, — также шёпотом ответил я. — Вы видели, что произошло?
Он приблизил свое лицо к моему:
— Да, я наблюдал с холма. Как вы думаете, куда они направятся?
Я задумался на несколько секунд. — К водопадам! Точно — к водопадам.
Он дал мне знак следовать за ним, и мы двинулись в этом направлении. Несколько минут спустя, не останавливаясь, он заговорил:
— Когда вы сидели все вместе там, у входа в каньон, ваша энергия объединилась, а потом распространилась на всю долину. Чем вы там занимались?
Стараясь быть кратким, я рассказал ему всё: как я нашёл Уила и побывал в ином измерении, как увидел Уильямса, а затем встретил Джоэла и Майю, а особенно о встрече с Кэртисом и о том, как мы старались удержать Видение мира, чтобы нанести поражение Феймэну.
— Кэртис тоже был с вами там, у каньона? — спросил Дэвид.
— Да, и Майя и Чарлин, хотя, насколько я понимаю, нас должно было быть семеро…
Дэвид искоса глянул на меня и чуть слышно усмехнулся:
— Значит, вы тоже добрались до предков, верно?
Я прибавил шагу, чтобы идти вровень с ним.
— Вы побывали в ином измерении?
— Да. Я видел свой сонм душ и своё Видение рождения. И, как и вы, вспомнил то, что происходило раньше, и то, что мы все вернулись, чтобы принести сюда Видение мира.
А потом — я не знаю, каким образом, — когда я смотрел на всех вас, озарённых лунным светом, это было так, как будто я тоже нахожусь с вами и являюсь частью вашей группы. Видение мира окружало меня.
Он остановился в тени большого дерева, сквозь густую крону которого едва пробивались серебристые лучи; лицо его казалось суровым, словно вырезанным из камня. Я подошёл почти вплотную к нему:
— Дэвид, когда наша группа была в сборе и мы вызвали Видение мира, почему оно не остановило Феймэна?
Он шагнул в полосу света, и я тут же узнал в нём того сердитого вождя, который упрекал Майю. Потом его лицо смягчилось, и он рассмеялся:
— Главное в Видении мира — это не просто обрести его, хотя это достаточно трудно. Главное — как мы проецируем это Видение будущего, как удерживаем его для всего остального человечества.
В этом заключается истинная суть Десятого откровения. Вы не удержали Видение для Феймэна и остальных так, чтобы это помогло им пробудиться.
Секунду-другую он молча смотрел на меня, потом сказал:
— Пойдёмте, нам надо спешить.
Мы прошли с полмили, когда справа вдруг раздался крик какой-то птицы. Дэвид резко остановился.
— Что это? — спросил я.
Крик снова прорезал ночь, и Дэвид высоко вскинул голову.
— Это сипуха. Она дает знать остальным, что мы здесь. Я только моргнул, вспоминая, как странно вели себя животные с тех пор, как я пришёл в долину.
— Кто-нибудь в группе разбирается в знаках, подаваемых животными? — спросил Дэвид.
— Не знаю. Может быть, Кэртис?
— Нет. Он мыслит слишком по-научному. И тут я вспомнил, что Майя упоминала о криках птиц, которые привели её к нам в пещеру.
— Может быть, Майя!
Он вопросительно взглянул на меня:
— Майя? Врач? Вы ещё сказали, что она в своей работе использует визуализацию.
— Да.
— Хорошо. Просто отлично. Давайте последуем её примеру и помолимся.
Я обернулся к нему, и в этот момент сипуха прокричала снова.
— Помолимся?
— Ну… постараемся визуализировать… что она помнит о даре, которым обладают животные.
— О каком ещё даре?
На его лице промелькнуло выражение гнева; несколько секунд он молчал, закрыв глаза, — видимо, стараясь сладить с раздражением.
— Разве вы не поняли, что, когда на нашем пути встречается какое-нибудь животное, это — совпадение высшего порядка?
Я рассказал ему о кролике, о стае ворон, о ястребе, которого видел вскоре после того, как вошёл в долину, потом о лесном котёнке, орле и молодом волке, появившихся позже.
— Некоторые из них явились, когда мы созерцали Видение мира, — закончил я.
Дэвид кивнул, ожидая продолжения.
— Я знал, что происходит нечто важное, — сказал я, — но не знал точно, что нужно делать, — разве что следовать за некоторыми из них. Так вы говорите, что все они несли послания для меня?
— Да, именно так.
— А, как узнать, в чём заключается послание?
— Это нетрудно. Всё зависит от того, какое животное вы привлекаете к себе, в тот или иной момент. Каждое животное, пересекающее нашу тропу, сообщает нам что-то о положении, в котором мы находимся, и о том, какая часть нас должна подключиться, чтобы справиться с данными обстоятельствами.
Я покачал головой:
— Даже после всего того, что случилось, в это трудно поверить. Биолог сказал бы, что животные — это, прежде всего роботы, управляемые слепым инстинктом.
— Только потому, что животные отражают наш собственный уровень сознания и ожидания. Если уровень нашей вибрации низок, животные просто будут с нами, выполняя свои обычные экологические функции.
Когда скептик-биолог сводит их поведение к бессмысленному инстинкту, он видит лишь то ограничение, которое сам и наложил на них.
Но когда уровень нашей вибрации повышается, действия приходящих к нам животных становятся всё более таинственными и поучительными.
Я только молча смотрел на него.
Дэвид прищурился:
— Кролик, которого вы видели, указывал вам направление — и в физическом, и в эмоциональном смысле.
Когда мы с вами разговаривали в городе, вы казались подавленным, испуганным, словно начали терять веру в Откровения.
Если достаточно долго понаблюдать за диким кроликом, можно почувствовать, что он даёт нам модель того, как нужно справляться со страхом, чтобы впоследствии прийти к творчеству и изобилию.
Кролик живёт совсем рядом с животными, для которых является пищей, но он справляется со страхом и остаётся там, да к тому же, активно плодится и размножается, да и вообще чувствует себя неплохо.
Когда в нашей жизни появляется кролик, это сигнал, знак того, что и мы должны выработать в себе тот же настрой.
В этом заключалось послание, адресованное вам: присутствие кролика означало, что у вас есть возможность воспользоваться его примером — окинуть взглядом свой страх и пройти мимо него.
Это случилось в самом начале вашего похода и задало ему тон. Ведь, вам было страшно, но, в то же время, произошло столько всего, верно?
Я кивнул.
— Иногда это значит, что изобилие может быть и романтического свойства. Вы встретили кого-нибудь?
Я пожал плечами, вспомнив то новое, что ощутил при встрече с Чарлин.
— Пожалуй, да, некоторым образом. А что вы скажете о воронах, которых я видел, и о ястребе, за которым пошёл и — нашёл Уила?
— Вороны — хранители законов духа. Наблюдайте за ними и увидите, что они делают удивительные вещи, которые всегда обостряют наше восприятие духовной действительности.
Их послание заключалось в следующем: вы должны открыться, вспомнить духовные законы, которые предстают перед вами в этой долине. То, что вы видели ворон, должно было подготовить вас к тому, что вас ожидало.
— А ястреб?
— Ястребы всегда настороже, они наблюдательны, бдительны, всегда готовы воспринять следующую частицу информации, следующее послание.
Их присутствие означает, что настал момент собраться и быть наготове. А нередко ещё и то, что предстоит встреча с несущим послание.
— То есть, он предсказал мне встречу с Уилом?
— Да.
Дэвид объяснил мне и то, что касалось других животных, встретившихся на моём пути. Кошки, сказал он, просят нас вспомнить о том, что мы обладаем даром интуиции и самоисцеления.
Появление лесного котёнка, как раз, перед встречей с Майей, было знаком того, что возможность исцеления близка.
Точно, так же орёл, способный подниматься на большую высоту, символизирует возможность отважиться проникнуть в высшие царства духовного мира.
Заметив орла над хребтом, сказал Дэвид, я должен был приготовиться к тому, чтобы встретиться со своим сонмом душ и понять больше относительно собственной судьбы.
Наконец, молодой волк, сказал он, пришёл, чтобы зарядить меня энергией, пробудить во мне скрытую храбрость и способность учить других, что должно было помочь мне найти нужные слова и собрать вместе остальных членов группы.
— Значит, — проговорил я, — животные представляют какую-то часть нас самих — ту, которую мы должны подключить в определённый момент?
— Да, те стороны нашей натуры, которые мы развивали, будучи этими животными в ходе эволюции, но которые утратили.
Я подумал о видении эволюции, которое наблюдал вместе с остальными у входа в каньон.
— Вы говорите о том, как жизнь прогрессировала от вида к виду?
— Мы были там, — кивнул Дэвид. — Наше сознание проходило через каждое животное, представлявшее конечную точку развития жизни, и затем переходило к следующему.
Мы испытали, как видит мир каждый из видов, а это является важным аспектом полного духовного сознания.
Когда около нас появляется то или иное животное, это означает, что мы готовы снова интегрировать его сознание в наше пробуждающееся знание.
И вот, что я вам скажу: есть виды, к уровню которых мы ещё даже и близко не подошли. Именно поэтому так важно сохранять любую форму жизни на этой Земле.
Мы хотим, чтобы они продолжали существовать не просто потому, что они являются частью сбалансированной экосферы, но — что ещё важнее — потому, что они представляют те аспекты нас самих, которые мы ещё только пытаемся вспомнить.
Он помолчал, устремив взгляд в ночную тьму.
— Это также верно в отношении огромного разнообразия человеческой мысли, представленного различными культурами Земли. Никто из нас не знает точно, где проживает истина, касающаяся человеческой эволюции.
Каждая из культур мира имеет своё, несколько отличное от других мировоззрение, своё особое знание, и требуется собрать вместе лучшее из всех культур, чтобы создать более идеальное целое.
Выражение грусти промелькнуло на его лице.
— Очень плохо, что должно было пройти четыре сотни лет, прежде чем смогла начаться действительная интеграция европейской и аборигенных культур. Подумайте о том, что произошло.