– Это все, что она передала?
– Именно. Впрочем, одна из придворных дам Королевы молила меня справиться о ее брате. Судя по всему, она не получала от него вестей с тех самых пор, как рыцарь присоединился к вашему двору. Такая милая девочка. С очень длинными белыми волосами – такие с легкостью можно использовать вместо поводка, если есть желание. – Очередная лукавая улыбка. – Она хотела бы знать, почему вы никогда не отправляете Ройбена вместо гонца.
Королева тоже улыбнулась:
– Приятно видеть тебя дома, Нефамаэль. Быть может, ты сможешь помочь моему рыцарю доставить нашу жертву ко двору?
– Почту за честь.
Внезапно кто-то схватил Кайю за руку, дергая на себя. Она завизжала.
– Тебе нельзя здесь находиться. – Голос Ройбена был подобен льду, а пальцы крепко сжимали ее предплечье.
Переведя дыхание, она встретилась с ним взглядом.
– Я лишь хотела услышать Королеву.
– Если бы другой рыцарь поймал тебя здесь, он бы с удовольствием продемонстрировал, что при дворе делают со шпионами. Это не игра, пикси. Тебе опасно здесь находиться.
Пикси? Тогда она вспомнила. Зеленая кожа, черные глаза и сложенные крылья – вот что он видел. Он ее не знал, вернее, думал, что не знает. Кайя облегченно выдохнула, хотя до этого даже не догадывалась, что задерживает дыхание.
– Это не твоя проблема, – бросила она, извиваясь в хватке его рук.
Кайя мысленно сказала себе: конечно, он ее отпустит. Но слова Спайка эхом отдавались в голове. Она представила Ройбена на черном жеребце с мерцающими белыми глазами, лицо его покрыто кровью и грязью, когда он мчится через кусты, загоняя в ловушку беднягу Грисла.
– Неужели?
Он продолжал сжимать ее предплечье и практически тащил следом за собой через толпу. Находясь в самом центре событий, Кайя заметила, что фейри не просто уступают Ройбену дорогу, они шарахаются в стороны при виде него.
– Я верный рыцарь Никневин. Возможно, лучше волноваться о том, что я с тобой сделаю, а не о моих проблемах?
Она вздрогнула.
– И что ты сделаешь?
– Ничего, – вздохнул рыцарь. – Но ты должна немедленно покинуть холм.
Ничего? Поднимая глаза на Ройбена, Кайя ожидала увидеть в его лице что угодно, но не бесконечную усталость. Но нет, она, а не ярость плескалась в его светлых глазах.
Но Кайя не могла уйти, как и не могла рассказать рыцарю, что ее смертный друг спокойно спит где-то под столом в другом конце зала. Пришлось выкручиваться.
– Мне что, нельзя здесь находиться? Не заметила, что у вас вход строго по списку.
Взгляд Ройбена потемнел, а голос стал тише.
– Для Неблагого двора высшее наслаждение, когда шпионы свободных фейри чтят нас своим присутствием. Редко появляются желающие присоединиться к нашим забавам.
Да, она ступила на опасный путь. Усталость исчезла, и лицо рыцаря стало непроницаемым. А у Кайи внутри все сжалось. «Высшее наслаждение… к нашим забавам». Он многозначительно подчеркнул, что тоже принимает участие в этих «забавах».
– Выход там, – сказал Ройбен, указывая на земляной туннель, определенно не тот, через который она попала сюда. Этот скрывался за креслом и был ближе к «великану» у помоста. – Но тебе лучше поторопиться. Сейчас же. Пока никто не заметил, как я с тобой разговариваю.
– Почему? – удивилась Кайя.
– Кое-кто может решить, что ты мне приглянулась. А потом, что будет забавно, увидеть мое лицо в тот момент, когда мне придется причинить тебе боль.
Голос Ройбена был холоден и спокоен. Слова срывались с его губ так легко, словно ничего не значили. Просто набор звуков, тонущих во тьме. У Кайи похолодели руки, когда она вспомнила их встречу в закусочной. Каково это – быть марионеткой? Каково чувствовать, как собственные руки предают тебя, подчиняясь чужому приказу?
Ярость грозовой тучей клубилась в груди. Кайя не хотела понимать, что Ройбена заставили убить Грисла. Не хотела прощать его. Но больше всего не хотела так желать его.
– Давай, пикси, – поторопил рыцарь, – вперед!
Кайя злилась, что не может перестать думать о его губах. Может быть, попробовав их на вкус, она избавится от этого чувства? В конце концов, если любопытство кошку сгубило, то искупление дало ей второй шанс. Искупление, сатисфакция, удовольствие…
– Как я могу тебе верить? – протянула Кайя. – Докажи, поцелуй меня.
– Сейчас нет времени на ваши хитрые шуточки, пикси, – ответил он.
– Поторопись, если хочешь быстрее от меня избавиться. – Она сама была в шоке от своих слов. Как только решилась на такое?
Но куда сильнее Кайя удивилась, когда Ройбен коротко коснулся ее губ своими. И ее словно молнией пронзило.
– Иди, – сказал Ройбен. Сказал таким тихим шепотом, словно одним поцелуем у него выпили все дыхание. Глаза его потемнели.
Кайя нырнула в туннель, не успев даже понять, что только что натворила. И конечно же, в тот момент она совершенно не думала о планах мести.
На улице было холодно и светло. Невероятно, но ночь прошла, пока она была на пиру. Прохладный ветер шелестел последними листьями на деревьях, и Кайе, пока она обегала холм, пришлось обнять себя руками, дабы сохранить хоть каплю тепла. Она помнила, где под заплаткой коричневой травы прятался вход, нужно было лишь вновь попасть внутрь. Если держаться поближе к стене, ее никто не заметит. Корни где-то там, в зале, и на этот раз она не потеряется, запомнит как-нибудь путь наружу.
Но трава на холме везде была одинаковой. Кайя прекрасно помнила место: рядом с большим вязом, у могильного камня с гравировкой АДЕЛАИДА. Она упала на колени и зарылась пальцами в траву, отчаянно взрывая промерзшую почву. Земля, земля, земля – плотная и холодная, словно входа в подземный дворец никогда и не существовало.
– Корни! – вскричала Кайя, прекрасно понимая, что он глубоко под холмом и не сможет услышать ее. Но она звала его, снова и снова, сотню, тысячу раз.
Глава 8
Красота есть не что иное, как зарождение ужаса, кой люди вынести не в силах, и мы восхищаемся ей, ибо она невозмутимо презирает нас, не спеша уничтожать.
Он лежал на холме посреди кладбища, совершенно один, и даже не представлял, как до такого докатился. Машина никуда не делась, тускло мерцала аварийками у дороги, там, где он ее и оставил. Голова резко закружилась. Корни вяло перекатился на бок, и его вывер– нуло.
Привкус вина в рвоте принес с собой воспоминания о мужчине: губы, целующие его, руки, ласкающие тело. В шоке он пытался вспомнить лицо человека, которому принадлежали эти руки и губы, но не смог – головная боль была слишком сильна.
Корни с трудом поднялся на ноги и, стараясь сдержать тошноту, поковылял вниз с холма, к машине. Несмотря на то что аварийка мигала всю ночь, когда он повернул ключ зажигания, двигатель с ревом ожил. Корни включил печку на полную, да так и замер, греясь в потоке теплого воздуха. Озябшее тело дрожало от удовольствия.
Он помнил, что где-то под пустыми коробками из-под еды и старенькими книгами есть пузырек аспирина, но не мог заставить себя пошевелиться. Откинув голову на сиденье, он ждал, когда проникающее в тело тепло принесет расслабление и прогонит тошноту. А потом вдруг вспомнил Кайю, расположившуюся на заднем сиденье, и кадры вчерашнего вечера нахлынули на него с ошеломляющей отчетливостью.
Потрескавшаяся, линяющая кожа Кайи; первый взмах влажных крыльев; ее странное новое «Я», раскинувшееся на сиденье; музыка… и вот он один на склоне холма с путающимися мыслями и обрывочными воспоминаниями. Корни слышал подобные истории: о прекрасных ночах, проведенных под холмом, куда невозможно вернуться. В ярости он подумал о Кайе. Интересно, она все еще там? Танцует под звуки флейты, навек позабыв о нем?
Желудок скрутило при мысли, что его одинокому пробуждению на холме есть и другое объяснение. Корни помнил, как Кайя шептала, склонившись над ним: «Пойду найду его. Жди меня здесь».
И чем дольше он думал о прошлой ночи, тем больше отвратительных деталей ему вспоминалось. Далекий крик боли откуда-то из зала, веселящиеся гости с окровавленными зубами и мужчина… мужчина в подбитом шипами плаще, который нашел его пьяного, сидящего на полу в грязи, и…
Корни покачал головой. Подробности вспоминались с трудом, в памяти остались лишь мягкие губы и острые шипы. Он рванул рукава рубашки, закатывая их повыше. Глубокие красные царапины, оплетающие руки, стали неопровержимым доказательством того, как он провел эту ночь.
От одного легкого прикосновения к ранам Корни охватывало такое сильное желание, что становилось не по себе.
Кайя ввалилась в кухню через заднюю дверь. Светящиеся красные цифры на дисплее микроволновки уверяли, что сейчас позднее утро. До ночи, когда можно будет вернуться на холм и вызволить оттуда Корни, еще ждать да ждать.
Когда девушка попыталась ощутить ток магии на кончиках пальцев, ее охватила небывалая усталость. Она ощущала себя натянутой до предела струной, грозящей порваться от каждого легкого рывка.
Чувства Кайи обострились до предела. Нынешние хрупкие чары не могли сравниться с магией, наложенной на нее раньше. Сейчас она по-прежнему ощущала легкий шелест крыльев на спине; чувствовала вонь мусора под раковиной, могла разложить его на составляющие: кофейная гуща, яичная скорлупа, кусочек заплесневелого сыра, моющее средство и привкус насыщенно-сладкого яда для травли тараканов. Воздух звенел от энергии, которую Кайя не замечала раньше. Если открыться ей навстречу, можно будет позабыть об усталости.
Но Кайя не хотела – она всеми силами пыталась цепляться за остатки внешней человечности.
– Кайя? Ты там? – Из соседней комнаты вышла бабушка в халате и тапочках, ее тонкие седые волосы были намотаны на бигуди. – Ты только вернулась?
– Привет, бабуль, – зевая, отозвалась Кайя.
Она подошла к кухонному столу, сдвинула стопку газет и рекламных листовок на край столешницы и села, уронив голову на руки. Какое облегчение просто послушать, как бабушка будет кричать на нее. Словно все в этом мире еще может стать прежним.