– Домой? – уточнила Шу.
– Домой, домой, – успокоила я ее.
Колокольчик на двери заставил подскочить нас обеих, но это оказались очередные посетители. Пришлось подвинуться.
Чай закончился. Ашули отвлеклась, обслуживая новых клиентов. Вечер уже не был таким уютным, тревога охватила меня. Дом Экройдов был в получасе езды, а до стоянки парокаров всего десять минут хода.
Я оставила монетку за чай, приколола многострадальную шляпку и пока Ашули не могла отвлечься, слушая тараторившую молодую миссис Хоуп, помахала подруге рукой. Та с тревогой взглянула на меня, но я улыбнулась и вышла в нобрьский холодный вечер.
Подсчитав время, я убедила себя в том, что к десяти вполне успею вернуться, поэтому смело зашагала в сторону стоянки парокаров. Улица эхом откликалась на стук моих каблучков. Ветер утих, погружая все вокруг в тишину. К ночи похолодало, и я порадовалась захваченным перчаткам.
Что я рассчитывала увидеть около дома Экройда? Валявшуюся на улице леди Эвелину без сознания? Лорда Ольдена, сцепившегося с хозяином дома в драке? Мысли бродили в голове, подгоняемые мерным фырканьем парокара. В салоне вместе со мной ехали только два пассажира и это делало обстановку почти интимной.
О чем таком важном хотела рассказать мне леди Экройд? Зачем искала встречи? Я постаралась точно припомнить ее слова.
Она поймала меня за руку уже в шатре после высадки, пока лорду Ольдену запудривали скулу, дабы избежать лишних вопросов. Леди Эва склонилась к моему уху и зашептала тихо-тихо: «Мне нужно рассказать вам нечто важное. Это касается мистера Фокса. Давайте встретимся с вами сегодня вечером».
Я, ошарашенная неожиданной новостью, кивнула.
«Где?» – прошептала она.
Я ответила ей так же тихо: «Кофе с секретом» в Закатном переулке».
«В семь», – обняла она меня, делая вид, что прощаемся. Лорд Ольден, бледный от пудры на лице, стоически переживал наше душевное прощание.
«В семь», – это последнее, что услышала я от нее. Но в семь она не появилась.
Я открыла глаза и посмотрела в окошко. Судя по времени, должны были уже приехать. Ярко освещенная, не в пример нашему району, улица приняла меня в тихие объятия. Даже коты охраняли общее безмолвие готовых погрузиться в сон домов.
Шагая с носка на пятку, я старалась не нарушать покоя здешних жителей цокотом каблуков. Дома в этой части города находились далеко друг от друга, делая район похожим больше на загородный, чем на жилой городской квартал. Остановившись около высокого забора из кованных металлических прутьев с острыми фигурными наконечниками, я заглянула внутрь. Деревья, высаженные вдоль широкого центрального проезда, рассеивали свет фонарей, но мне хватило его, чтобы разглядеть огромный особняк из темного камня, расположенный в глубине сада. Второй и мансардный этажи были погружены в темноту, поэтому я прилипла взглядом к окнам первого, зовущего теплым уютным светом.
За легким тюлем с горизонтальными складками на чужеземный манер не угадывалось движение и тени не ходили по залу. А вот в тускло освещенном, по-видимому, кабинете кто-то ходил, нервно и без устали. Я переместилась ближе и постаралась рассмотреть ходившего издали через прогал меж тяжелых штор.
Собачий лай с дальнего участка заставил буквально подскочить на месте. За забором мелькнула тень, и я быстро спряталась за ближайшее дерево, росшее прямо посреди тротуара. Массивный ствол липы спрятал меня ровно в тот момент, когда прозвучало грозное: «Кто здесь?» грубым хриплым голосом. Собак в доме не держали, это я точно знала. Мистер Лайнус Экройд, внушавший трепет банкирам и фабрикантам, до оторопи боялся собак. Мистер Фокс рассказывал, что однажды в детстве будущего теневого властителя города знатно покусал дворовый пес. С тех пор тот на дух не переносил собак.
Местный сторож затих, но я чувствовала, как он высматривает малейшее движение. Руками я поймала подол пальто, радуясь, что ветер стих, а, услышав тяжелые шаги и скрип ворот, облегченно выдохнула. Не стоило расслабляться и еще более не стоило идти сюда безо всякого плана. Почему бы действительно не зайти и не попросить позвать леди Экройд? И в самом деле, почему?
Я решительно шагнула на дорожку, но, не успела дойти до ближайшего фонаря, как рот мне зажала крепкая мужская рука, другой же рукой этот кто-то обхватил мою талию и, не дав времени на раздумье, потащил в высокие кусты около забора. Слова лорда Ольдена о темных переулках, показавшиеся мне сейчас пророческими, вспомнились и растворились во всепоглощающей панике. Я закричала, но вышло лишь сдавленное мычание, руки похитителя сжались сильнее. Тогда я вцепилась ногтями в зажимавшую мне рот кисть, а ногой ударила мерзавца по голени. Послышался глухой низкий стон. Дышать становилось все сложнее. Я принялась царапаться и пинаться, не производя ни звука, за истерикой не заметив, что рот мой уже освободили. Тяжело дыша, сжав зубы, я отпихивала развернувшего меня к себе мужчину, готовая разрыдаться от собственного бессилия. Он прижал меня к себе, и я вдруг услышала шепот у самого уха: «Мисс Фэлкон, прекратите. Это я, я, Барри Уайт». Имя похитителя потонуло в красном мареве истерики, которую в один момент не прекратить, особенно если грязные мужские руки трогали мою спину, руки и лицо. Меня трясло от ощущения этих прикосновений, казалось, что на мне уже нет пальто и потные мужские ладони сжимают мое тело, оставляя грязные следы, нарушая хранимое целомудрие. Я сжалась, обхватив себя руками и перестала сопротивляться, зажмурила глаза, лишь судорожно всхлипывала, мелко дрожа всем телом.
– Мисс Фэлкон. Кларисса, черт вас подери! Это я, Барри Уайт. Слышите меня? – донесся до моего сознания рассерженный шепот. – Ну не давать же мне вам пощечину, в самом деле?
Первое, что я осознала, было то, что меня никто не держит. Тяжелое дыхание мужчины и мое с истеричным подвздохом слышались вполне отчетливо на фоне общей тишины улицы. Я открыла мокрые от слез глаза и увидела взволнованное, чуть не испуганное лицо Барри Уайта.
– Ми…мистер Уайт? – проговорила я шепотом.
– Наконец-то, – облегченно выдохнул он. – Ну и напугали вы меня.
– Я? – истерику сменил испуг, а его – возмущение. – Я?!
Кричать шепотом я еще не научилась и звук вышел громче, чем было нужно. Послышался скрип ворот и уверенные шаги сторожа в нашу сторону. Репортер хотел снова зажать мне рот рукой, но я так возмущенно посмотрела на него, что он передумал и просто прижал палец к своим губам. Мы затихли. Сторож дошел почти до нас и тут, на нашу удачу, из-за забора напротив выскочила какая-то дворняга и залилась звонким лаем с подвизгиванием. Послышалась отборная ругань. Окно, за которым я наблюдала, открылось и я услышала знакомый голос мистера Экройда.
– Что там случилось, Колин?
– Шавка забежала на улицу, мистер Экройд, – крикнул в ответ сторож. – Как только попала сюда? Отродясь дворняг здесь не водилось.
– Гони ее под зад, чтобы духу не было, – разошелся вдруг ни с того, ни с сего мистер Экройд. – Леди Экройд так и не приезжала?
– Нет, мистер Экройд. Никого не было. Вот только эта дворняга.
Собака, которую сторож, видимо, поймал, вдруг рыкнула, взвизгнула, а вслед за этим послышался сдавленный крик и ругательства.
– Зараза! Чертово семя! Ну, только попадись, тварь, получишь от меня сапогом под бок! – Сторож еще долго ругал улизнувшую дворнягу, уходя к воротам. Створка с усталым скрипом закрылась, а Колин все еще ворчал, шагая по дорожке к пристрою.
Я повернулась к репортеру и наткнулась на твердый взгляд, в глубине которого уже светился интерес. Внутри все похолодело, но я вытерла почти высохшие слезы, шмыгнув носом, выпрямила спину и, с вызовом подняв подбородок, требовательно спросила шепотом:
– И что вы здесь делаете?
Глаза его озорно блеснули.
– Я что здесь делаю? – бровь его задралась вверх. – Ищу материал для скандальной статьи. А вы?
– Я? – Я замялась. – Я, навещаю…
– Леди Экройд? – договорил он за меня. – Так что ж вы за деревьями прятались, а не шли прямиком в дом?
– Не пряталась я вовсе. Уж не знаю, с чего вы это взяли. И вообще, пропустите меня, я опоздаю на последний парокар.
Я попыталась пройти мимо него, но он встал так, что сделать это не представлялось возможным и я вынуждена была остаться на месте.
– А что это с вами было, когда я…
– Когда вы, как страшный грабитель, зажали мне рот и потащили в кусты? – закончила я за него.
Он вынужденно согласился и вновь посмотрел на меня, требуя взглядом ответа.
– Вы меня напугали. Довольны?
Мистер Уайт покачал головой, хитро прищурившись.
– Не-е-ет, – протянул он. – Тут что-то другое. Знавал я женский испуг и это точно не он.
– О, да вы знаток женщин, мистер Уайт. Прекрасно. Тогда сейчас вы должны понимать, что я устала, замерзла и тороплюсь.
Мистер Уайт молча буравил меня взглядом и взгляд этот мне не нравился. Он вдруг обхватил меня за талию и прижал к себе. Я оказалась с ним нос к носу. Ужас отразился в моих глазах, и репортер его отчетливо увидел. Я успела вдохнуть резкий аромат мужского одеколона – и тут Барри Уайт меня отпустил.
Под настойчивым взглядом я, как рыба, пару раз хватанула ртом воздух и только хотела начать возмущаться, как услышала его тихое:
– Значит, мне не показалось.
– Как вы смеете? – зашипела я. – Ставить мерзкие эксперименты? Уберите свои руки!
Я оттолкнула его и, наконец, вышла на тротуар, по которому чуть не бегом зацокала в ту сторону, откуда пришла. Внутри бился страх. «Он знает. Он все знает», – молоточками стучало в мозгу. Отчаяние на секунду охватило меня, но я заставила себя расправить плечи и медленно выдохнуть несколько раз, прежде чем он меня нагнал.
– Не смейте ходить за мной, – процедила я, – а то я напишу на вас заявление в полицию.
Он хмыкнул и замолчал, не делая попытки ни остановить меня, ни извиниться. В таком молчании мы добрались до станции парокаров. Я повернулась спиной к репортеру и теперь чувствовала, как он дышит мне в затылок. Чертов писака. К сожалению, у него был профессиональный нюх, и я понимала, что если он захочет, то, потянув за имевшиеся в его руках ниточки, раскрутит дело. Этого мне точно не хотелось, и я напряженно думала, как избежать предполагаемых событий.