощью яичной скорлупы, – сказала Ведьма Чертополоха.
Из-под сплетения диких трав и колючих веток, покрывающих ее голову подобно волосам, выглядывали большие черные глаза. Она сидела на противоположной стороне ручья, ее коренастое тело было закутано в несколько слоев заляпанной грязью ткани.
– Порой нас даже ловят, – продолжала Ведьма, – с помощью яичной скорлупы. Как говорится, гордыня даже самых мудрейших из нас делает хвастунами.
Раньше Кайя немного побаивалась ее, но сейчас испытала только облегчение. У Ведьмы Чертополоха были добрые глаза, а скрипучий голос казался приятно знакомым. Она совершенно не внушала страха, как Ройбен и его дьявольский конь.
– Добрый вечер, – пробормотала Кайя, не зная, как к ней обращаться. В детстве она заговаривала с Ведьмой только ради того, чтобы залечить ободранное колено или занозу и извиниться за то, что устроила своим друзьям из Железных земель очередной розыгрыш – не без помощи фейри. – Спайк сказал, вы хотите мне что-то рассказать.
Ведьма Чертополоха смерила ее долгим изучающим взглядом, будто оценивала.
– Столь много смысла в обычном яйце – это и символ жизни, и еда, и ответ на сотни загадок, – однако взгляни на скорлупу. На стенках ее начертаны тайны. Они прячутся в самой сердцевине, в краях, в сколах.
Ведьма проткнула булавкой обе стороны крошечного голубого яйца и поднесла его к губам. Щеки фейри надулись, и в медную чашу у нее на коленях из яйца потекла тонкая струйка густой вязкой жидкости.
Кайя смотрела на скорлупки, колышущиеся на поверхности ручья, и не понимала. Что они прячут, кроме паука и булавки? Какие секреты хранят?
Ведьма Чертополоха похлопала по влажной земле рядом с собой.
– Видишь ли ты то же, что и я, Кайя? Присядь.
Кайя поискала взглядом сухой участок и одним легким прыжком пересекла ручей. Крошечное создание в накидке из кротовой шкуры скользнуло на колени Ведьмы и с любопытством заглянуло в чашу.
– Когда-то существовало два равных Двора, Светлый и Темный, Благой и Неблагой, два народа – воздушный и земной. Они сражались, словно змея, пожирающая свой собственный хвост, но мы держались в стороне от их страстей, прятались в тайных рощах, у подземных ручьев, и о нас все забыли. Но вот Дворы заключили перемирие и вспомнили, что у любого правителя должны быть подданные, особенно если этот правитель желает избежать власти Высокого двора Эльфхейма. Есть такой обычай у нашего народа. – Рассказывая это, Ведьма рассеянно гладила блестящий мех накидки маленького фейри. – Вот они и решили возродить Десятину – жертву в виде талантливого и красивого смертного. Благому двору достаточно найти молодого смертного поэта и оставить его во дворце, но Неблагой двор жаждет крови. В обмен на жертву фейри, обитающие на землях Неблагого двора, обязаны ему служить. Служба эта тяжела, Кайя, а развлечения придворных жестоки. И теперь ты привлекла к себе их внимание.
– Из-за Ройбена?
– Конечно, давай, тверди его имя, – прошипел Спайк. – Мы же так умны, готовы взять и пригласить весь Неблагой двор на чашечку чая, правда?
– Тише, – шикнула на него Ведьма. Спайк топнул ногой и отвернулся. – Не стоит даже их сокращенные имена произносить вслух, – пояснила она. – Неблагой двор ужасен. Ужасен и опасен. И нет в нем рыцаря страшнее того… с которым ты имела честь познакомиться. Когда было заключено перемирие, Королевы обменялись лучшими своими рыцарями – он стал подарком от Благого двора. Нынешняя Королева дает ему самые жуткие поручения.
– Он настолько непредсказуем, что даже сама Королева не может ему доверять. Он может быть добр к тебе, а в следующее мгновение всадить меч в сердце, – вклинился Спайк. – Он убил Грисла.
– Знаю, – сказала Кайя. – Он рассказал.
Спайк изумленно уставился на Ведьму.
– Вот, именно это я и имел в виду! Что за извращенное представление о дружбе?
– Как… как он это сделал? – спросила Кайя, одновременно боясь ответа и жаждая его услышать. – Как умер Грисл?
Люти вспорхнула со своего места и с печальным выражением на личике зависла перед ней.
– Он был со мной. Мы пошли к дво… к холму фейри. Там было вино из первоцвета, Грисл попросил меня помочь ему умыкнуть бутылочку. Хотел выменять на нее чудесные ботинки у одного из своих друзей-хобов. Внутрь мы попали с легкостью: на холме есть участок земли, где трава вся пожухла и пожелтела, за ним и прячется дверь. Бутылочку-то мы стащили, раз плюнуть, и уже собирались уходить, когда увидели пирожные.
– Пирожные? – не поняла Кайя.
– Прекрасные пирожные с липовым медом лежали на блюде для всех гостей. Знаешь, говорят, съешь одно такое и станешь мудрее.
– Сомневаюсь, что так бывает, – протянула Кайя.
– Конечно, бывает, – проворчала Люти. – А как иначе?
Продолжая свой рассказ, крошечная фейри ухватилась за тонкую веточку и повисла на низком кусте.
– Он съел пять, прежде чем попался.
Кайя не стала говорить, что если бы пирожные действительно дарили мудрость, Грисл понял бы все и ограничился одним. Но от этого смерть его не стала менее жуткой.
– Возможно, его бы отпустили, но Королева собиралась поохотиться на лисиц. А раз Грисл украл пирожные, она решила, что «лис» из него выйдет отменный. О, Кайя, это было ужасно! Все эти лошади, и собаки, и придворные, загоняющие его, как добычу… Но только Ройбен настиг его.
– Вы что, совсем сдурели, раз повторяете его имя? – прорычал Спайк.
Кайя покачала головой. Ройбен убил Грисла ради развлечения? За то, что тот украл пару пирожных? А ведь она помогла этому ублюдку. По телу пробежали мурашки при мысли о том, как спокойно она разговаривала с Ройбеном, сколько думала о нем. Интересно, как можно поступить, зная его истинное имя, какая месть станет лучшей?
Ведьма Чертополоха протянула ей крошечное яйцо.