– Вы не знаете, где жила леди Эва? – попыталась узнать я у ожидавшего моего решения лорда.
– У своей бывшей гувернантки, мисс Дарнелл, на углу Тенистой и Ла-Фернель, – неожиданно ответил лорд Ольден.
– В Квартале одиннадцати красных дверей? – удивленно переспросила я и лорд согласно кивнул.
– Эва не придавала значения месту, но я не мог предложить ей пожить у меня, вы же понимаете.
Я понимала. Это бы явно указало на их близкие отношения. Лорд вновь склонил голову, привлекая мое внимание и вырывая из мыслей.
– Мне нужно отдать указания. Ожидайте здесь, мисс Кларисса. Слуга проводит вас, когда парокар будет готов.
Он сделал шаг ко мне, и я сжала спинку кресла крепче, не зная его намерений. Лорд нахмурился, но было видно, что сердился он на себя. Молча обойдя кресло с дальней стороны, он вышел. Я облегченно выдохнула и задумалась. Неужели он правда? Я даже не могла полностью произнести эти слова про себя, настолько нелепыми они мне казались. Взглядом я проскользила по книжному шкафу с темными переплетами, скрытыми стеклянными дверцами. В отражении заметила фигуру лорда Ольдена, идущего по дорожке прямо так, не накинув пальто. Я перевела взгляд в окно и подошла ближе, обогнув стол и массивное хозяйское кресло с высокой спинкой. Лорд Ольден и правда шел вглубь сада, наискосок, прочь от дома. Его шаг был неторопливым, руки он засунул в карманы брюк и, судя по подхваченным ветром отворотам пиджака, от осенней непогоды его отделяла лишь тонкая ткань рубашки. Замерзнет же. Хотя, какое мне до этого дело?
Я отвернулась и подошла к его столу. Вновь отметила отсутствие пыли. Значило ли это, что лорд много времени проводит в кабинете или отмечало лишь хорошую работу слуг, какая разница. Мне понравилась та аккуратность, которая была присуща хозяину кабинета. Ровная стопка бумаги для писем с одной стороны и вскрытая корреспонденция – с другой. Опустив взгляд, оценила красоту резьбы на торце стола и ответную на ящиках тумбочки, стоявшей под столом слева. И словно окаменела. На тумбочке, аккуратно разглаженная, лежала женская кожаная перчатка цвета бордо.
Я схватила ее и, лихорадочно завернув отворот, беззвучно прочитала: «ЭЭ». Эвелина Экройд. Обернувшись к окну, я всмотрелась в удалявшуюся фигуру лорда Ольдена. Он солгал мне. Тот, кого я считала эталоном честности, в чьих словах не сомневалась ни на секунду, вдруг оказался лжецом? Парк, а за ним и особняк словно помрачнели, наполняясь темнотой. Пасмурный день приобрел тревожные окраски и фигуру хозяина особняка поглотила серая хмарь ноябрьской непогоды.
Почему он солгал? Почему сказал, что леди Эва не заходила в дом? Ее перчатка прямое тому доказательство. Вторая осталась там, на дороге. Или нет, скорее уже ехала в городскую мертвецкую вместе с кистью, на которую она была надета. Меня замутило и плотный обед запросился наружу. Бросив перчатку на тумбочку, я на секунду прикрыла глаза и прижала руку ко рту, пытаясь подавить рвотные позывы. Но из неприятных ощущений меня вырвали мысли.
Если лорд Ольден солгал в этом, то, может, обманул и в другом? Но зачем? Неужели это он подстроил аварию? Я постаралась припомнить все его действия там, на дороге. Он был собран. Мрачен, но не убит горем. И сейчас, упоминая подругу детства, не испытывал отчаяния от потери. Или испытывал, но скрывал? Я совсем запуталась в наблюдениях, поэтому снова восстановила в памяти факты.
Вчера лорд Ольден и леди Эва приехали в особняк. Если все так, как говорил лорд, то откуда у него перчатка? Покосившись на виновницу сомнений, я невольно поежилась. Не могла же леди отдать одну перчатку, а себе оставить вторую? Да и лорд Ольден вряд ли стащил ее у подруги. Зачем ему это? А вот если леди все же заходила в дом, и они беседовали в этом кабинете, тогда возможно она случайно оставила или потеряла ее. А слуги нашли и положили на тумбочку, чтобы впоследствии лорд сам передал потерю хозяйке. Да, такой вариант казался мне более вероятным.
Я так погрузилась в рассуждения, что даже подскочила от стука в дверь. Отойдя от стола и разрешив молодому слуге войти, я услышала, что меня ожидают. Окинув более придирчивым, чем прежде, взглядом кабинет, я направилась вслед за указывавшим путь молодым человеком. Уже на выходе меня ожидала миссис Тернер. Сопровождавший меня слуга подал пальто, шляпку и перчатки и помог одеться.
– Благодарю, миссис Тернер, – проговорила я напоследок, – обед был в высшей степени… плотным.
– Рада, что вам понравилось, мисс Фэлкон, – сухо проговорила экономка и склонила голову. – И всего хорошего.
Я тоже кивнула и, приколов свою ужасную шляпку, заметила на лице миссис Тернер брезгливое выражение. От этого моя шляпка стала мне чуточку дороже, я даже подумала дать ей еще один шанс проявить себя, но, выйдя на улицу и попав под порыв ветра, тут же передумала, хватаясь за болтавшиеся поля несчастного, бесформенного куска фетра.
Парокар ожидал меня практически у порога. Шофер, другой, более солидный по возрасту, чем тот, что вез нас в особняк, усадив меня на заднее сиденье, занял свое место и мы, не дожидаясь более никого, тронулись в путь. Лорд Ольден, видимо, не соблаговолил со мной даже попрощаться. Было ли это проявлением обиды за мой отказ на его чувства или чем-то еще большим, я не знала.
– Лорд Ольден просил прощения, но срочное дело заставило его доверить вас моей заботе, – произнес шофер, видя, как я скольжу взглядом по парку в поисках высокой фигуры хозяина особняка и хмыкнул. – Его светлость решил, что молодую красивую особу не стоит отправлять с этим ветродуем. А я, уж будьте спокойны, довезу вас в целости и сохранности.
– Надеюсь, мы быстро доедем до Кремдена, – высказала я свое желание и шофер кивнул, подтверждая мои слова.
– Постараюсь доставить вас до начала снегопада, мисс.
Я покосилась на тяжелое серое небо и мысленно согласилась с прогнозом шофера. Да, снег определенно следовало ожидать уже сегодня. Скрасит ли он мрачную атмосферу конца осени? Скрасит ли он темные подозрения в моей голове? Я вздохнула и, прикрыв глаза, прислонилась к стенке парокара, отчего-то доверившись седому усатому мужчине, уверенно державшему руль.
Глава 12. Двенадцать пустых версий
Парокар лорда Ольдена остановился по моей просьбе у здания редакции газеты «Кремденский вестник» ровно в четыре часа пополудни. Я пресекла намерение шофера открыть мне дверь и самостоятельно выбралась, тут же ныряя в тягучую сумрачную атмосферу ноябрьского вечера. За проведенный в дороге час с небольшим я обдумала многое. Надо отдать должное шоферу, за всю дорогу он не обращался ко мне ни разу, с самого начала почувствовав мое настроение.
Выводы размышлений были неутешительными. Подозрение, павшее на лорда Ольдена, так и не развеялось, хотя, справедливости ради, я пыталась выгородить его перед самой собой. Да, факт причастности лорда Ольдена к этому запутанному делу меня ужасно огорчил. Я даже не смогла толком объяснить себе почему. Решила, что каким-никаким, а эталоном честности я его считала. Разочаровываться в людях ужасно неприятно. И еще более неприятно осознавать, что делала это не впервые. Пора было уже привыкнуть, что люди вовсе не такие милые, как хотелось бы о них думать.
Другим неприятным для меня фактом было то, что теперь и утверждение лорда об отсутствии связи с миссис Экройд тоже не попадало в категорию истины. А значит, у Лайнуса Экройда вновь появлялся повод для устройства аварии. Я откатилась на исходные позиции и страшно сердилась от этого.
Осознав сей факт, я вышла на тротуар перед редакцией в совершенно паршивом настроении. Нужно было чем-то срочно его исправить. И я надеялась, что хотя бы у мистера Уайта отыщутся хорошие новости.
Входная дверь знакомо скрипнула и с глухим стуком закрылась за моей спиной. Нос почувствовал запах типографской краски, и я представила, как застану врасплох господ газетчиков. Но в этот раз мне не удалось появиться внезапно. Из кабинета мистера Уайта на звук хлопнувшей двери с ожиданием во взгляде выглянул сам хозяин. Я уловила легкое разочарование, которое тут же сменилось оживлением прерванной беседы, направленным вглубь кабинета. Репортер приглашающе махнул мне рукой и быстро скрылся внутри. Я поспешила за ним, пока что не понимая причины такой торопливости.
– Можете повесить свое пальто там, – не глядя указал репортер на стоявшую у входа вешалку.
Я удивленно вскинула брови, но выполнила его просьбу, если это вообще было просьбой. В кабинете, помимо хозяина, находился только мистер Таск. Он рассматривал фотоснимки, развешенные на веревке, натянутой через весь кабинет и, кажется, даже не заметил моего прихода.
– Добрый вечер, – поздоровалась я.
– И все же возможно, – настойчиво проговорил мистер Уайт, но мистер Таск покачал головой, и я поняла, что на меня никто не обратил внимания.
Пришлось подойти ближе и прочистить горло. Мистер Таск внезапно обернулся и испуганно уставился на меня. Его нафиксатуренные усики дернулись, а в глазах блеснуло узнавание.
– О, мисс Фэлкон, – склонил он голову в приветствии и тут же указал на снимок, – мы тут рассматриваем.
Он посторонился, а я подошла ближе. На черно-белом фотографическом снимке, еще блестевшем от влаги, была изображена толпа. Узнаваемое место, только ракурс чуть отличался. Я, очевидно, в тот момент стояла около губернатора, и видела всех издалека. А вот мистер Таск фотографировал гораздо ближе, оттого и лица были видны, как нельзя лучше. На переднем плане стояла дородная дама в пальто, явно не подходившем ей по размеру, что ее даже не смущало. Она истово аплодировала, глядя куда-то вперед восхищенным взглядом. Рядом с ней терялся щуплый мужчина, гораздо ниже ее ростом. Он смотрел не на выступавших, а на эту восхищенную особу и взгляд его я бы назвала испуганным. Но внимание мистера Уайта и мистера Таска привлекли явно не эти двое, а те, что стояли по другую сторону от дамы. Один, в надвинутом на самые глаза кепи, невысокого роста, хотя может, так казалось, на фоне великанши, стоявшей рядом. Он что-то записывал в небольшой блокнот, уместившийся в ладони мужчины. Второй, повыше, в шарфе и без головного убора, с фотокамерой, которую он держал в руках, а вовсе не на штативе, как это делают все фоторепортеры, явно делал снимки.