Она прошла по указателю вдоль забора, завернула за угол и увидела еще одну стрелку, которая указывала на дыру в ограде. Катя снова окинула взглядом серое здание со строительной люлькой на боку и, помедлив, пролезла в дыру.
Указатели, лавируя между рытвинами, полными подмерзшей воды, строительным мусором, катушками с металлическим проводом, привели ее к входу в подвал. Дверь оказалась не заперта. Опустив голову, Катя вошла в узкую длинную кишку коридора.
«Уже близко, Кэт», – обещал следующий указатель.
Внимательно глядя под ноги, Катя свернула в другой, такой же мрачный, коридор. Оставалось надеяться, что здесь не водились мыши.
«Здесь нет мышей», – подтвердил третий указатель.
«Зато есть крысы», – поиздевался четвертый, увлекая Катю вверх по лестнице.
«Шутка», – обрадовал пятый, приклеенный скотчем к двери.
Катя открыла ее и оказалась в холле, затопленном светом, льющимся в огромные окна. Свет отражался от молочного мрамора пола, заливал белые стены и высокий потолок. Катя шла по указателям, разглядывая дворцовое великолепие. Цоканье каблучков ее сапог в абсолютной тишине многократно усиливалось, повторялось эхом и отзывалось в груди.
Она не сразу почувствовала на себе чей-то взгляд. Резко обернулась – и улыбнулась. Под парадной лестницей, ведущей на второй этаж, стояли скульптуры древнегреческих богов в полтора человеческих роста. Некоторые из них были обернуты целлофаном.
Стрелки, то нарисованные фломастером на бумаге, то выведенные цветным мелком на стене, то выложенные камешками на полу, привели ее в комнату, заставленную по периметру картонными коробками. Посреди стояла вешалка. На одном из ее крючков висел длинный чехол. Катя расстегнула его и тихо ахнула.
Ян видел в ее глазах то, ради чего и затеял все это. Кэт была поражена. Но, самое главное, она была счастлива, и его счастье тоже вдруг стало ощутимым, концентрированным.
Сейчас Кэт казалась настоящей королевой. Она сидела на стуле с высокой резной спинкой, за столом, заставленным блюдами с яствами, посреди недавно отреставрированной сцены, все еще пахнувшей деревом и краской. В глазах Кэт мерцало пламя свечей.
Огромный зрительный зал был темен и пуст. В чернеющую высь убегали тяжелые портьеры. Каждый звук отзывался далеким эхом.
Ее величеству, одетой в пышное кружевное платье, прислуживал за столом сам король – то есть Ян. Он приподнял металлический купол, скрывающий блюдо, и Кэт глубоко вдохнула. Аромат мяса этого ягненка она наверняка уловила сегодня дома.
Ян хорошо помнил девушку, которая вошла в его квартиру всего полгода назад. Наглухо застегнутый плащ. Стянутые в пучок волосы. Испуганные глаза. Невероятно, чего смогла достичь Кэт за это время. Когда она поднялась на сцену, переодетая в костюм, с высокой прической, украшенной диадемой, пусть и бутафорской, Ян хотел сказать что-то приятно-приветственное, но с удивлением обнаружил, что в горле пересохло. Все, что он смог, поклониться, не сводя с нее глаз.
Он столько раз ставил на рулетку последние деньги – и не испытывал ничего, кроме скуки. А теперь на свидании, где все было продумано до мелочей, обхаживая девушку, которая уже полгода жила с ним в одной квартире, Ян волновался до дрожи в руках. Эту дрожь не унял даже осушенный кубок вина.
– Мне очень нужно кое о чем тебя спросить, – вкрадчиво произнесла Кэт, откладывая на край металлического блюда нож и вилку. Она медлила, тщательно формулируя вопрос. – Откуда у тебя деньги… на все это?
Улыбаясь, Ян освежил вино в ее кубке.
– Это не должно тебя беспокоить.
– Но беспокоит, – настаивала Кэт. – К тебе снова вернулась удача? Ты ходил в казино? Или… – она запнулась.
– Или совершил что-то противозаконное? – Ян выдержал паузу. Пусть немного поволнуется – тем приятнее будет правда. – Думаю, находиться в театре, закрытом на реставрацию, это и в самом деле немного противозаконно. Но что касается всего остального… Еду я приготовил сам, попасть сюда мне помогли друзья Марго, они же подсобили с реквизитом. На все остальное хватило тех денег, что я получил, сбыв на барахолке музыкальный центр. Или продажа ворованного тоже считается преступлением?
Кэт задумалась.
– Наверное, нет. Но как ты будешь без центра, без музыки? Твой джаз…
– Это тоже не должно тебя беспокоить.
У нее и взгляд изменился. Кэт смотрела на Яна с гордостью. И даже – он не был в этом уверен – с любовью?
«Пом-пом!» – бравурно ударил барабан где-то внутри Яна. Теперь все шло по его плану. Для этого не понадобилось и капли удачи. Только его изобретательность, находчивость и упорство. Он снова был в игре.
– Так хорошо… – Кэт откинулась на спинку стула и прикрыла глаза. – Так приятно и… тепло.
Ян медленно выдохнул. Вчера он повел себя как мерзавец. Хорошо, что эта тайна останется с ним навсегда.
– А меньше суток назад я думала, что умру, – Кэт подалась вперед. Представляешь? Я по-настоящему думала, что замерзну насмерть! Сейчас мне даже немного смешно от этих мыслей, но тогда…
– Вчера я тоже здорово перепугался. Не до смерти, конечно. Но все же, – Ян ощутил мелкую дрожь в теле – как отголосок вчерашнего озноба Кэт. – Стоишь передо мной, белая как мел. Дрожишь. Прижимаешь к себе сумочку, словно она позволяет удерживать в теле чуть больше тепла. Никогда себе этого не прощу.
Кэт задумалась, вертя ножку кубка. Потом ее рука замерла. Кэт медленно подняла голову.
– Где ты видел меня такой?
– Дома, – не раздумывая, соврал Ян.
Кэт медлила, ворочала в голове глыбами мыслей. Следующую фразу она произнесла через силу.
– Сумочку вчера в автобусе разрезали воры. Я ее выбросила.
Ничто не шевельнулось в пространстве, даже не колыхнулись огоньки свечей, но Яну показалось, что все вокруг пришло в движение, сменились декорации, и тронный зал в считанные секунды превратился в чулан.
– Ты все-таки приезжал вчера на остановку? – спросила Кэт. Ее голос даже не дрогнул. Настоящая королева.
«Пом-пом…» – глухо ударил барабан внутри Яна.
Не говори – пожалеешь.
Но молчание в этом случае мало отличалось от правды. А спасительное вранье, на которое Ян всегда был горазд, не приходило в голову. Он бы соврал, запросто, без зазрения совести, потому что новый Ян не уехал бы с той остановки. Только что здесь соврешь? Она вернулась без сумочки, теперь он вспомнил.
– Ян… – в голосе Кэт словно послышалась нежность. – Ты видел меня на остановке, но не забрал. Почему?
Он и хотел бы объяснить, но, судя по ее дрожащим ресницам, Кэт вряд ли бы дослушала и до конца первого предложения.
– Что ужасного в том, чтобы сходить со мной на свидание?! Я настолько хуже нее?! – Кэт указала дрожащим пальцем в сторону дома. И хотя она несколько ошиблась с направлением, Ян знал, на что именно был нацелен ее палец. На фото, которое стояло в коридоре.
– То желание я уже выполнил. О ней мы больше не говорим, – сухо ответил Ян.
Кэт встала из-за стола. Не обжигая Яна взглядом. Не громыхая стулом. Приподняв низкий подол платья, она медленно спустилась со ступенек и молча скрылась в темноте пустого зала.
Кэт ушла, стук каблучков ее туфель затих, а Яну казалось – все еще звучал.
Глава 24. Проблема
Кэт не устраивала скандалов, не била посуду, не собирала вещи, громко хлопая дверью шкафа – ничего из того, что ожидал Ян. У него имелось решение для любого из перечисленных вариантов, с другими женщинами он проходил это не раз. Но молчаливая реакция Кэт выбивала из колеи.
Он пришел к ней на следующую ночь. Тихо опустился на край кровати и быстрее, чем Кэт успела открыть глаза, приник к ее губам. Она изо всех сил уперлась в его грудь ладонями, но Ян быстро сломил сопротивление, и его маленькая Кэт снова оказалась в его власти.
Эта ночь была похожа на длинную спираль, сплавленную из желания и наслаждения. Ян, вымотанный, успокаивался, падал на подушку. Но стоило ему коснуться Кэт – всего несколько нежных движений – как снова раздавались ее стоны, ее пальцы сжимали простыню, волосы метались по кружевам стянутой сорочки, и он не мог остановиться. Тогда под его напором тело Кэт становилось горячим, податливым, и начинался новый виток.
Под утро Ян, опустошенный и в то же время наполненный чем-то болезненно-сладостным, лег позади Кэт и положил руку на ее влажное бедро. Он почувствовал, что все, наконец, вернулось на свои места.
Очень медленно, не дыша, Катя убрала ладонь Яна со своего бедра, но едва попыталась привстать, как он схватил ее за руку.
– Тебе не понравилось? – с легким недоумением спросил Ян.
Не понравилось?!
Ей хотелось кричать.
Разве он не чувствовал, насколько ей понравилось? Катя не смогла бы этого скрыть, даже если бы захотела. Только от одного напоминания о ночи внутри что-то скрутилось в жгут, сладостно и так сильно, что Катя невольно прижала ладонь к животу.
– Ты предлагаешь все проблемы решать таким способом?
– Почему бы и нет, – Ян улыбнулся искренне, как ребенок.
– Потому что это не решает проблем, – поспешно натягивая джинсы, ответила Кэт. – А только позволяет забыть о них.
– Забвение, в общем-то, тоже решение.
– Ян! – гневно бросила Катя его отражению в зеркале.
– Ладно, давай по-другому, – Ян сел на край кровати, спокойный и расслабленный, разве что немного обескураженный ее упрямством. – Объясни, в чем твоя… наша проблема?
– В том, что ты – это ты! – почти выкрикнула Катя, застегивая блузку.
Он закатил глаза.
Катя с силой захлопнула дверцу шкафа.
Ян схватил ее за локоть уже у двери спальни.
– Кэт, ну прости! Просто твоя формулировка звучит… нерешаемо.
Катя молча сверлила его взглядом.
– Хочешь меня переделать? – вежливо поинтересовался Ян.
– Нет, – отчеканила Катя. – Как ты и сказал, это «нерешаемо». Я пытаюсь понять, смогу ли и дальше жить здесь, с тобой, таким