– Олег, ты уж извини, что так вышло с Сашкой, – хмельным, заплетающимся голосом произнес Коля за дверью кухни.
Она, успев открыть дверь и сделать шаг за порог, настороженно притихла.
– Кто же знал, что она такая сумасшедшая!
– Эх, Коля! – протянул странный водитель троллейбуса, имеющий свою фирму и личного адвоката. – Саша, она такая… Она верная, она честная, бесстрашная. Я так долго искал именно такую девушку.
– Но праздник-то, праздник она сумела испортить. Она сумела превратить праздник в хаос. В кошмар! – воскликнул замечательный муж ее соседки Тоси и зазвенел стаканами.
Саша с досады на себя закусила губу и замерла, ожидая ответа.
– Это был лучший кошмар в моей жизни. Самый лучший, самый счастливый кошмар в моей скучной, обыденной жизни, поверь, – произнес Олег.
Потом он еще что-то добавил очень тихо. Из квартиры она выходила под их оглушительный хохот.
– Явилась, – проскрипел Гошка, сонно моргнул и трижды шагнул по жердочке.
– Явилась, Гошенька, – ответила она, разбирая постель. – Ты не представляешь, что со мной случилось. Я встретила человека, которого видела почти каждую неделю. Я не обращала на него внимания, а он ездил этим маршрутом, оказывается, только ради меня. Чудно!
– Чудно, чудно, чудно! – завопил Гоша, принявшись раскачиваться.
– И что теперь будет, Гоша?
Саша подошла к тумбе красного дерева, просунула палец сквозь прутья, погладила птицу по хохлатой голове.
– Шурка красивая. – похвалил Гоша.
– Спасибо, птица! – улыбнулась она. – Давай спать. Скоро утро. И будь что будет.
Она уже засыпала, когда Гошка неожиданно проскрипел:
– Будет счастье. Будет счастье.
Нет, наверное, ей все же это приснилось. Такого он никогда не говорил. Никогда прежде. Может, потому, что и счастья у нее прежде не было, а?..
Марина КрамерЗагадки святого Валентина
Люблю я старый советский кинематограф. Современный не люблю, а вот тот, что был в моем детстве, просто обожаю. Цитатами из тех фильмов могу общаться с подругой и не повториться, не потерять мысль, не отойти от темы, и нам обеим все будет понятно. Просто Вера такая же, как я.
И вот, пользуясь этой своей привычкой, могу ответственно заявить, что фраза «Ходишь, понимаешь, ходишь в школу, и вдруг – бац!» – как нельзя лучше отражает то, что случилось со мной ранним утром пятнадцатого июня. Эту дату теперь я не забуду никогда, отмечу во всех календарях красным и обязуюсь покупать в этот день бутылку вина, хотя в принципе не пью. Но повод есть…
Как все люди, которым по утрам некуда торопиться, едва открыв глаза, я беру телефон и проверяю почту и сообщения в разных соцсетях. Вот и это утро ничем не отличалось от всех прежних – нашарив на тумбочке у кровати свой смартфон, я привычно защелкала пальцами по экрану. Ничего важного в моей почте быть не могло – я давно не работаю, друзей, кроме Веры, у меня нет, и вся почта, что может оказаться в моем ящике, это сообщения из интернет-магазинов или короткие записки от мамы, больше похожие на приказы или отповеди – в зависимости от настроения родительницы. Сегодня же я ждала оповещение от службы доставки, должна была прийти посылка из зарубежного магазина. И такое письмо было, но его содержимое меня сперва удивило, потом насторожило, а после и вовсе повергло в ступорозное состояние. «Сообщаем вам, что таможенное оформление вашего заказа не может быть завершено. Основание – истек срок действия паспорта». Я перечитала эти два предложения раз двадцать, но так и не могла понять, что случилось. Как может истечь срок действия паспорта, это ведь не стакан йогурта? Бросив взгляд на часы, я принялась расталкивать спящего рядом мужа:
– Слава, проснись! Проснись, это важно!
Славка что-то недовольно пробормотал и сунул голову под подушку – ранние подъемы в нашей семье в чести не были, мы привыкли поздно ложиться и так же поздно вставать. Вера, бывая у нас, всегда шутила: «А что от вас хотеть в пятнадцать часов утра?» Но что поделаешь – Слава человек творческий, писатель, радиоведущий, а с недавних пор еще и политический деятель, вся работа у него в основном вечером, и книги он пишет исключительно по ночам, и планы передач составляет. Ну и я с ним за компанию тоже допоздна не сплю.
– Слава! Ну, Слава же! – Я изо всех сил трясла мужа за плечи, пытаясь заставить его проснуться, но тщетно. Накануне он выпил за ужином почти бутылку вина и теперь, конечно, никак не хотел расставаться с подушкой. – Лавров, немедленно проснись, иначе я… я… – задохнувшись от злости, я стукнула ладонью по выглядывавшему из-под одеяла плечу мужа, и тот взвыл:
– Настя! Ну, ты с ума сошла, что ли? Больно ведь!
Слава сел, потирая ушибленное плечо, и заморгал пытаясь проснуться. Вид спросонья у него всегда был очень потешный, и в другое время я бы засмеялась и чмокнула мужа в небритую помятую щеку со следами от подушки, но сегодня мне было не до нежностей.
– Слава, вот скажи – в каком случае может истечь срок действия паспорта?
– Погоди… – Слава зевнул, протер глаза и совершенно трезвым голосом сказал: – Если исполнилось двадцать или сорок пять лет.
– Отпадает. А еще?
– Если вышла замуж или развелась со сменой фамилии.
– И все?
– Кажется, все. А что за вопрос и почему он не мог подождать еще пару часиков?
– И это тоже не подходит, – пробормотала я, проигнорировав вопрос мужа. – Разве что я впала в кому, вышла попутно замуж и снова развелась, сменив фамилию.
– Настя, в чем дело, наконец? Ты будишь меня в такую рань в день эфира, задаешь какие-то странные вопросы… что случилось?
Ах, черт, как я забыла про эфир… Сегодня… это ведь сегодня, пятница же.
Слава вел историческую программу на одной из популярных радиостанций, выходил в эфир дважды в неделю и относился к этому очень серьезно. Ну, разумеется, ему просто необходимо было высыпаться в день эфира, так как говорить по бумажке Слава не умел, а план составлял только для того, чтобы иметь возможность не путать даты.
– Так ты объяснишь мне или нет? – проявил удивительную настойчивость мой муж, и я вкратце рассказала ему о полученном письме.
Слава пожал плечами и проговорил:
– А не мог это быть какой-нибудь сбой?
– Не знаю, вероятно, мог бы. Но как узнать? И что делать, к кому обращаться? Там в посылке были кое-какие препараты для мамы, она оплачена уже, вернуть деньги будет очень сложно.
– Ну, попробуй в службу доставки позвонить… не знаю, что еще можно сделать.
Собственно, и этот совет от Славы был уже чем-то сверхъестественным – мой муж совершенно бесполезен в бытовом плане. Творческая личность, что с него взять…
В службу доставки я позвонила, но там со мной отказались разговаривать, мотивируя это тем, что проблемы возникли не у них, а у таможенников, потому никакой информации, кроме той, что изложена в письме, дать не могут. Положив трубку, я слегка запаниковала. Самым основным в посылке были препараты для мамы, и если я не смогу их забрать, будет грандиозный скандал. Моя мама женщина энергичная, хотя и не очень здоровая, а устраивать скандалы – ее хобби. Она считает мой образ жизни недопустимым, уверена, что в отсутствии работы я виновата только сама, и объяснять ей про кризис в той области, где я когда-то работала, нет никакого смысла – она ни за что не поверит. А мои бывшие коллеги, между прочим, все работают где придется – кто молоком торгует, кто овощами, а девчонки сплошь нарожали детей и сидят на шеях мужей. Не повезло только мне – работу я больше так и не нашла, причем никакую, хорошо еще, что Слава зарабатывает достаточно, чтобы я не чувствовала себя никчемной. А мне остается только вести домашнее хозяйство и «обслуживать гения», как это называет Вера, впрочем, безо всякого сарказма или издевки – Славу она любит, относится к нему как к родному, что, впрочем, у них взаимно. Когда Вера прилетает из своей Сибири в Москву, в доме появляется человек, заменяющий меня по вечерам в застольных монологах моего мужа. Слава очень любит поговорить, и ему обязательно нужен слушатель, который может ничего не говорить, главное – чтобы заинтересованно слушал, а Верка, ко всему, может еще и поддержать Славины разговоры, за что, собственно, Слава испытывает к ней дополнительные эмоции. Они могут засидеться до самого утра под бутылочку вина и сигареты, и Слава будет вещать, а Вера слушать, забравшись с ногами на стул и подперев кулаком щеку. Вера – журналист, работает в одном сибирском издании, пишет на криминальные темы и раз в два-три месяца бывает в Москве, где проходит курс лечения. Верка давно и серьезно больна, но держится, хорохорится и делает вид, что у нее все прекрасно. Такой характер – не просит помощи, пытается выглядеть здоровой и не позволяет считать себя больной или как-то о себе заботиться. Я этого, если честно, не одобряю, но ей так проще и легче, потому мы со Славой по умолчанию поддерживаем ее.
Но что же мне теперь делать с посылкой? Впереди выходные, и все государственные учреждения не работают, а значит, этот вопрос придется отложить до понедельника. Обидно – могла бы сегодня уже отвезти все маме и обрести покой на все выходные. А теперь придется минимум трижды в день выслушать, какая я плохая дочь и как ничем не могу помочь своей матери. Ну, да ладно – переживу, не впервой.
– Настя! – раздался из кухни голос Славы. – Ты мой блокнот не видела?
– Какой? Синий? Он в твоем кабинете у компьютера.
«Кабинетом» в нашей двухкомнатной квартире гордо именовался угол, огороженный столом и креслом, где Слава работал. Он проводил там большую часть того времени, что бывал дома и не спал – писал книгу, готовил материалы для радиопередач, вел блог в интернете. Там же на столе высились кипы блокнотов, книг, журналов и газет, и все это на первый взгляд было просто хаотично набросано, но нет – у Славы была своя логика в раскладке, и я никогда не прикасалась к его столу. Это, пожалуй, единственное место в квартире, к которому я не прикладываю рук во время уборки, потому что потом муж не может найти какую-то книгу, лежавшую именно так, чтобы он мог взяться за нее мгновенно и не отрывая взгляда от монитора. А синий блокнот всегда лежит справа от клавиатуры, Слава его берет с собой на радио, а потом снова возвращает на то же самое место.