ежду тем и этим мирами не заволокло белым туманом.
Тогда я написала на зеркале: «Я тебя люблю, Яр» – и завернула кран. Переоделась в свою пижаму на случай, если придется все-таки спускаться на этаж ниже, отважно вышла… и на кухне никого не было.
Я заглянула в мусорное ведро – пустое, десертов нет. И в холодильнике тоже. И ложка лежала чистая.
Можно ли считать это шагом навстречу?
Тихонько, на цыпочках, я прокралась в спальню. Яр сидел на кровати, прислонившись к стене, и его лицо освещал бледный свет экрана ноутбука. Заметив меня, он захлопнул крышку, стало совсем темно. На ощупь я нашла край кровати, просочилась под одеяло – и была поймана в теплые объятия.
– Что ты на себя тут надела, – проворчал Ярослав, пытаясь гладить меня, но неизменно натыкаясь на ткань пижамы. – Что вообще за глупости, зачем тебе пижама? Это такой изощренный отказ в сексе? Или ты сегодня женщина-головоломка Леонардо? У тебя тут пуговиц двести точно!
Он вертел меня со всех сторон, сжимал грудь через ткань, гладил узкую полоску кожи между пижамной курткой и штанами. Я упорно молчала, но таяла от настойчивых поцелуев, приходящихся куда попало – где Яр находил место, свободное от тирании пижамы, туда и целовал.
– Так, все. Раздевайся немедленно! – рыкнул он, ведя цепочку поцелуев по моему позвоночнику под задранной пижамной курткой и снова наткнувшись на крепко завязанные штаны. Ловкие пальцы пробежали по моей талии и нашли запутанный узел из шнурков. Уверена, Яр быстро с ними справился бы, секунд за пятнадцать. Поэтому я попыталась пнуть его и вырваться, но он прижал меня животом к кровати, навалился тяжелым телом и прошептал на ухо, заставляя табуны мурашек носиться по моей коже от шелкового голоса:
– Эй, я знаю, что ты не по-настоящему на меня сердишься.
– Почему? – буркнула я, валяясь, словно символ подавленного сопротивления.
– Когда я пришел, мой свитер лежал на батарее, а телефон был воткнут на зарядку. Ты это делаешь каждый вечер и сделала сейчас. Ты не захотела меня наказать даже этим.
– Шерлок Холмс чертов.
– Я же тебе говорил, что все замечаю…
И пока я возмущалась его проницательностью, он уже справился и с завязками, и с пуговицами, и со всеми остальными ловушками, сам поймал меня в плен горячих рук, тягучих поцелуев, сладких ласк и нежного, невероятного, упругого прибоя, качавшего меня на волнах до самого счастливого забытья.
– Послезавтра ведь все решается? – тихо спросила я, устраиваясь у него на груди. Яр перебирал мои волосы все медленнее, постепенно засыпая.
– Завтра… – пробормотал он.
– В смысле – завтра! – подпрыгнула я. – Суд же!
– Завтра общая встреча с юристами, где мы договариваемся, что говорить в суде, чтобы не затягивать заседание. Я оставлю Лене все, что она успела выторговать, и соглашусь на развод.
– Не хочешь попытаться вернуть имущество?
– Не-а. – Яр качнул головой. – Оно мне нужно было, чтобы торговаться и как можно дольше не разводиться. Если ей настолько нужны мои деньги, что она согласна была терпеть меня, такого мерзкого, в мужьях, лишь бы побольше досталось, то пусть забирает. Еще заработаю.
– Ты давно к ней ездил? – потормошила я его.
– А? Что? – Он, кажется, уже заснул, а я разбудила обратно. – Да, черт-те сколько… Замотался со студией. Тут еще пара интересных ребят задумались о том, чтобы перейти к нам, мы можем предложить им условия получше. Сидели тут, считали, что прогнуться выйдет выгоднее в долгосрочной перспективе, плюс они приведут еще одну команду. На мой взгляд, даже еще более интересную.
Да, если Яр начинает о работе, остановится он не скоро. Это тебе не про бывшую жену откровенничать!
– Яр… – Я поводила пальчиком по его груди, вычерчивая те слова, что остались скрытыми на вновь просветлевшем зеркале в ванной. – Из твоих разговоров получается, что ты женился на какой-то пустоголовой, меркантильной жестокой эгоистке. Но я не верю. Ты же умный.
– Спасибо за высокую оценку моего интеллекта, – рассмеялся он. – Вот что тебе не спится? У тебя завтра работа, у меня эта встреча, а?
– Потому и не спится. Мало ли что будет на этой встрече? – Я наконец осмелилась озвучить свои страхи. – Ты ведь так любишь свою жену.
– Любил, – поправил он, и у меня в груди что-то сладко екнуло. – Ничего особенного не будет. Быстро проговорим все мутные моменты и разойдемся. Не волнуйся ни о чем. Для меня нет никого дороже тебя.
– Но мне все равно интересно. Теперь еще больше. Получается, мы с ней кардинально разные, и тем не менее… – Я не договорила, дальше была запретная территория.
– Я ценю в вас разные вещи, – вздохнул Яр. – Люди иногда полностью меняют свои приоритеты, знаешь?
– И какие у тебя были?
– Мне было важно быть первым. Лучшим. Всегда на высоте. И у меня это идеально получалось. Женщина мне нужна была такая же. Поэтому, когда я увидел Лену, я просто застыл на месте. Она выделялась из толпы. Выглядела настоящей королевой. Мне в тот момент показалось, что в мире осталась только она одна-единственная достойная.
Я с усилием протолкнула воздух в легкие. Не переоценила ли я свою способность выслушать это все?
– Завоевать ее было достойной целью. Быть ее парой – идеальной картиной моей жизни. Но в реальности все оказалось еще лучше. Она подхватывала все мои идеи, откликалась с полуфразы, не пасовала ни перед какими трудностями. Она была мной, только женской версией, усовершенствованной.
Половинкой. Второй половинкой.
Скажи это.
В груди что-то жгло.
«Он до сих пор привязан к бывшей». Этот пункт из журнала должен быть вытатуирован у меня на коже. Я просто замена. Способ пережить потерю половины себя.
Голос у Яра был совсем иной, не такой, как со мной. Он гордился своей женой, восхищался до клокочущих в горле чувств, когда голос звенит от эмоций.
– После того как ты сказала про депрессию, я почитал про это, подумал и понял, что совсем не имею права винить ее за решение развестись. Я обещал ей весь мир, которым мы будем править вдвоем, а дал тусклую серую жизнь, утекающую сквозь пальцы. От такого надо спасаться, бежать. Она и убежала.
Зато для меня его «тусклая жизнь» была сияющим солнцем.
– Даже за имущество не обижаюсь. Зачем мертвецам деньги? Я уже был мертв изнутри. И если бы не ты…
Он как будто вспомнил, что у него есть слушатель, и склонился, нежно касаясь моих губ. Я была только рада, что в темноте не видно, как блестят мои глаза от слез.
– Что ты к ней чувствуешь сейчас? – задала я вопрос, на который не ждала честного ответа.
– Я благодарен, – без запинки ответил он. – За то, что мы могли отражаться друг в друге. За то, что у меня была настоящая королева. Это стоило того. Жаль, что у нас так и не было детей, но хорошо, что сейчас им не пришлось участвовать в происходящем.
– А если бы были?
– Я бы в первую очередь никогда не позволил себе опуститься на такое дно.
Познакомьтесь с его дном: одиннадцатый этаж в спальном районе рядом с «Пятерочкой». И женщина, работающая офис-менеджером.
– Ну, что? Все, вечер откровений окончен? – усмехнулся Яр. – Давай спать, мое сокровище. Завтра обоим рано выходить, а мне еще принимать судьбоносные решения.
Я замолчала. Грелась у него на плече, смотрела в темноту… Его дыхание постепенно становилось глубже и ровнее. Когда он окончательно уснул, я осторожно освободилась из-под его руки и медленно начала отодвигать одеяло.
Почти получилось.
Но Яр поймал меня на самом краю кровати:
– Куда?
– Знаешь. – Я быстро вытерла слезы, пока он не заметил. – Мне что-то совсем не спится. У меня случается бессонница. Ничего страшного. Давай, я пойду к себе, чтобы ты мог выспаться?
– Зачем? Останься со мной, – попросил он, утягивая меня под одеяло, но я увернулась, нашарила в темноте свои джинсы и впрыгнула в них.
– Чтобы лежать, таращиться в темноту и бояться тебя побеспокоить? Ни ты не отдохнешь, ни я.
Наверное, мои слова звучали достаточно убедительно, потому что Яр с сомнением качнул головой, но вынужден был согласиться, что в моих словах есть резон.
– Что будешь делать?
– Фильмы посмотрю, почитаю. С прошлой бессонницы где-то свитер недовязанный валяется.
– Хорошо, тогда я тебе напишу сразу, как мы закончим, да? И вечером отпразднуем?
– Отпразднуем после суда. Или даже после того, как тебе штампик поставят. Это ведь еще через месяц?
– Можно отпраздновать все три раза.
– Посмотрим. – Я улыбнулась и подошла поцеловать его. Быстро облизнула губы, чтобы он не почувствовал на них соленый привкус.
И ушла.
Холодная лестница обжигала сквозь подошвы пушистых носков. Я юркнула в свою квартиру и поежилась. Не топят, что ли? Потрогала батареи – горячие!
Меня потряхивало. Но плакать перехотелось.
Все будет хорошо. Если бы Яр хотел помириться с женой, он бы мне сказал. Точно.
Просто я психованная идиотка.
До утра я так и не уснула, таращась в какой-то бесконечно длинный унылый сериал про Францию восемнадцатого века.
Утром Яр уехал раньше, чем я ушла на работу. Когда я спустилась, «Лендровера» на стоянке уже не было.
Интересно, где он выпьет свой утренний кофе?
День, когда мир перевернулся
«Я думаю – почему я умираю? А я просто кофе забыл. Ты меня избаловала!» – получила я эсэмэску, уже сидя на работе.
«Негде купить?» – отстучала свою.
«Есть, но твой вкуснее. Не хочу чужой».
«Я просто нажимаю кнопку».
«Твой. Вкуснее».
За неимением лимона улыбку с лица пришлось убирать зубодробительными формулировками Трудового кодекса. Кажется, я слишком перенервничала вчера! Все и правда хорошо.
До обеда я разбирала примеры сложных кадровых ситуаций, после обеда – ругалась с клининговой службой, потому что никто, кроме меня, пока не умел приводить их в чувство.
За весь день я послала только одно СМС: «Ну как?» – и получила ответ: «Тут такой цирк! Ты бы знала! Вечером расскажу».