[10].
Проведенная Пилем отмена хлебных законов имела много последствий, и одним из них, весьма важным для Дизраели, был раскол консервативной партии на две враждующие группировки: сторонников Пиля — пилитов и тех, кто во главе с Бентинком и Дизраели выступал за сохранение протекционизма, — протекционистов. Раскол консерваторов крайне ослабил их позиции и соответственно поднял возможности вигов. Строго говоря, пилиты не являлись партией. В их рядах объединялись люди, преданные авторитету, доктрине и памяти своего незадачливого лидера. Их занимал крайне важный вопрос: к какой партии примкнуть — к протекционистам-консерваторам или и вигам?
В 1845–1846 годах столкнулись две принципиально протипоположные позиции — Пиля и Дизраели. По принципиальному вопросу — введению протекционизма — Пиль одержал победу. Дизраели взял реванш, добившись отставки Пиля и отхода его от политической деятельности. История показала, что в вопросе о протекционизме Пиль был прав: объективное развитие Англии, независимо от каких бы то ни было личных амбиций и парламентских комбинаций, требовало отказа от протекционизма, постепенно пришедшего в противоречие с интересами все более и более набиравшей силу английской буржуазии.
Хотя Дизраели в борьбе с Пилем отстаивал исторически неперспективный курс, он вышел из этой борьбы с большим личным выигрышем. Он утвердился в партии и в палате общин как самый искусный и сильный оратор и один из ведущих деятелей-консерваторов. Если многие историки считают, что свержение Пиля — это дело рук Дизраели, то уж он сам был в этом убежден полностью и надеялся, что он больше чем кто-либо другой имел право стать лидером консервативной партии. (По английским традициям лидер партии — это потенциальный премьер-министр Англии, и он станет фактически таковым, когда его партия будет располагать большинством в палате общин. — В. Т.) Дизраели явно полагал, что наконец настал его звездный час.
Однако лидерами партии люди автоматически не становятся. Необходимо, чтобы партийная верхушка, в которую входят самые влиятельные деятели, сочла, что то или иное лицо для нее приемлемо на посту лидера. На такое решение влияет сумма самых различных обстоятельств, как объективных, так и субъективных, причем первенство нередко принадлежит последним. С этим и столкнулся Дизраели в 1846 году.
После раскола партии консерваторов и отставки Пиля встал вопрос о руководстве партии, то есть той ее части, в которую входили противники отмены хлебных законов, составлявшие большую часть консервативных членов палаты общин. Получилось так, что протекционистами руководила группа из пяти человек, в которую входили Бентинк и Дизраели. В вышедшем в свет в 1978 году первом томе "Истории консервативной партии" Роберт Стюарт писал, что партии, которая намеревалась нести широкую политическую деятельность, было желательно принять определенное решение о своем лидере. "Сомнений в том, кто должен стать лидером, не было. Хотя Дизраели в 1845–1846 годах и был самым ярким оратором из числа противников Пиля, его кандидатура не котировалась. Ему еще требовалось время, чтобы доказать джентльменам-землевладельцам, что, хотя он и очень яркий, и литератор, и еврей по рождению, и не имеет земельных владений, он будет самым лучшим лидером, которого они могут иметь".
Верхушке партии импонировал Бентинк. Он был целиком свой, богатый титулованный землевладелец, упрямо-последовательный в своих убеждениях. Видные консерваторы ценили эффективность сокрушительных ударов Дизраели по Пилю, но им не совсем импонировала манера, в которой действовал Дизраели. Будучи избран в парламент в 1826 году, Бентинк очень редко заявлял о своем существовании. Его слава и известность были связаны исключительно с бегами. Однако, на удивление коллег, Бентинк буквально переродился, когда Пиль поставил в парламенте вопрос о хлебных законах. Бентинк счел это предательством и вместе с Дизраели и некоторыми другими единомышленниками повел атаку на Пиля, которая закончилась устранением Пиля и расколом партии. В результате консерваторы-протекционисты сочли, что Бентинк — идеальный член парламента, представляющий крупное землевладение, и что он заслужил их уважение и признательность.
В апреле 1846 года вопрос о лидере партии решился. Бентинк неохотно — он знал, что не подходит для этой роли, — согласился возглавить протекционистов в палате общин, пока не подыщут кого-либо другого. Одновременно было решено, что лидером партии в палате лордов будет лорд Стэнли, наследник титула графов Дерби — одного из самых богатых и политически влиятельных семейств страны. Реальным лидером партии стал Стэнли, Бентинк был как бы его заместителем по палате общин. Он согласовывал все основные вопросы со Стэнли и как должное принимал его руководство. 8 июля на одном из важных приемов Бентинк официально приветствовал Стэнли как лидера партии в обеих палатах парламента. Так в консервативной партии началась эпоха Дерби, растянувшаяся на два десятилетия. В 1851 году, после смерти отца, Стэнли унаследовал титул и стал именоваться графом Дерби.
Оппозиция со стороны консерваторов в обеих палатах была вялой, неэффективной. Правительство Рассела не испытывало серьезных неудобств по этой части. В 1855 году Гладстон писал в "Квортерли ревью": "Правительство лорда Джона Рассела вообще едва встречается с оппозицией. Время от времени консерваторы во главе с лордом Бентинком и Дизраели собираются и договариваются, как голосовать по вопросам, касающимся протекционизма. Но не существует организованного штаба политических деятелей, наблюдающего ревнивым оком за положением дел и регулярно критикующего действия правительства". Протекционисты выступали против отмены Навигационных актов, что вытекало из их отношения к свободе торговли. Стэнли считал, что не было никаких оснований для активной оппозиции правительству. Почему? Во-первых, партия была расколота и не смогла бы создать устойчивое правительство, свергнув кабинет вигов; во-вторых, вероятно, все больше и больше вызревали в ее рядах сомнения, что протекционизм — действительно лучшая экономическая политика для страны. Бентинк ворчал в адрес Стэнли, что в палате лордов процветает "прямой пилизм".
Лидерство Бентинка в палате общин закончилось в 1847 году, когда он "подорвался" на религиозном вопросе. На выборах 1847 года в парламент от лондонского Сити прошел известный банкир Лайонел Ротшильд. Ранее он не занимал свое место в парламенте, так как не мог употребить в присяге слова "по истинной христианской вере". Теперь в палату общин был внесен билль, предусматривавший для случаев вроде ротшильдовского измененный текст присяги без этих слов. Проблема была сложнее, чем данный конкретный случай, ибо длительная борьба шла также по вопросу взаимоотношений между протестантами и католиками. Бентинк всегда выступал за "еврейскую эмансипацию", поэтому Стэнли посоветовал ему при голосовании соответствующего билля проголосовать тихонько "против" и не раздражать рьяных протестантов. Но Бентинк был упрям и негибок. И когда в декабре 1847 года началось обсуждение соответствующего билля, он энергично выступил в его поддержку, "против религиозного фанатизма". Произошло то, чего опасался Стэнли. Билль был принят палатой общин, но выступление Бентинка привело к его уходу с поста лидера партии в палате общин. У. Бересфорд прислал ему от имени недовольных консерваторов письмо, в котором сообщал, что он "более не пользуется доверием партии". Бентинк был возмущен тем, как протестанты набросились на него, и тут же заявил, что уходит в отставку. Его не стали уговаривать, ибо он, ко всему прочему, еще и мешал воссоединению расколотой партии.
Для Бентинка это была большая трагедия. К своим обязанностям лидера протекционистов-консерваторов он относился очень серьезно. Чтобы иметь возможность целиком отдаться политической деятельности, порвал с ипподромами и распродал все свои конюшни призовых лошадей, так и не сумев завоевать приз Дерби. Ни сам Бентинк, ни его друзья сразу не осознали масштабы жертвы, на которую он пошел. Они поняли это в мае 1848 года, когда приз Дерби взяла лошадь Сарплис, ранее проданная Бентинком вместе с другими лошадьми.
Скачки Дерби проводятся ежегодно на ипподроме Эпсом, близ Лондона; на них собирается весь бомонд, включая королевскую семью. На следующий день после этих скачек Дизраели нашел Бентинка в библиотеке палаты общин. Тот стоял у книжных полок с каким-то томиком в руке, лицо выражало крайнее огорчение и страдание. Дизраели пытался утешить друга, но тот отвечал каким-то рычанием. В ответ на успокаивающие слова Дизраели Бентинк наконец со стоном произнес: "Вы не знаете, что такое Дерби". Дизраели ответил: "Нет, я знаю, что это голубая лента скачек". "Да, — повторил Бентинк, — это голубая лента скачек. Всю свою жизнь я добивался ее, и во имя чего я принес ее в жертву!" Последнее явно относилось к занятиям политикой.
Найти замену Бентинку оказалось намного труднее, чем убрать его. Опять поначалу кандидатура Дизраели даже не рассматривалась. Причины были все те же: происхождение, занятия литературой, "безземельное положение", а также манера поведения в парламенте. Но постепенно стало обнаруживаться, что все старые, выглядевшие безупречными ведущие деятели консервативной партии не подходят на роль ее постоянного лидера. Шансы Дизраели возрастали. Отставка Бентинка привела к тому, что его активные сторонники перешли на сторону Дизраели и стали его усердными адвокатами. В этих условиях формировалась позиция Стэнли, слово которого было решающим. Он сдержанно и настороженно относился к Дизраели, многое ему в нем не импонировало, но он был мудрым политиком и понимал, что в сложившейся сложной ситуации способности Дизраели надлежит использовать в интересах партии. Однако наличие недоброжелателей у Дизраели очень усложняло эту проблему.
Стэнли последовательно шел к своей цели. Он предложил Дизраели, чтобы лидерство в партии осуществлял триумвират: Дизраели и еще два деятеля. Дизраели, считавший, что по справедливо