– А ты молодец, – протянул он. – Давай, заходи уже, выпьем. Виски, водка, джин, ром?
– Я не пью. – Я отказалась от щедрого предложения, но все равно почему-то вошла. – Богатый выбор.
– Не знал точно, что меня лучше прибьет после сегодняшнего дня.
Маринка вывезла те вещи, что покупала сама, осталась только бедненькая обстановка съемной квартиры: раскладной диван, шкаф, стол и ободранные стулья. Мы прошли на крошечную кухню, где на столе были разбросаны распакованные нарезки колбасы и сыра, стояла банка оливок и отдельно – стайка дорогих бутылок и бокал с логотипом «Дикси», тоже хозяйский.
Ярослав по пути нырнул в комнату, и музыка сразу стала намного тише.
– Пить не будешь, значит. Тогда – чай, кофе? – Ярослав щедрым жестом указал на растворимый «Нескафе» и коробочку с пакетиками «Липтон».
– Воду. Я еще планировала сегодня поспать. – Я по привычке забилась в угол. Маринка обычно довольно шустро носилась по кухне, прятаться было лучшей стратегией.
– Зря.
– Собираетесь пересказать мне всю свою жизнь?
– Почему ты до сих пор со мной на «вы»? – Он уселся верхом на стул и даже попытался застегнуть рубашку, но без пуговиц не вышло.
– Так делают вежливые люди.
– Можешь перестать притворяться, Ева, я слишком много о тебе знаю…
Вот почему он имеет в виду самые банальные вещи вроде случайно подслушанного скандала, но говорит это таким шелковым голосом, что я тут же вспоминаю наш воображаемый секс? Он ведь не может о нем знать, правда?
Я промолчала, чтобы не выдать себя дрожащим голосом, неуместным вопросом и вообще… не выдать. Он тоже взял паузу, задумчиво глядя на батарею бутылок. Потом налил в бокал джин, выпил и зажевал ломтиком колбасы.
Ярослав помолчал и вдруг уронил тяжелые слова, совершенно без связи с предыдущим разговором:
– Был у нее сегодня. Даже домой не пустила.
– Почему?
– Откуда ж я знаю? – пожал он плечами. – Как на развод подала, так и выставила с чемоданом шмоток.
Все так говорят. «Был хорошим мужем, чего еще ей надо…» В наш социальный центр иногда приходят жены таких несчастных и рассказывают вторую половину истории.
– Бил ее?
– Ты что?! – искренне возмутился он.
Я поверила.
– Не хотела, чтобы дети с тобой встречались?
– У нас нет детей. – Ярослав наклонил голову и потер затылок, словно заклиная застарелую головную боль. – Я очень хотел. Очень. Но она…
И он налил себе еще. Я с тревогой проводила взглядом еще одну порцию джина. Сопьется ведь! Помнится, впервые я увидела его с бутылкой пива. Быстро деградирует.
– Почему?
– Ребенок требует внимания. А все внимание должно идти только в ее сторону. – Он улыбнулся, но тепла в улыбке не было, только горечь и тоска. – Она всегда должна быть звездой. Всегда! Сияющая, яркая, самая красивая и блистательная…
Меня неприятно царапнуло что-то, похожее на ревность. Конечно, мне никто и ничего не обещал, но говорить так о другой женщине…
– Хорошо, что я ее встретил, когда был уже на подъеме, иначе она бы даже не посмотрела на меня. А так я влился в ее свиту обожателей. Она была великолепна – классическая платиновая блондинка в обтягивающем красном платье и на шпильках. Мечта всех дрочеров от четырнадцати до девяноста. Такой подходили только парни из голливудских фильмов, чтобы увозить ее в закат на огромной мощной машине, блестящей лаком.
«Я вообще тут как женщина сижу или как психолог? Вроде я про свое образование ему не рассказывала, так с чего он взялся мне душу изливать? По пьяни?»
– Ради нее я сделал все, – тихо проговорил Яр. – Ей хотелось славы, гламура и блеска – я открыл звукозаписывающую студию, радиостанцию, несколько передач на телевидении. Вокруг меня вились звезды, я искал самых ярких, но она все равно затмевала их всех. Я собирал для нее драгоценную оправу. Они лишь оттеняли ее блеск. Я жил ради нее. Я бросил к ее ногам весь мир – и она согласилась выйти за меня замуж.
Его слова больно кольнули меня. Вот такой любви я всегда хотела и думала, что ее не бывает. Оказывается – бывает, правда, не со мной.
Рядом со мной сидит охренительный мужчина, чуть не плачет, пьет и вспоминает другую. Меня для него сейчас не существует! Есть только его королева.
Ну, так я не королева, на что тут обижаться.
– А потом… что-то случилось. У меня все было. У нее все было. Проходили наши золотые годы – шумно, с блеском! Любая ее мечта исполнялась – все страны, все украшения, все развлечения… Все, что можно вообразить. Я просил ребенка, она говорила – только не сейчас. Потом. Попозже. Сначала поживем для себя. Но я жил для нее, а не для себя…
– И что она сделала?
Он оперся на стол. Я устроилась в кресле поудобнее, но мне что-то мешало. Я привстала и вытащила из-под себя галстук.
– О, прости, он помялся.
– Ерунда. Их постоянно дарят. – Он накрутил галстук на кулак, задумчиво на него посмотрел. Я ждала продолжения, но он внезапно изменил тему:
– В начале лета был на вечеринке и встретил там сумасшедшую парочку. Они так торопились в постель, что от них прямо огнем полыхало. Мальчик собирался связать девочку, но было нечем. Я подарил им свой галстук. Такие смешные… На их фоне почувствовал себя усталым стариком, из которого давно вытекла вся жизнь.
– Эй, – я забеспокоилась, – а у тебя, случайно, не депрессия?
– С чего ты взяла?
– Тебе сколько лет?
– Сорок.
– Когда ты начал чувствовать себя усталым?
– Лет пять назад. У Ленки была роскошная, достойная ее жизнь, а меня уже ничего не радовало. Вроде бы любимая женщина рядом, что мне еще? Я думал, если будет ребенок – у нас появится смысл жизни. У меня появится. Но она отказывалась…
– И постепенно жизнь стала терять краски, начало казаться, что смысла нет, мир виделся сквозь пыльное стекло, сил становилось все меньше. И казалось, что так теперь будет всегда. Да?
– Очень точное описание. Так это и есть депрессия?
– Я не имею права ставить тебе диагноз. Но очень похоже.
Он глубоко задумался, вертя бокал в руке. Мне не хотелось, чтобы он пил, и я следила за танцем длинных худых пальцев с замиранием сердца. Если я промолчу… нет, лучше так – если я сумею задержать дыхание на минуту, он больше не станет наливать джин.
– Да нет, чушь. – Ярослав грохнул бокалом об стол. – Я же смеюсь, улыбаюсь. Бизнес просел, конечно, но это потому, что никому сейчас студии не нужны, все ушли в Сеть. Стало тяжелее зарабатывать.
– Всем или только тебе?
– Ну, остальные нашли какие-то ниши, Интернет, то-се. А у меня остались лейблы, которые почти никому уже не известны. Самый популярный она забрала себе, мне оставила дохлый, без контрактов. И решила развестись. Говорит, я уже не тот, я ею не восхищаюсь… Слушай, если это депрессия, то я попью таблеточек и снова стану прежним? Может, можно суд перенести, если справку взять? – вдруг оживился Ярослав. – И я смогу надеяться…
– На что? – спросила я.
Он не ответил. Да это и так было ясно.
Повисла пауза.
Я уже собиралась воспользоваться ею, чтобы сбежать досыпать, раз уж музыку милостиво прикрутили, как Ярослав вдруг спросил:
– У вас всегда так весело? Невозможно полежать в тоске и напиться. То чужую семейную жизнь подслушаешь и поймешь, что своя еще ничего была…
«Это мы с Олегом. Мама была права. Я все-таки стала той плохой девочкой, с которой не стоит дружить».
– …то сумасшедшие письма воруют…
– Перестань!
– То машину заперли, как раз когда я собирался оставить Ленку вдовой.
– Значит, правильно заперли!
Ничего себе у него настроение было… Я вспомнила тот день и прогулку в лес с Олегом. Кажется, у нас обоих была черная полоса. А я еще обижалась, что Яр так стремительно вырубил прожектор харизмы!
– А ваши старушки с тараканами – вообще огонь!
– Старушки с тараканами у нас не каждый день, – объяснила я. – А насчет остального… извини, так и живут все нормальные люди в многоэтажных домах.
– И ты, Ева. Неизменно везде ты! Вот уж в ком точно нет никакой червоточины и мрачных мыслей. Ты такая всегда яркая и живая… Дерзкая.
Я замерла и медленно выдохнула:
– Это все случайности…
– Так оно и бывает, когда ты слишком живой на фоне всех остальных – вроде не собираешься, а ввязываешься в невероятные истории. Я ненавидел это место, пока мне не начала везде попадаться ты. Ты меня удивляла – каждый раз что-нибудь новенькое. У меня даже появилась причина просыпаться по утрам – узнать, что еще сегодня учудит моя соседка снизу.
Я замерла, глядя на него. Он не включал свое обаяние, но я не могла оторваться от его глаз, и на сердце у меня становилось все теплее и теплее, пока не стало совсем горячо. Слишком горячо! Раскаленное сердце чуть не выпрыгивало из груди и норовило прожечь дыру в футболке.
Яр отставил бокал и протянул ко мне руку. Еще чуть-чуть – и он дотронется пальцами до моей щеки и сразу все поймет, потому что кожа расплавится от их касания и стечет на пол восковой лужицей.
– Я бы… – пискнула я, откашлялась. – Знаешь, пойду. У меня завтра важный день на работе.
– Не уходи, – тихо сказал он.
– Нет, правда надо идти. Хочу выспаться. И так засиделись.
Я выбралась из своего угла, под пронзительно-острым взглядом Ярослава пересекла безвоздушное пространство кухни и рванулась по коридору к двери. Он забыл ее запереть, и слава богу, я бы сейчас полчаса возилась с замком своими ватными руками.
Выдохнула я только на лестнице.
У него нет друзей или их слишком много
Заснуть я не могла еще часа два. Сердце колотилось как безумное, металось внутри, словно никак не могло найти, как выбраться из грудной клетки.
Страшно было, что еще секунда – и я могла подтвердить всю мою статистику, стремительно и безвозвратно. Десятым стал бы мой сосед, который все еще любит свою жену. Этот роман, наверное, стал бы самым быстрым из всех, что у меня были! Можно сразу закрыть счет и катиться в ад с чистой совестью.