– Да, конечно… Представляешь, оказывается, этот Константин – писатель, который уже исписался, и вот ему захотелось придумать нечто такое, из чего можно будет потом сделать книгу… Удивительно, как ему не пришло в голову заснять меня на видео, чтобы потом продать киношникам… Урод, ненавижу его!
– Однако ты приняла от него уже пять букетов!
– Это он так извиняется. Пусть хоть сто букетов пришлет, все равно не прощу его.
– Да понятно все. Забудь, Машенька.
– Но разве можно вот так, с живым человеком? Что я ему такого сделала?
– А тот дом, с голубой крышей? Он каким боком к этой истории?
– Так это тоже его дом. Остался ему от бабки. Он иногда уединяется там и работает. Все же рядом. Думаю, когда в новый дом набиваются гости и ему хочется побыть одному, вот он и сбегает…
– Так как ты поняла, что никакого трупа нет? Что тебя разыграли?
– Когда увидела эту Лару. Она так хорошо меня приняла. Улыбалась мне постоянно, извинялась, что они вернулись так рано, что потревожили меня. Еще сказала, что рада, что дом был под присмотром. А потом и вовсе предложила дружить.
– А Женька-то откуда ее знает?
– Она же в издательстве работает, сначала познакомилась с Константином, потом он познакомил ее с женой.
– И что было в машине?
– Ты же сам видел, когда приехал…
– Цветы? Не оригинально… А откуда кровь на его пальто?
– Купил бутылку киношной крови по интернету…
– Подготовился. Да, странная история. И тебе наука, поняла? Нечего ночевать в чужих домах и верить кому ни попадя. Я еще с Женькой поговорю…
– Ты думаешь, она была в курсе?
Маша покраснела, она чуть было не проговорилась, что подозревает Женьку в том, что это она срежиссировала весь этот спектакль вместе с Константином, чтобы напугать Машу и подвести ее к мысли о том, что без Бориса она пропадет. Что весь этот план был направлен на то, чтобы Маша сказала Борису «да».
Она поспешила переменить тему:
– Я сегодня вечером иду на концерт лютневой музыки, а потом – в театральное кафе, ты знаешь, у Сашки Глотова день рождения, он очень просил быть. Может, вместе поедем?
– Не знаю, не уверен… У меня тоже встреча, да к тому же еще, не забывай, скоро наша свадьба, и мы с Женькой сегодня едем заказывать ресторан…
– Мы не сможем больше с тобой встречаться… Я беременна… Боря очень ждет этого ребенка. Я не могу рисковать…
Маша натянула на ногу второй чулок, опустила юбку, расправила блузку, глядя на свое отражение в зеркале. Щеки ее пылали, на лбу выступила испарина. Сколько раз она уже давала себе слово не приезжать сюда, в эту гостиницу. Год прошел, как он впервые поцеловал ее в этом номере. И потом – каждую пятницу. Наваждение? Гипноз? Страсть? Слабость? Да какая разница…
Она жила этими встречами, горела, теряя рассудок, но ничего не могла с собой поделать.
Синие глаза следили за ней. Он курил, любуясь ею.
– Да, я понимаю, он не такой, как все, не романтик… Вот сегодня, к примеру, забыл поздравить меня с Днем всех влюбленных… Конечно, я сама могу подарить себе подарок, Боря очень щедр ко мне, я могу тратить сколько хочу, но хотя бы подписал обыкновенную «валентинку»!
Маша потрогала на груди золотую подвеску в форме сердечка и сложила губы в поцелуй:
– Спасибо, Костя… Очень красиво…
– Ты не открывала еще те два пакета.
– А что там?
– Все, что ты хотела… Альбом импрессионистов, то самое издание, что мы с тобой видели на книжной ярмарке…
– Костя, какой ты милый! Спасибо!
– … ну и еще кое-что…
– Похоже на картину… Постой, что это…
Маша в нетерпении бросилась разрывать упаковочную хрустящую бумагу. Показалась написанная маслом картина – голова женщины, волосы которой были оплетены жемчугами и красными лентами. Чудесная копия картины Боттичелли «Портрет молодой женщины». Она была как две капли воды похожа на Лару.
– Ты уверен, что этот подарок предназначен мне?
– Конечно…
– Костя…
– Люблю тебя, Машенька, иди ко мне… Потом все рассмотришь…
В темных очках, запахнув шубку, она вышла из гостиницы и, нервно оглядываясь, как человек, который очень чего-то боится, добежала, проваливаясь в снег тонкими каблучками, до своей машины, новенького белого «Мерседеса», открыла салон и сложила туда пакеты с подарками. Салон успел остыть. Маша включила обогревание, радио. Взглянула на себя в зеркало, достала помаду, подкрасила губы.
«…до сих пор полиция разыскивает пропавшую три дня назад супругу известного писателя Константина Заборовского, – донеслось из радиоприемника. – Лару Заборовскую последний раз видели входившей в подъезд дома в районе Трубной площади, где проживают супруги. Однако нашлись свидетели, которые утверждают, что два дня тому назад ее машину видели в районе аэропорта Домодедово… Сам Заборовский говорит, что жена отправилась к своей подруге, проживающей в соседнем доме…»
Маша выключила радио.
Несколько минут сидела неподвижно, прислушиваясь к ударам сердца. Затем открыла дверцу, вышла из машины и остановилась, глядя на падающие хлопья снега на багажник машины.
Предположить такое было невозможно. Как и многое другое, что происходило с ней в последнее время.
Она открыла багажник.
И тотчас на каштановые волосы женщины, лежавшей в неестественной позе и прикрытой цветным одеялом, начали падать снежинки…
Наталья АлександроваГиацинты
Дверь захлопнулась с глухим звуком, и Аня побежала по улице, не разбирая дороги.
«Все кончено, – стучало у нее в голове, – это конец всему, больше уже ничего не будет».
Под ногами чавкала снежная каша, в лицо летела гадкая морось. Похоже, природа тоже сегодня в плохом настроении.
Аня кусала губы, чтобы удержать злые слезы. Господи, но как же так случилось? За что ей это все? Теперь она осталась совершенно одна с дочкой на руках, без работы и без денег. Да ладно бы просто уволили, что ж, ей не привыкать, хотя эта работа в ювелирном магазине ей нравилась, и платили не то чтобы много, но прилично. И вот, после сегоднешнего скандала, такой работы ей больше не видать.
В ушах звенели злые несправедливые слова директора магазина, а Аня даже не могла оправдаться, она просто окаменела от ужаса, когда Павел в коридоре бросил ей злым шепотом, чтобы молчала, а не то… господи, она даже в мыслях не может повторить все, что он обещал с ней сделать. Ну какой же он негодяй! И как могла она не разглядеть всю подлость этого человека? Ведь они больше полугода были вместе, все же немаленький срок…
То есть это она, Аня, думала, что они с Павлом вместе. Когда у них начались отношения, Павел сразу предупредил, что нужно скрывать их от сотрудников – такие вещи, мол, не приветствуются, дойдет до директора, тот сразу велит кому-то из них двоих увольняться. Павел такую работу никак не может потерять, он все-таки замдиректора, Аня тоже с трудом на хорошее место устроилась, так что лучше им делать вид, что они просто коллеги, и ничего больше.
Аня тогда согласилась, она на все была согласна, только чтобы заполнить темную пустоту, которая образовалась в душе после развода с мужем.
Они с мужем давно разъехались, и на развод подали, когда твердо решили, что не могут жить вместе, ну совершенно они разные люди, и дочка их не сблизила, а еще больше оттолкнула друг от друга. Оказалось, что муж не любит детей, причем он сам понял это, только когда в доме появился младенец. Эти крики по ночам и памперсы… Аня видела, что он не притворяется, его просто трясло при виде крошечного существа, которое тут же стало для Ани дороже всех на свете.
Так что развод был предсказуем. Просто такой порядок, что окончательное решение судья все откладывала, скучно поглядывая на них из-под очков и предлагая попробовать помириться ради дочери. Но они все решили уже давно, обсуждали свою неудавшуюся семейную жизнь спокойно и разошлись, по выражению Аниной бабушки, как интеллигентные люди – без скандалов и взаимных оскорблений.
У мужа давно уже другая женщина, старше его, надо думать, о детях там вопрос уже не стоит.
Аня давно смирилась, что дочку будет тянуть одна, поскольку папочка хоть и дает какие-то деньги, но не делает попыток с дочерью повидаться, не нужна она ему. Ну и ладно.
Словом, все устаканилось, и Аня нашла приличную работу в ювелирном магазине и так и не поняла, отчего так тяжело было на душе после окончательного развода?
Тут-то и обратила она внимание на Павла. Точнее, он обратил. Стал поглядывать на нее с интересом, подвез пару раз до дома. Не то чтобы он Ане сразу так сильно понравился, скорее было лестно – мужчина интересный, солидный, явно ею интересуется. Да что там, в таком состоянии, как тогда, Аня на кого угодно запала бы! И некогда было особенно задумываться насчет их отношений.
Знала, конечно, что все несерьезно, так ведь ей это и не нужно. Замужем уже побывала, хватило ей надолго.
Аня внезапно остановилась. О чем она думает? Разве это сейчас главное? Главное, что она потеряла работу, да еще с таким скандалом. Выгнали и расчетные не заплатили, директор проорал вслед – чтобы духу твоего не было! Да еще и долг на ней висит такой, что никогда не отработать! И все видели, девчонки-продавщицы и бухгалтер Софья Павловна. И Павел.
Ну, этому-то волю дай – он бы еще и коленом под зад ей поддал. Вот уж законченный подлец. Помирать Аня будет на дороге, так он переступит и дальше пойдет. С обрыва падать будет – он еще и подтолкнет, чтобы наверняка.
Внезапно на Аню налетел мужик с коробкой наперевес.
– Чего встала на дороге, тетеря? – заорал он, затем больно стукнул ее коробкой и проорал что-то вовсе уж несусветное. Аня отшатнулась, сама едва не налетела на старушку.
– Девушка, у вас сумка раскрыта! – сказала та вместо ругани.
Аня сунулась в сумку и оторопела. Сумка была раскрыта, и, конечно, не было кошелька. Ну, пришла беда – открывай ворота! – говорила в таких случаях бабушка.