орманский манер усиками, и высказывала ему свое недовольство. Под одной ее ладонью находились знакомые перчатки из кожи цвета бордо, под другой – кожаный шлем пилота и даже мне было страшно, не хрустнут ли под напором леди стекла очков шлема.
Ее собеседник увидел меня первым и покраснел, как рак.
– Но ви просийт представление, – картавя, защищался дорман. – Чем занимайся весь народ, пока ви собирайтся и подготавливайся? Ви слыйшать недовольные крик? Нейт? Я тоже нейт. Циркачи будуть веселийть людей, а ви можеть еще хоть польдня собирайться.
Он поднялся и с чувством собственного достоинства проплыл мимо меня. Я даже обернулась удостовериться, что вместо нижних конечностей у него не паровой агрегат с колесами. По-женски семенящий шаг длинных ног, обтянутых белыми в широкую синюю полоску брюками, был ответом на мое подозрение. Не агрегат, что ж.
Леди Эвелина обернулась ко мне и на ее щеках тоже заиграл румянец смущения. Я тут же узнала ее по изображению на имевшейся у меня брошюрке. Она была красива. Бесспорно и недостижимо. Точеный аккуратный нос, большие голубые глаза, длинные темные ресницы, маленький рот с фигурными губками. Эталон, да и только.
– О, мисс Фэлкон, – произнесла леди, чуть смущаясь от ситуации и протягивая мне руку, – простите. Я думала вы еще не подошли. Мне очень неловко, что вы стали свидетелем этой сцены. Просто я…
– Вы совершенно напрасно переживаете. – Я пожала ее тонкие аристократичные пальцы и вдохнула приятный аромат духов. Настоящая леди, во что бы она ни была одета. Захотелось даже завистливо вздохнуть. – Никто в толпе не сравнивает вас с циркачами, поверьте. Все просто в нетерпении и ждут начала.
– О, в том-то все и дело, – расстроенно проговорила она. – Уже можно начинать, но еще не приехал господин губернатор. А он, как вы понимаете, не та персона, которую можно поторопить. Вот мне и пришлось попросить мистера Свайна организовать развлечение. Я, право слово, думала, что он пригласит кого-то вроде оперных певцов или театральную труппу. Но он решил по-другому.
– Поверьте, он принял верное решение. Ведь театральная постановка, а уж тем более оперное выступление не подходит под столь разнящуюся по интересам публику. Циркачей же любят все.
– Вы так считаете? – Она дождалась моего кивка и улыбнулась. – Тогда подождем господина губернатора и одного важного для меня пассажира.
– Вы возьмете пассажира? – улыбнулась я. – Но об этом не говорилось в брошюре. Думаю, зрители будут в еще большем восторге.
Тут я вспомнила о письме. Достав его из сумочки, протянула листок леди Эвелине.
– Увидела вас и чуть не позабыла о самом главном, – вместо извинений произнесла я.
Дождавшись, когда она с улыбкой прочитает послание, я снова обратилась к ней.
– Леди Экройд, – начала я, но она меня перебила.
– Эвелина, называйте меня Эвелина. Лишь бюрократические проволочки не дают мне вновь взять фамилию отца. – Я увидела в ее лице непримиримость. – И лишнее напоминание о моем замужестве…
– Эвелина, – подтвердила я то, что поняла ее и продолжила с жаром: – Позвольте мне выразить свое восхищение вашей смелостью. Вы женщина, но не побоялись доказать им, что можете намного больше, чем они думают.
Она улыбнулась.
– Если все, что я слышала о помощнице мистера Фокса правда, а письмо это совершенно точно подтверждает, – она помахала запиской шефа, – то мне в пору восхищаться вами.
Я непонимающе смотрела на нее.
– Я с удовольствием выполню просьбу мистера Фокса и возьму вас с собой.
Я онемела, не найдя, что ответить. А она похлопала меня по руке, приняв мое молчание за знак радости. Сложив два и два, я поняла, в ком причина всего этого и чуть не заскрипела зубами с досады.
– Постойте, я не могу… – начала было я, но меня снова перебили.
– Какая вы милая. Конечно, можете. – Она улыбалась мне, как ребенку, который никак не соглашался взять конфету, потому что мама не велит. – Мистер Фокс не возражает, а я вполне в силах исполнить ваше заветное желание. Теперь я понимаю, почему вы так восхищались тем, что я собираюсь сделать.
Я попала в собственную западню. Осознание этого вынудило меня растянуть губы в улыбке и кивнуть, потому что высказать все, что я об этом думаю, было уже совершенно невозможно. В душе все опустилось от представления, что я сейчас полечу на этом сверкающем монстре. Да, я восхищалась смелостью леди Экройд, представляла, как это прекрасно, летать. Но ощутить все эмоции на себе… Я была просто не готова к такому.
– О, а вот и опоздавший четвертый пассажир, – протянула леди Экройд. – Хотя в свете нынешних событий, теперь он уже не четвертый, а пятый. Да, Ричард?
Я, все еще пребывая в собственных внутренних метаниях, рассеянно обернулась.
Перед леди Экройд, галантно целуя ей руку, склонился не кто иной, как лорд Ольден, собственной персоной. Затянутый во фрак ради такого события, он выпрямился и, могу поклясться, вздрогнул, увидев меня.
– Знакомься, Ричард, – пропела леди Экройд, – это мисс Кларисса…
– Фэлкон, – закончил он за нее, недовольно поджав губы. – Мы знакомы.
Леди Эвелина улыбнулась и радостно хлопнула в ладоши.
– Это точно судьба, – произнесла она, а я и лорд Ольден скривились. – Ричард, я даю тебе шанс убедиться, что смелостью обладаю не только я. Мисс Фэлкон летит сейчас с нами. Мистер Фокс замолвил за нее слово, и я очень этому рада. Что ж, все пять покорителей воздуха в сборе: я, два моих помощника и два пассажира. – Она взяла меня и лорда за руки и решительно произнесла: – В путь!
Но тут же сникла, отпуская нас.
– Ах, да, губернатор. Что ж, тогда выпьем чая.
Леди Экройд отправилась искать чай, а я мысленно послала шефу свои проклятия, вспоминая его усмешку.
Глава 6. Ровно в шесть
– На правах губернатора я от имени всех жителей нашего славного Кремдена желаю леди Экройд успешного полета, – надрывался лорд Дартон, позируя для фотографов с самой милой улыбкой, на которую только был способен. Народ принимал его довольно дружелюбно. Мне же казалось, что во всех его движениях, даже в блеске лысины, сквозила фальшь.
Эвелина сдержано улыбалась в ответ. Толпа свистела и хлопала. Хлопали от ветра юбки стоявших впереди зрительниц и полы пальто зрителей-мужчин. Губернатор дождался, когда все чуть стихнут, справился с порывом ветра, попытавшемся унести его цилиндр, и продолжил:
– Также я выражаю свое уважение и восхищение смелостью ее пассажиров. Позвольте мне их представить. Это лорд Ричард Ольден.
Тот сделал будто постановочный кивок уважения в ответ на выкрики «Силен лорд», «Кишка не тонка», а я поняла, что губернатор сейчас обратится ко мне и сделала вид, что прикрываюсь от ветра рукой, загораживая хотя бы частично лицо.
– И мисс… – тут произошла совершенно непредвиденная заминка. Оказалось, что господин губернатор не знает моего имени. Меня-то сей факт ничуть не удивил, ведь, собственно, меня никто и не спрашивал, и я не слышала, чтобы леди Экройд упоминала мое имя. А потому я с самым скромным видом на пару секунд потупила взгляд, хихикая внутри и наблюдая за ногами волновавшегося губернатора в черных, до блеска натертых туфлях. После, придав лицу соответствующее ситуации выражение, подняла взгляд выше и увидела, как он покрутил головой в попытке отыскать своего помощника, но тот стоял слишком далеко и среагировал поздновато. Пожалев бедолагу-помощника, я склонилась чуть ближе к губернатору и проговорила: «Кларисса Фэлкон», – мисс Кларисса Фэлкон!
Пришлось снова опустить взгляд на расстеленную прямо по застывшей от легкого морозца грязи дорожку, на этот раз, откровенно говоря, прячась от фотографов. После отступила назад под затихающие аплодисменты, и меня, к большому облегчению, сменила леди Экройд. Но когда я посмотрела на толпу, то увидела широко улыбавшегося мистера Уайта. Он стоял рядом с мистером Таском и, чуть повернувшись, что-то проговорил тому. Вспышка – и через пару мгновений в его руках оказалась фотографическая пластина. Я сжала губы и сдвинулась за широкую спину с покатыми плечами, принадлежавшую губернатору. Веселое настроение, равно, как и дым от вспыхнувшего магния, унес ноябрьский ветер. Все шло не так. Все. Этих фотографий не должно было быть. Не только сейчас. Никогда. Холодок нехорошего предчувствия закрался в душу, заставляя мои плечи вздрогнуть.
Эвелина что-то говорила публике о своем полете, лорд Ольден стоял за ее спиной, чуть левее, а я все еще пряталась за спиной губернатора, защищаясь и от ветра, и от репортеров. Но вот официальная часть завершилась и леди Экройд, пожав на прощанье руку губернатору, развернулась и решительно направилась к своему шатру, около которого стоял небольшой парокар с ожидавшим нас шофером. Лорд Ольден любезно усадил нас на заднее сиденье, а сам сел впереди, и мы поехали к причальной мачте, которая располагалась метрах в трехстах от шатров и толпы.
– Двигатели заправлены? – задала Эвелина вопрос водителю, и я не сразу сообразила, что она не парокар имеет в виду.
– Да, Эва, – отозвался тот вовсе фамильярно, но леди восприняла его обращение дружелюбно, и я приняла это за норму. – Пилигрим полностью готов, сама увидишь.
Эвелина посмотрела на меня и ойкнула.
– Простите, мисс Фэлкон. Это мой второй помощник, мистер Торенс. Мистер Торенс, это наша отважная пассажирка, мисс Фэлкон.
Я посмотрела в зеркало заднего вида и столкнулась с веселым взглядом водителя.
– Очень приятно, мисс. Совсем не боитесь?
– Боюсь, конечно, – не стала отрицать я.
Он рассмеялся, а лорд Ольден хмыкнул, но промолчал. Выражения его лица я не видела, но хмыканье это мне не понравилось.
– Бояться вполне нормально для обычного человека, – уверила меня Эвелина. – Я не боюсь, только потому что привыкла. Да и небо люблю. А первый раз, – она закатила глаза и весело рассмеялась, так и не договорив.
Мы доехали. Лорд Ольден не успел распахнуть дверцы, как леди Эвелина выскочила и, дождавшись меня, повела к полотнищу в ногах мачты, которое я видела издалека. Огромные буквы не охватывал взгляд. А над головой высились металлические стойки, перекрестья с круглыми заклепками и серебристое брюхо с маленькой кабинкой, закрывающее небо. Я так и замерла в восторге, почти забыв, как дышать.