– Все, все, я уже в порядке, – уверила я ее, прерывисто вздыхая после отступившей истерики.
– О, боги. Фсе ф этом доме сошли с ума, – пожаловалась миссис Дауф и передала стакан с водой Ашули. Подруга протянула его мне.
Экономка посмотрела на меня и поцокала языком.
– Синяк будет. Нужно немедленно приложить лед.
Ашули закивала в ответ. Я закрылась от них стаканом и пила воду, стараясь не думать, какое мнение сложилось обо мне у газетчика.
Миссис Дауф тихо дошла до окна и, взглянув в него, удивленно покачала головой, пожимая плечами.
– Понесся сломя голофу. Сумасшедший, даже пальто не застегнул. Так же можно простыть.
Ашули многозначительно посмотрела на меня, но я лишь предупреждающе ответила на ее взгляд. Миссис Дауф, отпустив занавеску, отошла от окна и демонстративно поставила меня в известность:
– Я фызфала полицию и доктора, – она отнесла на место стул, на котором сидел мистер Уайт, расправила несуществующие складки на скатерти, поправила кончики ленты на корзине с розами и, тихонько ворча, удалилась в сторону кухни:
– Куда только смотрят эти стражи порядка? Грабители ф честном районе.
Мне было все равно. Ашули забрала у меня опустевший стакан и ласково погладила по голове. Наступило полное отрешение и, если бы не жужжавшая в голове фраза Лайнуса Экройда: «Где бумаги?», я бы уже отключилась. Но она вновь и вновь повторялась до тех пор, пока я под мягкое поглаживание подруги не погрузилась в тягостный сон, устав от поисков ответа на этот вопрос.
Глава 16. Чайный сервиз к шестнадцатому декабря
С трудом выдержав допрос полиции и осмотр доктора, я отправилась спать. Полицейским пришлось уйти несолоно хлебавши. К их приходу я полностью пришла в себя и рассказывать о визите мистера Экройда была не намерена. Не потому, что боялась, что он найдет меня и отомстит, завершив начатое. А потому, что знала, скажи я такое и мои слова потеряются в куче бумажек из папки уставшего седого полицейского, знавшего свое место. Мистера Экройда не тронут, я была уверена, а вот мне может и достаться порция славы умалишенной или, чего доброго, сами господа полицейские придут мило беседовать на тему пользы правильных показаний. Вот я и экономила время: и себе, и им.
От доктора же отделаться было сложнее. Он щупал, слушал, смотрел в глаза, после велел следить за его пальцем, стукнул по коленке и, оставив кучу указаний миссис Дауф, наконец, удалился.
Но с его уходом для меня наступил кошмар на яву. Наша экономка, вкупе с Ашули принялась пробовать на мне все доступные методы избавления от синяков. Охладить его льдом мы успели еще до прихода доктора. А вот после меня мазали свинцовой мазью, когда мазь впиталась, прикладывали к скуле разрезанный лист алоэ. Через полчаса алоэ убрали и принесли компресс, подозрительно пахнувший тем самым виски, который шеф хранил в шкафу в приемной. В общем, на месте синяка, я бы растворилась гораздо быстрее. Но он стойко держался, вырастая на глазах.
Все это было вечером, еще до ухода Ашули, убедившейся в стойкости моего духа и обещавшей навестить меня завтра. А также до прихода мистера Фокса, решившего с порога, что он оперный певец. Фальшиво пропетая ария из модной ныне оперы «Аконитовые грезы» разбудила меня. После того, как она внезапно оборвалась, я услышала голоса и в мою комнату тихонько заглянули. Притворившись спящей, я подождала, пока дверь вновь закроется и уже после, открыв глаза, уставилась в темноту.
Певческий талант шефа прогнал сон и раз уж от порошка, выданного мне доктором, головная боль прошла, самое время было привести мысли в порядок.
Стараясь не углубляться в подробности визита мистера Экройда, я еще раз расставила события по порядку и поняла, что вряд ли Лайнус следил за мной от самого порога. Скорее всего, это случайность. Не просто же так мне мерещилась тень в квартале одиннадцати красных дверей. Помня слова мисс Дарнелл о частых визитах воротилы в «Азалию», я предположила, что именно там он меня и увидел. А вот с сегодняшнего дня да, нужно было вести себя осмотрительнее и можно начинать опасаться намеренной слежки с его стороны. Относительно же его вины… Та его фраза об отъезде жены и бумагах заставила меня вновь вернуться к своим сомнениям. Уход леди Эвы может и был неприятен для него, но не настолько, чтобы подстраивать аварию. Однако были странные бумаги, само существование которых угрожало мистеру Экройду. Вот убить ее из-за них имело смысл. Но зачем это было делать, зная, что она не взяла их с собой? Или он не знал? Нет, знал. Угрожая мне, он проговорился. «Там, куда она собиралась, они были бесполезны». Значит, они важны только здесь. То есть брать их с собой было бессмысленно. Боги, как мне хотелось сейчас, чтобы он был признан виновным. И понес наказание. Но, во-первых, это претило моему чувству справедливости, ведь обвинение было бы ложным, а во-вторых, я должна была признать, что шансы доказать первое и дождаться второго практически равны нулю. Оставалась одна возможность свести с ним счеты. Странные бумаги, имеющие власть над мерзавцем. Я чувствовала, что они имеют отношение к тому, что леди Экройд хотела встретиться со мной. И я должна была найти их.
Что же касаемо убийцы, то сомнение, которое породили злосчастная перчатка и фраза Оскара, требовало подтверждения. Но об этом я намеревалась подумать уже завтра.
Я встала, прошла в ванну и, включив свет, открыла краны, делая воду погорячее. Пока вода с шумом заполняла белоснежную купель, принялась рассматривать себя в зеркале. Рыжие кудри разметались по плечам, в зеленых глазах застыла жесткость и усталость, красно-синяя левая щека делала лицо асимметричным, да и черта на треснувшей губе не красила меня. Но все же, выглядела я гораздо лучше, чем ожидала.
Я приподняла подбородок и провела рукой по шее. Овальные темно-синие пятна: одно справа и четыре с левой стороны, как напоминание о грязных пальцах, хватавших меня. Я скинула сорочку и скользнула взглядом по синякам на белых плечах. Ниже, слава богам, следов не было. Даже на бедре, до которого успели добраться руки Лайнуса Экройда. Я снова услышала его мерзкое сопение, когда он пытался добраться до моего тела, и вздрогнула от омерзения. Повернувшись боком, я убедилась, что синяки имеются и на спине. Уперевшись руками в края раковины, вновь посмотрела на отражение своего лица в зеркале.
– Это всего лишь синяки. Уже через неделю они пройдут. Выше нос, Кларисса! И не из такого выбирались.
Убедительный тон и растянутая ироничная улыбка возымели действие, и я погрузилась в горячую воду, намереваясь поступить так, как сказала. Аромат душистого мыла и жесткая щетка помогли оттереть все неприятные воспоминания, а мягкая постель уютно приняла меня в свои объятия, подарив вполне спокойный сон.
С утра я проснулась другим человеком. Пробраться тайком на кухню не удалось. Миссис Дауф уже составляла на серебряный поднос высокий фарфоровый кофейник, пузатый кувшинчик со сливками, тарелочку со сливочным маслом и корзинку с горячими булочками. Я сглотнула голодную слюну и поняла, что этого будет мало.
– Доброе утро.
– Доброе утро, мисс Фэлкон. Как фы себя чуфстфуете? – спросила экономка, как ни в чем ни бывало посмотрев на меня.
– Благодарю, миссис Дауф, уже лучше.
Мои подозрения в том, что экономку удивил мой ранний подъем, не оправдались.
– Я узнала, что фы проснулись по скрипу полофиц ф фашей комнате. И подумала, что фы захотите позафтракать, раз уж пропустили ужин и, как мне кажется, обед.
Я окинула кухню в поисках повара, но не обнаружила его.
– Большое спасибо, миссис Дауф. Но мне хотелось бы чего-нибудь более существенного. Несите поднос в столовую, а я сейчас сделаю завтрак. Вы любите омлет?
Экономка удивленно похлопала глазами и кивнула.
– Прекрасно. Садитесь за стол. Я быстро. Пейте пока кофе.
Она открыла было рот, но я уже отвернулась и зашагала к лежавшим в корзине яйцам, захватывая по пути миску и венчик. Ей просто ничего больше не оставалось, как выполнить то, о чем я попросила.
За завтраком стояла тишина, но то, что он проходил не в одиночестве, радовало. И даже то, что миссис Дауф, съев лишь кусочек омлета, отодвинула от себя тарелку, не смущало.
– Фы ужастно готовите, мисс Фэлкон, но я фсе рафно благодарю фас за зафтрак. Если фы хотите, я могу научить фас готовить настоясчий пышный омлет, а не тонкую поджаренную подошфу.
Я довольно улыбнулась и подвинула себе ее порцию.
– Вы уверены, что не будете?
Она покачала головой.
– Благодарю фас, мне хфатит и кофе.
Удовлетворенно кивнув, я принялась нарезать «подошву» на мелкие кусочки, потом намазала кусочек булочки маслом и с наслаждением положила его в рот. Так голодна я не была уже давно. И даже настороженный взгляд миссис Дауф не уменьшал мой аппетит. Разве что побаливающая скула мешала откусить больший кусок булочки, чем было положено по этикету.
Поднявшись с утра с постели, я успела оценить самочувствие. В теле все еще шумело, но слабость прошла. Тяжесть в голове чуть уменьшилась. Главное, что она не кружилась больше. Перетерпев первые пять минут, я оценила свое состояние, как удовлетворительное, сетуя на то, что отражение в зеркале не порадовало. Да, синяк на скуле был меньше, чем должен быть. Благодаря чему – примочкам или алоэ, или, что скорее всего, виски – непонятно, да и выяснять я это не собиралась. Однако тому, что я наметила, видимые следы побоев на лице мешали. Даже очень. Боль в скуле и тяжесть в голове пройдет от оставленного доктором порошка, а вот это фиолетово-синее пятно посреди щеки не скроешь даже пятью слоями пудры. Но и откладывать намеченное дело на неделю, до тех пор, пока следы не сойдут с моего лица, было нельзя. Все могло решиться в один день, я просто рисковала не успеть, если, конечно, уже не опоздала.
Я допила свой кофе и намеревалась отправиться в путь. Вот только требовалось предупредить о своих действиях шефа, который благополучно мог проспать еще полдня. Сегодня на перекидном календаре значилось воскресенье и клиентов не намечалось. После вчерашнего спектакля потребность мистера Фокса в культурном обогащении была удовлетворена и если он куда и соберется, то только играть в покер. В покер с этими мерзавцами. Ну что ж. Я чуть порушу их планы.