– Звучит почти красиво, – кивнул Вадим. – По крайней мере интригующе. На самом же деле все имеет свою цену. Многие готовы платить. Это с одной стороны. С другой стороны из-за нефтяных котировок сейчас в нашей стране очень много денег, столько, что их даже не успевают все украсть… Но это вы, наверное, и сами знаете…
– Простите, но я не очень внимательно слежу за тем, как именно наше государство распродает нефть, – извинилась Анжелика. – Может быть, мне следовало бы быть более внимательной.
Способность многих мужчин с той или иной степенью ловкости произвольно приплетать одно к другому, публично демонстрируя тем самым функционирование своего логического аппарата и за счет этого повышая собственную значимость в глазах окружающих, всегда ее забавляла. Особенно занятными, на взгляд Анжелики, были мужские рассуждения о футболе, природе человеческой агрессивности, общественных процессах, финансовой политике государства и международных отношениях. Неуклонно растущую популярность женских романов в мягкой обложке Анжелика объясняла тем, что большинству женщин эти демонстрации вовсе не казались забавными, да и самим мужчинам они изрядно поднадоели в течении 19 и 20 веков.
– Шоу-бизнес вполне годится для того, чтобы вкладывать в него деньги, – Вадим продолжал увлеченно развивать свою мысль, по-видимому, не подозревая о направлении мыслей собеседницы. – Но тут сразу возникает дефицит оригинальных идей. Ну сколько всего в текущий момент времени нужно блескучих попрыгунчиков, чтобы от них не рябило в глазах и зритель отличал их одного от другого? Не так уж много – это понимают все заинтересованные в данном бизнесе умные люди. С третьей стороны, любое неожиданное решение в сложившихся условиях можно раскрутить быстро, эффективно и очень выгодно. И тут – всем известный феномен, описанный еще Карлом Марксом: там , где вращаются действительно большие деньги, нормы морали и уж тем более этические требования сами собой отползают на задний план. Вы понимаете, о чем я говорю? Еще с одной стороны, Владимир совершенно четко сформулировал…
– Четвертая, – спокойно подсказала Анжелика.
– Что – четвертая? – сбился с монолога Вадим.
– Сторона четвертая, – вежливо пояснила женщина и доброжелательно улыбнулась мужчине. – Вам следовало сказать: с четвертой стороны, Владимир совершенно четко сформулировал… Продолжайте, пожалуйста, я внимательно вас слушаю.
– Спасибо, – несколько обескуражено проговорил Вадим и продолжил, с явным усилием изменив-таки формулировку. – Владимир сказал мне, что сейчас же согласится на любые требования того, кто пообещает ему немедленно вернуть Ольгу в целости-сохранности и сдержит свое обещание. Единственная закавыка – ни требования, ни обещания пока в производство так и не поступили. Хотя вроде бы прошло уже достаточно много времени.
– Может быть, все это время они пытаются как-то уговорить девушку? – предположила Анжелика. – «Стокгольмский синдром» и все такое?
– Можно представить себе и это. Только в таком случае я бы делал ставку не на эфемерный «стокгольмский синдром», а на какую-нибудь более тяжелую артиллерию, например, наркотики…
– Ужасно…
– Да уж, ничего особенно приятного. Однако, что есть, то есть. Давайте-ка пока предпримем любезную, должно быть, вашему психологическому сердцу операцию: разложим все по полочкам. Если у вас, Анджа, есть какая-нибудь дополнительная информация, вы будете сообщать ее мне по ходу дела. Что мы имеем на сегодняшний день? Если допустить, что Ольга не наложила на себя руки и не уехала добровольно в неизвестном никому направлении (в обоих этих случаях шанс найти ее весьма невелик), и рассмотреть всю ситуацию с ее исчезновением в преломлении через шоу-бизнес, то у нас есть четыре заинтересованных лица или групп. Первая, естественно, – дама…
– Мадам Огудалова встречалась с ребятами буквально на днях, и при этом чуть ли не рыдала от горя. Предлагала любую помощь, но в беседе со Светкой вроде бы намекала на то, что Ольга была натурой слишком тонко устроенной для этой паскудной жизни…
– То есть, мадам изволили предположить, что девушки уже нет в живых? Уже интересно…
– Или она хотела, чтобы все думали, что она так считает.
– И это не исключено. Во всяком случае, именно Огудалова была напрямую и конкретно заинтересована в Ольге и только в ней. Насколько я понял, в мальчиках-музыкантах она никакой перспективы не видит. С ней, несомненно, придется встретиться еще раз. Далее следуют националисты…
– Вроде бы они и должны быть под подозрением в первую очередь, – заметила Анжелика. – Все-таки в анамнезе радикальные теории, погромы, нападения на людей и все такое. Но… как-то мне не верится в их тонкий, скрупулезный расчет. Какие-то они у нас все-таки убогие до бескрайности…
– Да, – согласился Вадим. – Я вас понимаю. Один мой старый приятель в определенный момент вдруг проникся какими-то чувствами к угнетаемому кем ни попадя русскому народу. Некоторое время переживал унижение сам, а потом решил найти единомышленников и начать что-то делать. Когда нашел, жаловался мне: «Вадик, ну ты можешь мне объяснить: почему за русский народ борются все сплошь такие ублюдки?» Я же не нашел ничего более умного, чем предположить, что какова идея, таковы и последователи…
– Да, национализм большого народа – ничего глупее не придумаешь, – кивнула Анжелика. – Но как вы думаете, Вадим, они действительно могли?…
– Не знаю, и это надо срочно выяснить. Пусть Владимир свяжется с ними и просто поставит задачу: найти Ольгу. Мол, найдете – мы с вами. Самое интересное – их первая реакция. Она все решит.
– А если вдруг они ее быстренько и найдут? Что же тогда – исполнять данное обещание?…
– Да вы что, Анджа, с ума сошли?! Мы их тогда просто по судам затаскаем. Похищение с целью шантажа – это вам не хухры-мухры. Националисты, они как мыши, клопы и тараканы – боятся прямого света. Ведь в прямом свете убогость их идеологии особенно четко просматривается. А настоящей крыши наверху, такой, какая была у погромщиков начала 20 века, у них пока нет… Следующей у нас идет церковь…
– Нет! Это – нет! – решительно заявила Анжелика. – Не станет православная церковь заниматься такими, более чем сомнительными делами. Ей сейчас это просто не нужно, она и так на коне. Собственности по всей стране наотдавали столько, что обустроить не успевают. Руководители государства в церковные праздники стоят в храмах со свечками и оловянными глазами. Нет! Это католики для рекламы устраивали рок-концерты в церквях, да и то при прошлом, прогрессивном папе…
– Но может быть, речь идет не о всей церкви, а о каком-то… ну, я не знаю, ордене, что ли…
– Я никогда не слышала, чтобы внутри православной церкви были ордена, – задумалась Анжелика.
– А как же Пересвет и Ослябя, боевые монахи, посланные Радонежским на Куликовское поле? – спросил Вадим. – Откуда они-то взялись?
Анжелика, не удержавшись, рассмеялась.
– Вадим, вспомните, как много лет назад именно вы, желая произвести на меня впечатление, доказывали мне, что Сергий Радонежский был агентом розенкрейцеров… Нет, в самом православии, кажется, ничего такого нет. Зато от всех основных направлений христианства с завидной регулярностью ответвляются секты…
– Вот – секта! – обрадовался уже преодолевший смущение Вадим. – Не случайно же Егор, который все-таки регулярно ходит в церковь, и кое-что во всем этом понимает, никак не мог определиться с чином того, с кем он беседовал – священник… монах… ни тот, ни другой… Секта!
– Секта, решившая приобрести себе в собственность вокально-инструментальный ансамбль? – усомнилась Анжелика. – И использующая для этой цели похищение людей? Что-то как-то чрезмерно экзотично, и слишком напоминает писания Дэна Брауна…
– Да, здесь, пожалуй, нельзя с вами не согласиться, Анджа, – кивнул Вадим. – Но у нас еще остается продюсерский центр «Гармония». Именно этот центр присылал к ребятам своего эмиссара на переговоры. Как нам удалось выяснить, в основе «Гармонии» лежит криминальный капитал, но это само по себе ни о чем нам не говорит, так как в нашей стране сейчас у половины любых крупных контор и предприятий ноги растут именно оттуда. В случае «Гармонии» все уже довольно давно легализовано. Эмиссара все ребята дружно называют «Усики». На самом деле «Усики» имеет вполне звучное имя – Петр Игоревич Погорельцев, и в своих кругах считается весьма крепким профессионалом.
– Станет ли крепкий профессионал заниматься столь сомнительными вещами? – поставила вопрос ребром Анжелика.
– Станет, – кивнул Вадим. – Если сумеет убедить себя и окружающих, что, например, укрывает талантливую девочку-певицу, бывшую детдомовку, от сексуально озабоченного иностранца и психически ненормальных одногруппников. Вы только представьте себе, какая это будет желтая, жареная, ароматная, дорогостоящая утка! Да после такого жирного скандала с девочкой можно смело записывать диск, делать любую программу и при этом быть уверенным, что независимо от ее художественного и музыкального уровня внимание слушателей и зрителей будет обеспечено.
– Тогда почему же ее до сих пор еще не подали к столу?
– Простите? – удивился Вадим.
– Утку. Жареную утку, я имею в виду, – пояснила Анжелика.
– Взрослым дядям и тетям надо убедить Ольгу, что дело обстоит именно так. Или на чем-то подловить ее. Или, попросту, купить. Она же, насколько я успел понять, очень непростой человечек. Возможно, они просчитались именно в этом – думали, что она более обычная и более-менее похожа на стандартную малоумную молодежь из «Дома-2» и прочих молодежных фабрик по клонированию. Ведь их всех очень легко купить – для профессионала это очевидно. Ярмарка-праздник более-менее породистого скота в сельскохозяйственных американских штатах. С аукционами, конкурсами, хотдогами, кока-колой, танцами и фейерверками – все как положено. Каждый из них уже возникает на экране (сцене, помосте) с биркой на шее – объявленная цена. Делайте ваши ставки, господа! Кто больше? И ведь по количеству их столько, что эта самая «Гармония» вполне закономерно могла ошибиться, принять аутентичность «Детдома» за чистый имиджевый ход…