Тео запрокинул голову. Круговая лестница уводила ввысь, последних ступеней даже не было видно: они терялись, потому что в воздухе плавали силуэты часов. Сотни циферблатов, корпуса всех форм и размеров, шевелящиеся, как щупальца, цепочки. Большие часы с маятниками, круглые настенные, юркие наручные… И всюду множество тикающих стрелок, множество молотящих маятников. Каждые из часов показывали свое время — то, из которого когда-то были вырваны магией Золотой Башни. Где-то стрелки неслись в ритме бешеной погони, где-то отмеряли секунды так же медленно, как капает вода из неисправного крана, а где-то вообще остановились.
Одни часы Тео узнал. Маленькие наручные, с кожаным ремешком — его собственные, они плавали совсем-совсем близко. Мальчик протянул руку — и змейка на секунду обвилась вокруг ладони. Но почти тут же, передумав, она скользнула вверх и вскоре потерялась.
— Пошли. — Тео сделал первый шаг.
Дракон молчал, с сомнением поглядывая на циферблаты:
— Тео, а если они на нас нападут и сбросят вниз? Я не могу здесь даже прыгать, что-то давит.
— Часы? — Тео хмыкнул. — Не думаю, что они могут напасть.
Вздохнув, Альто последовал за ним. Уже на третьем завихрении лестницы мальчик несколько пожалел о своей затее: ноги начали ныть, а дыхание сбилось. Ступеньки были очень крутыми, и все же он упрямо шагал, лишь иногда замедляясь и поднимая голову. В глубине души он тоже боялся какой-нибудь неожиданности вроде удара тяжелым маятником по затылку, но показывать этого не собирался.
«Даже не надейтесь, — думал великий земной детектив. — Не сдамся».
Лестница кончилась неожиданно — будто что-то невидимое просто перебросило мальчика и дракона через несколько пролетов. Они не заметили, как оказались на узенькой квадратной площадке, упиравшейся в новую, низкую и светлую, деревянную дверь.
У дракона дернулось ухо.
— Часы замолчали. Дурной знак. Слы…
Но Тео уже шагнул вперед. На кованой дверной ручке не было пыли, она не потемнела от времени, а петли не издали ни одного скрипа. Будто сюда приходили довольно часто. А может быть…
— Его ничто не должно будить. Поэтому здесь не слышно часов.
…Может быть, так оно и было.
Мальчик замер, оглядывая пустую узкую комнату. Единственной вещью в ней была грубо сколоченная деревянная кровать, возле которой стоял на коленях король Якоб. Его черный плащ стелился по полу.
— Я молюсь здесь. Рядом с ним. Почти каждую ночь.
— Но…
Пальцы дракона сжали его плечо — так сильно, что когти почти впились в кожу. И мальчик замолчал, отводя взгляд от пустой кровати, покрывало которой истлело и покрылось тонким слоем плесени. От прогнившей подушки и паутины в изголовье.
Правитель Тирии улыбнулся:
— Теперь вы верите мне? Он очнется. Однажды он очнется, и здесь все будет иначе. Я отдам престол ему и уйду в один из наших монастырей. И…
Маленький комок ужаса внутри ширился с каждым словом, но Тео лишь кивнул. Альто держал уже обе руки на его плечах, едва заметно утягивая назад.
— Я не убью вас. — Якоб все еще глядел на них, и в темноте глаза его влажно блестели. — Не бойтесь. Вы хотели узнать правду, и вы узнали ее. Но…
Тут он осекся и обратил взор к оконному проему. Звук, нарастающий с каждой минутой, доносился оттуда. Точнее, два смешивающихся звука. Хлопанье крыльев и уханье.
— Совы… — Якоб поднялся с колен. — Совиная тревога. Нам пора улетать.
Тео, все еще пригвожденный к месту ужасным осознанием, очнулся. И мужественно остался на месте, когда король подступил к нему и наклонился:
— Давай, поторопимся.
— А… он? — тихо спросил мальчик.
Он сам не знал, что заставляет его говорить о постели, в которой никого не было. Но он говорил. Будто сумасшествие короля было заразным. Правитель Тирии лишь покачал седеющей головой:
— Моя башня неприкосновенна для песков. Совы всегда пережидают здесь бурю, садясь на выступающие камни. И ничто не нарушит сон моего соратника. Ничто…
11Стеклянное кольцо
Они летели над черными землями совсем недолго, и вскоре их сменила уже знакомая серебряная пустыня. Продвигаться вперед слону и дракону было тяжелее, чем раньше, — впервые они летели против всех ветров, к центру. В Лийю и ее сердце — Эргер.
— Хочу, чтобы вы выбрали сами. Не мне решать, кто и что предпочтет, но я советую что-то стреляющее.
Тони Золотой Глаз открыл три большие сумки. Людовик Бродячий приподнял свои тонкие брови:
— Так вот что за тяжесть тащил мой слон вместе с нами. Знаете, миледи, — он глянул на Ваниллу, — когда вы сказали, что в этой поклаже есть предметы, которые помогут нам, я ждал чего-то более… полезного.
Тео думал, что Тони немедленно придет в ярость от этих слов. Но гангстер лишь с бесконечно терпеливым видом потер свою переносицу:
— Подумав, даже вы согласитесь, что лучше какое-то оружие, чем никакого вообще. Оно мало поможет против дюн, но хотя бы отгонит в случае чего абрисы от вашей прелестной малышки.
— Я беру это! — «Прелестная малышка» Бэки протянула руки к небольшому новенькому карабину. — Мне подойдет. А как оно…
— Я вас научу, — оживленно повернулся к ней гангстер. — Прекрасный выбор!
Ванилла вытащила из сумки винтовку, из которой уже однажды стреляла. Людовик, поджав губы и некоторое время порывшись с видимой брезгливостью, тоже наконец подобрал себе относительно легкий пулемет. Когда Тони придвинул сумку к Тео, тот замешкался, но мужчина ободряюще хлопнул его по плечу:
— Ты из тех немногих, к кому я повернулся бы спиной. Выбирай.
Когда руки мальчика сомкнулись на рукоятях двух длинноствольных черных револьверов, похожих чем-то на револьверы Фрэнка, Золотой Глаз хмыкнул одобрительно и пробормотал непонятное: «Manifico!» Но тут же его внимание отвлекли.
— А вы, Якоб? У меня есть чудеснейшая винтовка и не менее подходящий вам пулемет, и…
Король Тирии склонился над сумкой. Когда он выпрямился снова, в руке его был золотисто поблескивающий янтарный клинок, длинный и прямой. Тони скривился, как от зубной боли:
— Атавизм прошлого. Вы ведь понимаете, мой венценосный друг, что это оружие ближнего боя?
— Понимаю. — Желтые глаза короля блеснули. — Я ценю вашу щедрость и заботу о моей жизни… но я не готов менять свои привычки даже в угоду войне.
Тони кивнул. Что-то заставило его не спорить. Тео закусил губу, отводя глаза от бледного лица Крейва.
У него, да и у Альто тоже, так и не хватило мужества рассказать четырем королям и королевам о том, что они видели в Золотой Башне. Впрочем, об этой вылазке никто не знал, и расспросов удалось избежать. Лишь изредка, ловя на себе взгляды Людовика, мальчик чувствовал себя не в своей тарелке, но на взгляды эти отвечал спокойно и открыто. Он не собирался ничем выдавать себя. Точно не теперь.
…Я не готов менять свои привычки…
Молитвы у пустого ложа просто были одной из них. Тео снова посмотрел на два револьвера в руках. Безумие оказалось вовсе не таким, каким рисовали его кинофильмы и книги. Безумие оказалось ближе. Болезненнее. Страшнее. Безумие — это то, что ему тринадцать лет и он должен будет в кого-то стрелять.
Он думал об этом, даже когда путешественники, миновав пустыню, опустились на самой ее границе — в густо-зеленом лесу, окружавшем страну императора-механика. Когда Тони начал учить каждого по очереди пользоваться оружием.
Когда грохот выстрелов заполнил глухую мирную тишину, лишний раз напоминая о том, что все изменилось.
Альто тоже выбрал из арсенала Тони винтовку. Дракон стрелял метко и с легкостью: время, некогда проведенное в Циллиассе, явно научило его многому — не только носить белые костюмы.
— На тебе лица нет, Тео, — вытирая на ходу руки от масла, заметил он.
— С чего ему быть… — пробормотал мальчик.
Он то и дело косился на Якоба — тот в стороне упражнялся с мечом. Движения были легкими и стремительными, оружие он спокойно удерживал одной рукой. Поймав взгляд мальчика, король улыбнулся и слабо кивнул. Он совсем не казался сумасшедшим.
— Может, мы просто не увидели…
— Комната была пуста, — жестко отозвался дракон, сразу догадавшись, о чем речь. — А теперь улыбайся. К тебе идет Тони.
Золотой Глаз предельно просто объяснил, как перезаряжать и целиться. Под его присмотром Тео сделал несколько выстрелов, которые действительно попали в старое сожженное молнией дерево, выбранное мишенью. Мальчику радостно поаплодировали с разных сторон. Он же чувствовал только одно — что у него болят запястья. И уши — от этого ужасного шума.
— Я думал, все парни любят палить из пушек. А ты нет?
Тони наклонился к нему, пряча смуглые запястья в карманах костюма и пытливо всматриваясь в глаза. Тео посмотрел на его лицо и исполнил совет Альто — слабо улыбнулся:
— Просто мне казалось, что это должны делать взрослые. И только чтобы защищать. Разве нет?
— Да, — вздохнул гангстер. — Но не все и не всегда так, как должно быть. Хотя я молюсь, чтобы тебе не пришлось пускать свои револьверы в ход. Даже ради защиты. Оружие опасно тем, что оно делает не с телом, а с сердцем. Будь осторожнее.
Едва ли Тео пригодились бы эти слова — оружие и так не слишком его привлекало, а после путешествия по Циллиассе перестало привлекать окончательно. Но он кивнул:
— Я запомню, дон Золотой Глаз.
Тони отвернулся и пошел к остальным.
Сверху Лийя напоминала перстень — овальный синий камень озера в двух оправах. Вторую оправу, сразу за лесом, создавала Большая Железная Дорога, состоявшая из нескольких рельсовых путей.
Озеро, огромное и яркое, было там и тут испещрено островами и прочерчено длинными широкими мостами. По некоторым змеились новые рельсы, на других были разбиты сады и высились красивые, ухоженные жилые дома. Издалека виднелись гармоничные фасады и широкие окна. Все казалось тихим. Наверное, это было последнее тихое место в мире.