опустил мое тактичное кхеканье. – Прима, как ты понимаешь, уже была ангажирована его превосходительством господином губернатором. Да и старовата она, если честно. Но вот мисс Молли Эпплвайз, восхитительно игравшая Сюзанну, так стреляла в меня глазками, что я не устоял.
– Шеф! – возмущенно проговорила я, невольно представляя Молли, подмигивающую моему наивному работодателю.
– И, если бы не этот мошенник, лорд Ольден, – не слыша моего возмущения, продолжал мистер Фокс, – клянусь, Кис-кис, если бы не он, с его вечно кислой миной на лице и, что уж скрывать, атлетическим телом, я бы победил в этой переглядке. Но он всего лишь приподнял бровь и выиграл сладкий приз, разрази его гром. Молли чуть не прыгала от радости, когда он преподнес ей какой-то жалкий букет фиалок. А все, потому что лорд. Я уверен. И тело, да, конечно, тело… Видела бы ты, как на нем сидит смокинг.
– Шеф! Можете оторваться от вашей Молли и тела наглого лорда, чтобы выслушать меня?
Тот вынырнул из воспоминаний и лукаво посмотрел мне в глаза.
– Откуда ты знаешь, что он наглый? – Шеф хитро улыбнулся и погрозил мне пальцем. – Видела его в газетах? Или знакома лично? Кис-кис, как ты могла скрывать от меня…
Я задышала как разъяренный бык и мистер Фокс быстро сменил тему.
– Ты узнала что-то важное о Стирсах?
На секунду задумавшись, я качнула головой и пожала плечами.
– Мирить их – дохлый номер. Но если решите заниматься сводничеством, то придется заставить мистера Стирса уволиться с, насколько я поняла, высокооплачиваемой работы и вспомнить о существовании супруги. – Я вздохнула. – Хотя, очень небольшой шанс есть. Крайне малый. Я бы не поставила на него и одной монеты. Но попробуйте посоветовать ему чаще дарить ей орхидеи, а ей – печь яблочный пирог по воскресеньям. Может, хоть это поможет спасти их от, на мой взгляд, неминуемого развода.
– Я не знаю откуда ты вырываешь эти сведения, Кис-кис, но верю тебе, – вновь затягиваясь сигарой, проговорил шеф и, вытащив ее изо рта, потряс пару раз, указав на меня и выпуская ароматный дым в сторону через уголок рта. – К тому же, ты лишь подтвердила свою прозорливость, они отменили визит. И теперь я не сожалею об этом.
– Прозорливость – это когда гадалка гадает, а у меня факты, – не согласилась я с ним, кивнув своему утверждению. – Теперь о деле пропавшего племянника.
Шеф скривился и посмотрел на меня искоса.
– Мы не можем отказаться от него? – поинтересовался он.
Я покачала головой.
– Я не собираюсь губить вашу бесценную репутацию. Но раз уж я занимаюсь им в одиночестве, то рассчитываю на большую часть от вознаграждения.
В глазах шефа блеснул огонек соревнования.
– То есть, ты хочешь сказать, половину от него, – уточнил он.
– Половину, это если я не успею выяснить все в срок, и две трети – если успею. Мистер Звиллинг грозился вообще не заплатить, если мы не предоставим ему сведения до шести часов вечера нынешнего дня.
Мистер Фокс пожевал губами. На кону была его репутация не только как человека, способного разгадывать любые загадки, но и как человека, умеющего это делать в срок. Я молча разглядывала свои ногти, которые следовало бы уже постричь.
– Ты жалкая манипуляторша, – проговорил он, беспощадно расправляясь с остатками сигары в пепельнице и поднимаясь, – и я когда-нибудь подниму твою квартплату.
– Тогда вам придется прибавить мне и жалованье, шеф. Это пагубная практика, мы ее уже проходили, – я мило улыбнулась, тоже поднимаясь.
– Клянусь, если ты не перестанешь, я найду себе другую помощницу, – сказал он и постарался изобразить сердитый взгляд.
Я, поняв, что разговор окончен, подошла к мистеру Фоксу, поправила ему повисшую бабочку и стряхнула несуществующие крошки с плеча.
– Никто не будет беспокоиться о вас, шеф, как я, – проговорила я театрально пафосно и тихо, ловя аромат хорошего бренди, сигар и женских духов. Да, шеф определенно неплохо провел ночь. Меня передернуло, и я быстро ретировалась к двери.
– Ты надолго? – спросил он. – Дом без тебя разваливается.
– Наймите экономку, – проговорила весело я, выходя.
Я знаю, что рано или поздно он сделает это, просто все еще ждала, когда же оно случится. Если дела пойдут хорошо, то мне действительно некогда будет заниматься закупкой продуктов и ведением хозяйства. Радовало то, что в доме находились еще две горничные, личный слуга шефа и повар. Ну это, не считая шофера личного парокара мистера Фокса. А то так легко я бы не отделалась.
Выбросив до завтра из головы все домашние заботы, включая продуктовые закупки и разбирательство со счетами и корреспонденцией, я направилась к стоянке парокаров. Не слишком раннее утро обещало солнечный денек, и я подумала, что завтра нужно обязательно заглянуть к мисс Нолан, попить чаю и забрать зонт.
Проведя остаток вчерашнего вечера в размышлениях над делом и сводя все факты воедино, я поняла, чего мне не хватает для общей картины, а запах близкой разгадки подхлестнул адреналин внутри, и мои каблучки застучали по брусчатке, отбивая почти победный ритм. Радовало почти все: и огромный дирижабль на фоне голубого и по-осеннему высокого неба, и вкусный корично-ванильный аромат выпечки, доносившийся из соседней пекарни, и смешной чумазый трубочист, спускавшийся по металлической лестнице соседнего дома. В голову тут же полезли практичные мысли о чистке труб в доме мистера Фокса, но я быстро вытолкнула их обратно. Завтра, все завтра. Не раздражали ни несущиеся по делам обыватели, коих, кстати, почему-то было на порядок меньше, ни торопящаяся к утреннему разбору на рынке прислуга, ни вездесущие газетчики. Одному из них, орущему громче всех «Читайте в Кремденском вестнике! Лорда Ольдена застали с молодой актрисой при компрометирующих обстоятельствах» я даже сунула монетку, захватив интересное чтиво с собой.
Народа на конечной станции было много, но следующий на окраину нужный мне старенький парокар, оказался полупустым. Заплатив за проезд грабительских три монеты кондуктору, я уселась около не слишком чистого окна на основательно потертое сиденье и развернула газету. На первой странице на отпечатанном фото во всей красе был запечатлен мой вчерашний спаситель все в том же пальто, навевающем тошноту, но в виднеющимся из-под него смокинге. Лицо лорда Ольдена искажала брезгливая и очень недовольная гримаса, а на его плече повисла виденная мной в костюмерной театра Молли. Неприлично прижимаясь своим фигуристым телом к лорду, она обвивала одной рукой его плечо, другой же прикрывала излишне откровенный вырез платья, которое больше хотелось назвать нарядом исполнительницы приватных танцев. Хотя, если спросить меня, я бы сказала, что она больше показывала на свой бюст, нежели прикрывала его. И лицо у нее, хоть и было испуганным внезапным появлением фотографа, но она не позабыла бросить кокетливый взгляд в камеру. А фотограф оказался профессионалом, раз успел вовремя попасть на место и ухватить нужные эмоции.
Я захихикала, представляя, как его сиятельство лорд Ольден обнаруживает это фото за утренним кофе. Почувствовав истинное наслаждение от того, что судьба наказала истукана за издевательство надо мной, я пробежала взглядом по заголовкам статей. «Губернаторский взгляд на искусство», «Лучшая постановка «Аристиды», «Гений режиссуры Эмиль Франсуа», «Открытие нового железнодорожного вокзала намечено на октябрь», «Гастрольный тур столичного цирка», «Дочь стеклозаводчика Элена Крус станет хозяйкой художественной галереи «Крус и ко», «В жилом доме Кремдена взорвался паровой котел, есть жертвы».
Фотографий было немного. Конечно, губернатор с примой театра в фойе, какой-то напыщенный франт с бантом, явно тот самый режиссер Эмиль Франсуа, потом фото Элены Крус, которая как две капли воды походила на девушку с портретов Кастора. Я повернула газету к окну, чтобы рассмотреть фото. Снимали явно у девушки дома, об этом говорила обстановка. Сама Элена стояла в холле около какой-то картины, а позади в проеме вполоборота камера захватила жердеподобную служанку с веселыми кудряшками и в клетчатом платье, видимо горничную.
Размышляя о странной манере редакторов в выборе тем для выпуска, я слепо смотрела в окошко парокара, когда моей руки коснулась сидевшая напротив соседка.
– Простите, вы позволите взглянуть на снимок? – обратилась ко мне миловидная женщина лет тридцати с тихой просьбой в глазах.
Я протянула ей газету.
– Конечно.
Она взяла шуршащую бумагу из моих рук и всмотрелась в снимок лорда Ольдена.
– Он неплохо вышел, – заметила я, глядя, как она с нежностью рассматривает фото.
Женщина сглотнула и подняла на меня печальные карие глаза.
– Неплохо, – согласилась она. – Но мне кажется это мерзко, делать такие фото. Ведь сразу понятно, что лорд Ольден не делал никаких поползновений в сторону этой раздетой мисс.
Я удивленно посмотрела на собеседницу. По возрасту она была все же ближе ко мне. Лет двадцать пять максимум. Грусть так и читалась во всем ее образе. Темно-коричневое платье, скромное и недорогое, но опрятное, шляпка в клетку в тон к платью. Я тут же вспомнила о своем страшном головном уборе и тронула поля пальцами, проверяя и делая одновременно вид, что смахиваю паутину, невесть как взявшуюся в кабине парокара. Руки незнакомки были затянуты в простые без украшений перчатки и не представлялось возможным угадать, замужем она или нет.
Изысканного в женщине вроде ничего не было, но, может, строгая осанка, такая естественная и в то же время скрываемая чуть опущенными плечами, а может манера разговаривать, создавали странное двойственное впечатление. Черты лица незнакомки, тонкие и изящные, при ближайшем рассмотрении пленяли. Воистину, посетуешь на несправедливость судьбы, дарующей одним положение и богатство, а другим внешность и природную манеру себя держать. И все же, она не была похожа на ярую поклонницу лорда, коих, видимо, числилось немало, но и образ они иметь должны были куда как хуже моей невольной соседки.