Антон оглядел Татьяну:
– Изъясняетесь, как прожженная зэчка. Между тем…
– Что? – с вызовом спросила она, прибавив скорость.
– Между тем на зэчку вы совсем не похожи, – закончил Антон.
– Внешность обманчива, – проговорила она, откинула солнцезащитный козырек и заглянула в зеркальце. – Вы так не считате?
– На дорогу смотрите! – со злостью ответил Антон.
Квартира адвоката располагалась в старинном особняке, Татьяна позвонила, хозяин открыл подъездную дверь, встретил их у лифта и провел в свой кабинет.
Татьяна представила мужчин друг другу:
– Это Альберт Николаевич. А это тот самый Герасимов.
– Будем знакомы, – адвокат опустился в глубокое кресло и жестом пригласил их сесть в кресла напротив. Они сели, и он продолжил: – Я все обдумал и пришел к парадоксальному выводу: чем больше мы будем доказывать, что между вами ничего нет, тем больше увязнем в проблемах.
– Я не понимаю… – по лицу Татьяны было видно, что она заранее протестует.
– Позвольте мне закончить, – попросил Альберт Николаевич. – Чрезмерные оправдания и уверения в собственной невиновности, как правило, вызывают обратный эффект.
– Не говорите ерунды! Вы должны…
– Постойте, – в разговор включился Антон. Взглянув на Татьяну, он предложил: – Хотя бы дослушайте.
– Благодарю вас, – эти слова адвокат адресовал Антону. Последующие предназначались Татьяне: – Предлагаю пойти от обратного. На мой взгляд, необходимо всячески доказывать, что вы вместе, что у вас серьезные отношения и они закончатся браком. Это укрепит ваши позиции при рассмотрении дела об опекунстве.
– Бред какой-то… – Татьяна делано рассмеялась.
– Да-да… И не смейтесь. Вам нужно повсюду бывать вместе. Сходите в театр, в ресторан, к знакомым Златорунского.
– Бред! Бред! Бред! – Татьяна повторяла это слово, как капризный ребенок.
Желая прекратить препирательства, Альберт Николаевич спросил напрямик, со всей допустимой жесткостью:
– Хотите получить опекунство над дочерью?
Холодный тон адвоката привел ее в чувство. Татьяна ответила:
– Да!
– Тогда делайте, что говорю.
– Как долго?
– По крайней мере, до суда. А там будет видно. – Взглянув на Антона, Альберт Николаевич спросил: – Надеюсь, у вас нет скандального шлейфа?
– Чего-чего? – не понял Антон.
– Так говорили в старину, когда рассматривали кандидатуру жениха. Меня же интересуют всего три момента: не женат, не злоупотребляете, не привлекались.
Антон ответил:
– По всем трем пунктам – твердое нет.
– Превосходно! – Альберт Петрович хлопнул ладонью по подлокотнику и, подводя разговор к концу, встал с кресла. – В таком случае встретимся перед заседанием и после – в суде.
– Со мной тоже? – поинтересовался Антон, и адвокат выразительно выгнул брови:
– Ну разумеется!
Разговор в машине стал продолжением того, что началось в кабинете. Антон и Татьяна испытывали жуткую неловкость. Будучи, по сути, малознакомыми людьми, они оказались связанными неоднозначными обязательствами.
– Итак… Как вы себе это представляете? – спросила Татьяна.
– Так же, как и вы, – Антон отвечал не слишком любезно. Его заботила другая проблема: – В полицию меня отвезите.
– Сдаваться собрались? – Она завела машину.
– Хочу разобраться, в чем меня обвиняют.
– А разве не ясно?
– Мне – нет.
– Не вы ли на камеру пожелали моему отцу смерти?
– Насколько мне известно, он жив и здоров.
– Если быть точной, живым отец остался по счастливой случайности. Приди он в кабинет на пять минут раньше, его бы уже не было. По счастью, мой отец – жуткий педант.
– И как это связано с жизнью и смертью?
– С двенадцати до половины первого он обедает. В половине первого идет в кабинет, выкуривает сигару и кормит аквариумных рыбок. Без двадцати пяти час отец садится за письменный стол и работает до трех часов дня.
– И что же изменилось сегодня? – поинтересовался Антон.
– В том-то и дело, что ничего. Повторяю: если бы он не был педантом и явился в кабинет на пять минут раньше, он бы погиб.
– А ведь мы с ним сегодня виделись.
– Где? – удивилась Татьяна.
– В его кабинете.
– Что вы там делали?
– Принес таблетки и воду.
– Почему именно вы?
– Мать ушла с Виолеттой… – Антон ненадолго задумался, после чего спросил: – Что говорят полицейские?
Татьяна саркастически улыбнулась:
– Ничего не говорят. Наряд вызвала прислуга, но отец считает, что это несчастный случай, и попросил не вызывать криминалистов, пока у дома крутятся репортеры.
– Несчастный случай, говорите? Но вы-то так не считаете?
– Я нет.
– Еще один вопрос. Если сам… – Антон опустил голову, подбирая нужное слово, – не пострадавший заявил об отсутствии криминала, зачем ко мне приехали полицейские?
– Не знаю, – она пожала плечами. – Возможно, чтобы выяснить, почему вы желали ему смерти и нет ли у вас сообщников. Как ни крути, вы дали интервью центральному телеканалу.
– Издеваетесь? – Во взгляде Антона появились злые огни. – Трогайте свою колымагу и везите меня в полицию!
Татьяна тронулась с места, проронив только одну фразу:
– Вот и глупо…
– Я не боюсь!
– Это понятно… – усмехнулась она. – Только вот что я вам скажу: хотите встретиться с теми ребятами – просто поезжайте домой. Они наверняка вас там поджидают.
Татьяна оказалась права: Антона поджидали в подъезде. Его вежливо развернули, вывели на улицу и усадили в полицейский «бобон», после чего доставили в отдел полиции к дежурному дознавателю.
Взглянув на часы, дознаватель, невысокий полный мужчина, сказал:
– Первый час ночи. Позже привезти не могли?
– Привезли, как только явился, – огрызнулся оперативник. – Скажите спасибо за это.
– Спасибо и не задерживаю.
Оперативник вышел из кабинета, дознаватель указал Антону на стул:
– Садитесь!
– В чем меня обвиняют? – с места в карьер начал он.
Дознаватель сел за письменный стол, вытащил из ящика бланк протокола и медленно поднял глаза:
– Пока ни в чем.
– Бросьте играть в игры! – Антон сорвался на крик. – Меня арестовали в подъезде собственного дома!
– Задержали… Вас задержали, чтобы обеспечить явку для дачи показаний. Теперь перейдем к делу. Догадываетесь, о чем пойдет разговор?
– Мое интервью, – мрачно предположил Антон.
– Вы уже в курсе, что вас приняли за Юрия Златорунского? – спросил дознаватель.
– Меня в это посвятили. Скажите, как к вам обращаться?
– Петров Николай Иванович, дознаватель, сотрудник полиции.
– Так вот, Николай Иванович… К дому Мясоедова я привез свою мать, она там работает.
– Знаю…
– Меня обступили журналюги. Чтобы отвязались, я наговорил им всякой фигни.
– С этим как раз ясно, – говоря, Петров постукивал колпачком от ручки по протоколу. – Но меня интересует конкретная фраза. На вопрос репортера о людях, которые могли хотеть смерти Мясоедова, от вас поступило заявление, что один из этих людей – вы. Что это значит?
– Да я даже не слышал этого вопроса! – воскликнул Антон. – Не знаю, откуда они его взяли!
– Тогда зачем отвечали?
– Я отвечал на другой.
– В чем его суть?
– Какой-то очкарик спросил, есть ли у Мясоедова недоброжелатели. Я отшутился, сказал, что один из них я.
– Вы и в самом деле его недолюбливаете?
– Нет.
– Тогда зачем так сказали?
– Я же говорю, пошутил!
– Из своего опыта знаю, что в каждой шутке… – начал Петров.
– Есть доля правды, – закончил фразу Антон. – Но правда заключается в том, что я не хочу, чтобы моя мать работала в этом доме.
– Только и всего? – удивился Петров.
– Я сказал правду.
– Перейдем ко второму вопросу.
– А он есть? – насмешливо поинтересовался Антон.
– Зря смеетесь.
– Я не смеюсь. Я скорблю.
– Скорбеть будете позже. Сейчас отвечайте. Как вы попали в кабинет Мясоедова перед обрушением и что там делали?
– Я принес и поставил на стол поднос с водой и таблетками. Должен объяснять почему?
– Мне это известно – вас попросила мать. Она уже дала показания.
– Чего же тогда спрашиваете?
– Спрашиваю, значит нужно! – Петров понемногу наглел. – Как долго вы там пробыли и что делали?
– Поставил поднос и сразу ушел. Выходя из кабинета, столкнулся с Мясоедовым.
– Он сообщил об этом.
– Вот видите!
– Ну что ж, так и запишем. Утром передам дело в Следственный комитет. Пусть там с вами разбираются.
– Но я же сказал правду!
– Вот пусть и разбираются… – дознаватель склонился над протоколом. – Фамилия, имя, отчество, год рождения…
Антон вышел на крыльцо полицейского отделения и непроизвольно поежился – к ночи похолодало. Он закурил, медленно спустился по ступеням и побрел в сторону улицы, где еще ходили автобусы. Не пройдя десяти шагов, он увидел, как впереди мигнули фары. Антон обернулся, позади никого не было. Раздался звук открывающейся дверцы и кто-то крикнул:
– Антон! – голос был женский.
Он пригляделся, узнал «Лексус» Татьяны и, подойдя ближе, спросил:
– Что вы здесь делаете?
– Жду вас.
– Зачем?
– Вам, как и мне, известно, что адвокат советовал держаться ближе друг к другу. – Она вгляделась в его лицо: – Все нормально?
– Нет, не нормально.
– Это плохо… – Татьяна вернулась за руль и кивнула на сиденье рядом с собой. – Садитесь, по крайней мере, подвезу вас до дома. Уже поздно.
Он сел в машину, и они выехали через дворы на улицу.
– Что теперь? – спросила Татьяна.
– Завтра мое дело передадут в Следственный комитет.
– Даже не знаю, как реагировать.
– Послушайте, – Антон заинтересованно повернулся к ней, – вы сказали, что ваш отец – педант. Значит, он предсказуем. И если обрушение потолка – спланированное покушение, оно должно было сработать идеально. Ведь так?
– Вы это у меня спрашиваете? – удивилась Татьяна.