Минут через пятнадцать коридорный монстр соблазнительным тоном спросил:
– Тебе точно больше никуда не надо?
– Точно, – откликнулась я, улыбаясь.
– А я вижу на кухне шоколадку.
– Там темно.
– Она бликует в свете фонарей. Вкусная, с кусочками апельсинов.
– Вечером вредно шоколад.
– И яблоко.
– Не голодная.
– А если кто-то сделает бутерброд с мясом, майонезом и таким симпатичным маринованным огурчиком, все равно не голодная?
Я сглотнула слюну.
– Мне худеть надо.
– Ничего тебе не надо, – заявил коридорный монстр, появляясь из тьмы и проскальзывая ко мне под одеяло. Там он и завершил свое коварное дело, раздев меня окончательно. – Кроме, может быть, кусочка меня.
– Насколько большого кусочка?
Яр прервал развратные действия под одеялом и показал кусочек двумя руками, как рыбак размер щуки.
– Это в сумме с языком и парой пальцев? – невинно поинтересовалась я
– Ах ты, злюка! – Он раздвинул губы, выманил мой язык и прикусил его. – Яд не капает? Я умру от отравления?
– Обязательно умрешь, ты же такой нежный – лишние двести метров было тяжело пройти.
– Ева-а-а-а… – протянул Яр, глядя мне прямо в глаза. – Давай не будем ссориться? Пожалуйста. Не хочу терять ни одной минуты с тобой на обиды и молчанку. Ты мне слишком дорога.
Я наклонилась, вытирая увлажнившиеся глаза о футболку на его плече, а потом стащила ее и положила ладони на твердую грудь, ловя стук сердца. Вдохнула глубоко-глубоко, чувствуя его запах – горячий, сильный, пряный, неуловимо мужской, с оттенком строгой элегантности. Каждый раз напоминающий мне, какое невероятное чудо то, что этот мужчина рядом со мной. Насколько фантастично это само по себе. Как мало шансов было встретиться с ним и еще меньше – стать его женщиной и в последнюю секунду, на последнем дозволенном мне ходу получить джекпот. Волшебному единорогу не пеняют за пару колючек в гриве, а осторожно выпутывают их и скачут дальше в страну радужных пони.
– Давай, – ответила я. – Пожалуйста, давай.
– Говори сразу, если тебе что-то не нравится, ладно? – Яр опрокинул меня на постель, подмял под себя, накрывая своим тяжелым телом, медленно вошел, не отрывая взгляда от моего лица, и не смог сдержать самодовольную улыбку, когда я закусила губу и прикрыла глаза, выгибаясь ему навстречу. – Нравится?
– Да… – выдохнула я.
– А так? – Он подсунул руки мне под спину, приподнял мои бедра и вошел под углом и так глубоко, что я не смогла ответить, только застонала.
– Считаем за «да»? – усмехнулся Яр, переворачивая меня и нанизывая на себя заново, уже иначе.
Хороший секс отменно штопает тяжелые эмоциональные раны. Нежность после хорошего секса, когда тебя укутывают в объятиях, целуют в плечо и шепчут, какая ты восхитительная, – накладывает на них волшебный бальзам. Теплые руки, обнимающие всю ночь, помогают забыть о холоде в груди и поверить, что все плохое закончилось.
Но если оружие еще остро и война не закончилась – это все лишь временное решение.
Шоколадно-ореховый страх
Не всегда все получается так гладко, как хочется.
Даже если приметы сулят сплошную удачу и ты спешишь домой с любимым мороженым, предвкушая длинный сладкий вечер с самым красивым мужчиной в мире.
Ярослав планировал сегодня задержаться в студии, и я совершенно не ожидала увидеть его на кухне, домашнего и милого, как всегда, в черных пижамных штанах и футболке – на этот раз с «Металликой».
Я умудрилась даже огорчиться на целую секунду или две, потому что хотела успеть приготовить ужин и поразить его своим кулинарным мастерством, отточенным на Олеге и остальных неудачных попытках до хорошего ресторанного уровня, но потом радость вспыхнула новогодним фейерверком, ужалила разноцветными искрами…
…и рассыпалась в пепел, когда я бросила взгляд на стол.
Орехово-шоколадный десерт «Эрба». Цвета этой упаковки способны испугать меня сильнее гремучей змеи в высокой траве.
Я бы предпочла, чтобы на столе лежала змея.
– Ева! – Ярослав обрадовался мне так же искренне, как только что радовалась я.
Мне бы подбежать, устроиться на коленях, поцеловать, потребовать свою долю, облизать ложку, облизать губы Яра, забыть про десерт, целоваться с ним до головокружения.
Но я отшатнулась.
Вид у Яра стал удивленный и немного обиженный.
– Зачем? Ты специально его купил?
Я хотела нормально узнать, почему он его купил, вообще спокойно и ровно попросить убрать гремучую змею со стола.
Но не получилось.
Голос сорвался, пальцы задрожали, накатила волна морозного холода, в воздухе разлилось жуткое чувство, что все пропало.
Все.
Ядерные ракеты уже выпущены, пять минут до удара.
Не убежать, не спрятаться.
– Что? Кого? – Яр проследил за моим полным ужаса взглядом и заметил стаканчик, в котором торчала ложка. – Это, что ли? Это тот самый?
– Угу.
– Вот черт… – Он отставил десерт и взлохматил волосы. – А я думаю, почему название такое знакомое? Решил, что брал раньше и понравилось. Слушай, а он вкусный.
Я ведь нормальная, правда? Могу я просто попросить своего мужчину не есть определенный продукт? Ну вот лук, например, а то целоваться неприятно. Или этот десерт, потому что от него у меня в жизни все летит к чертям.
– Выброси, пожалуйста, – попросила я. – Лучше сразу в мусоропровод.
Яр посмотрел на меня, вздохнул, вытаскивая ложку. Облизал ее, и меня передернуло. Я будто наяву почувствовала этот соево-шоколадный привкус и вязкость, с которой «Эрба» обволакивает язык, хотя прошло просто до черта лет с момента, когда я ее пробовала в последний раз.
Даже сосчитать сложно, сколько.
Но некоторые запахи и вкусы навеки вгрызаются в память и воскресают, стоит неосторожно повернуться.
– Давай проверим на мне? – предложил Ярослав. – Я не боюсь. Не ты же ешь. Для меня никакие приметы не работают. В детстве, когда цыганка хотела проклясть, посмотрела мне в глаза, перекрестилась и убежала.
– Перестань! – В голове звенело от бессмысленных слов. – Просто выброси, я тебя прошу!
– Ева, ну тише… – Он встал и подошел ко мне, обнял, поглаживая по спине. Потянулся поцеловать, но на его губах был тот самый запомнившийся мне липкий вкус, и меня моментально затошнило.
Я оттолкнула его, прижала руку ко рту.
– Давай ты сначала выбросишь, а потом еще зубы почистишь, ладно?
– Хорошо, только не нервничай… – Яр пошел обратно к столу, бросил ложку в раковину, сгреб десерты и выбросил в мусорное ведро. – Видишь? Все в порядке.
– И вынеси.
– Утром по пути выкину.
– Сейчас! – Я, кажется, взвизгнула.
Он что, нарочно? Вот эти медленные движения, это непонимание? Кто мне недавно говорил, что все-все-все, никогда не будем ссориться? Кто после того случая в парке обещал, что больше никогда…
Хотя нет.
Ничего он не обещал.
Даже не извинялся.
И сейчас все делает нарочно.
– Боже мой, Яр, ну просто сделай это быстро, тебе что, настолько сложно?
– Не кричи на меня, – спокойно и чуть холодно сказал Яр.
– Ты не понимаешь? Совсем не понимаешь, да? Это важно для меня, а ты просто забыл! Я прошу выбросить, но не должна кричать, а что мне еще делать, если чертова «Эрба» прямо сейчас разрушает мою жизнь! Может быть, самолет сейчас свалится! Или позвонят из больницы, что маме плохо! Или какой-нибудь дефолт, или мой банк лопнет! Что угодно! Что угодно, Яр!
– Ева, ты вообще слышишь себя? Ты же была разумной девушкой еще с утра. Да, ты рассказывала про свои приметы, но сама понимала, что это смешно и глупо. Ты же не можешь всерьез верить, что вот так я съел ложку десерта, и теперь мы все умрем?
– Могу! Так уже было! Но не ты остался нищим, не тебя бросил человек, которого ты любил больше жизни! Ты просто не понимаешь, как мне страшно!
– Может быть, мне тоже надо было составить список продуктов, которые я ел, когда меня предали мои друзья и перестала любить женщина моей жизни? – Яр сощурил злые глаза, скрестил руки на груди. Вот таким я его увидела в тот день, когда он отчитывал меня за ссору с Олегом, и надеялась больше никогда не увидеть. – Я бы тоже устраивал истерики, если бы при мне ели, например, овсянку или чипсы. Или, может быть, перетряхнуть плей-лист? Вдруг дело в музыке? Одежду на всякий случай выкинуть. Точно, дело в ней, а не во мне. Не в том, что я забил на бизнес, друзей и жену!
– То есть ты считаешь, что меня заслуженно уволили? Правильно я поняла? И жених изменил, конечно, потому что я что-то неправильно делала! – Я понимала, что сейчас, своими руками, помогаю примете сбыться, но остановиться уже не могла. – Давай, расскажи мне как краевед, что со мной не так!
– Херней много маешься!
– Значит, ты херня и есть! Тобой я маюсь больше всего! – Я развернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью.
На кухне в колонках взревел Nightwish: «Master! Apprentice!», задолбил плотный ритм и визг гитар. Взвился ввысь женский вокал.
Я рухнула на кровать, накрывая голову подушкой. Все равно ведь некому прийти снизу, из моей квартиры, и настучать ему по голове за шум.
Я успела поплакать, успокоиться и поплакать еще раз. Походить по комнате, прислониться ухом к двери, но услышать только музыку. Неизвестно, был ли там еще Ярослав. Выходить, чтобы проверить, мне не хотелось совершенно.
Пыталась что-то читать, лазить по Интернету с телефона. Но тяжелые риффы долбили в мозг, ядовитая обида глодала кожу, а тревога обещала тысячу наказаний за нарушенный запрет.
Когда время стало подползать к полуночи, я сдалась и приоткрыла дверь, собираясь проскользнуть в ванную и по пути разведать обстановку. Может быть, вообще стоит пойти домой?
Яр сидел за кухонным столом с ноутбуком, музыка ревела из переносной колонки прямо ему в ухо, и меня услышать он не мог никак. Но почувствовал – и поднял голову.
Под его взглядом я заперлась в ванной и выдохнула.
Не знаю, что делать, черт. Вины за собой я не чувствовала, но уверена была, что и он тоже, поэтому я просто стояла над льющейся в раковину горячей водой и смотрела в зеркало, прямо в глаза той, другой Еве – нормальной, веселой, здоровой – до тех пор, пока тонкую преграду м