Комендант покрутил головой.
— Исключено. Перелом основания черепа. Я минуту назад звонил в Хэкки. Он в больнице, в бессознательном состоянии. Ему сделали рентген. Врачи говорят, что это протянется какое-то время, если он вообще из этого выпутается.
— Да? Прошу вас, вы ведь знаете своих людей. Скажите, чего стоит этот Уильямс? Он давно в полиции? Ну, все, что вы о нем знаете.
Грегори говорил рассеянно, в мыслях он все еще находился возле морга и созерцал следы на снегу.
— Уильямс? Ну что ж, он тут у меня четыре года. До этого был на севере. Служил в армии. Был ранен, награжден орденом. Здесь женился, у него двое детей. Ничем особенно не выделялся. Увлекался рыбной ловлей. Уравновешенный, неглупый. За все время службы — никаких серьезных нарушений.
— А несерьезные?
— Ну, может, был слишком… терпимый. Добрая душа, как говорится. Он по-своему толкует инструкции. Ведь в такой дыре все друг друга знают… Но речь шла о мелочах: слишком мало выписывал штрафов… Человек был спокойный, даже, я бы сказал, слишком спокойный, то есть не был, а есть… — поправился комендант, и лицо у него дрогнуло.
— В привидения верил? — совершенно серьезно спросил Грегори. Комендант поглядел на него своими белесыми глазами.
— В привидения? — безотчетно повторил он. И неожиданно смешался. — В привидения?.. Нет, не думаю. Не знаю. Вы считаете, что он… — комендант не докончил фразу. С минуту они молчали.
— Вы можете себе представить, от чего он убегал? — тихо спросил Грегори, перегнувшись через стол. Он глядел коменданту прямо в глаза. Тот молчал. Медленно опустил голову, потом вновь ее поднял.
— Представить не могу, однако…
— Однако?..
Комендант изучал физиономию Грегори. Наконец, как бы разочаровавшись, пожал плечами.
— Ну хорошо. Перейдем ввиду этого к фактам. Пистолет Уильямса у вас?
— Да.
— И что?
— Он сжимал его в руке.
— Ах так? Стрелял из него?
— Нет. Пистолет на предохранителе… Но… с патроном в стволе.
— Заряженный? А как ходят ваши люди? С незаряженным оружием?
— Да. У нас спокойно. Зарядить всегда успеется…
— Вы уверены, что Уильямс сам прошел или прополз несколько шагов от того места, где его сбила машина, до того, где его подобрала "скорая помощь"?
Комендант с удивлением глядел на Грегори.
— Он вовсе не поднимался на ноги. Смитерс, тот тип, который его сбил, показал, что сам перенес Уильямса тотчас же после аварии.
— Так. Ну, это упрощает дело. Скажем, что… упрощает, — добавил Грегори. — Он у вас, этот Смитерс?
— Так точно.
— Я хотел бы его допросить. Можно?
— Сию минуту.
Комендант открыл дверь и сказал кому-то несколько слов. Вернувшись, остановился у окна. Они ждали примерно с минуту. Вошел красивый мужчина в обтягивающих вельветовых брюках и пушистом свитере, стройный, узкобедрый, с физиономией героя-любовника из второразрядного фильма. Остановившись у порога, он с явным беспокойством смотрел на Грегори, который, повернув на одной ножке стул, с минуту приглядывался к нему, прежде чем сказал:
— Я провожу расследование по поручению Скотленд-Ярда. Вы сможете ответить мне на несколько вопросов?
Смитерс сдержанно кивнул.
— Я, собственно, уже все сказал… Я абсолютно не виновен.
— Если вы не виновны, ничего дурного с вами не случится. Вы задержаны, так как обвиняетесь в совершении аварии с угрозой для человеческой жизни. Вы не обязаны отвечать на вопросы, которые могли бы быть использованы против вас как основание для обвинения. Готовы ли вы отвечать?
— Конечно, да… мне нечего скрывать, — произнес молодой человек, больше всего напуганный официальной формулировкой, которую привел Грегори. — Я ничего не мог поделать, уверяю вас. Он просто кинулся под колеса. Это шоссе, а не тротуар. Нельзя нестись ночью вслепую, да еще при таком тумане. Я ехал совсем потихоньку! Сделал все, что мог, по его вине разбил машину. Это он виноват! Понятия не имею, как выпутаюсь из этой истории, грузовик не мой…
— Прошу рассказать конкретнее, как это произошло. С какой скоростью вы ехали?
— Самое большее тридцать миль в час, клянусь богом. Был туман, шел снег, я не мог зажечь верхних фар, потому что тогда еще хуже.
— Вы шли с выключенными фарами?
— Ничего подобного! Я зажег подфарники. И видел едва на пять-шесть шагов. Разглядел его уже возле самого капота, говорю вам, он гнал, как слепой, как сумасшедший, просто лез под колеса!
— Что-нибудь в руках у него было?
— Не понял.
— Я спрашиваю: он держал что-нибудь в руке?
— Я не заметил. То есть потом, когда его поднял, заметил, что у него в руке пистолет. Но тогда не видел. Я со всей силы тормознул, меня завертело и развернуло задом наперед. Я напоролся на дерево и страшно изрезался, — он поднес руку к голове.
Запекшийся красный шрам тянулся через весь его лоб, исчезая в густой шевелюре.
— Я даже не почувствовал. Был смертельно напуган, мне показалось, что удалось его объехать, то есть я на самом деле миновал его, и даже не знаю, как зацепил, возможно, бампером, когда меня занесло. Он лежал и не двигался. Я принялся растирать его снегом, я вообще не думал о себе, хотя кровь заливала мне глаза. Он был без сознания, поэтому сначала я решил доставить его в больницу, но никак не мог завести машину стартером, что-то сломалось, не знаю что. Поэтому я бросился по шоссе и из первого дома позвонил…
— Вы перенесли его в кювет. Почему не в машину?
— Ну… — заколебался молодой человек, — потому… потому что вроде бы потерявшего сознание надо уложить ровно, а в машине места нет. Я сразу подумал, что если он будет лежать посреди дороги, то кто-нибудь может наехать…
— Хорошо. В каком часу произошел несчастный случай?
— Вскоре после пяти. Возможно, минут десять — пятнадцать шестого.
— Когда вы бежали к местечку, кого-нибудь встретили на шоссе?
— Нет, никого.
— А до этого, когда ехали, вам никто не попадался? Пешеходы? Машины?
— Пешеходы нет. Машины? Тоже нет. То есть я обогнал два грузовика, но это было еще на автостраде.
— Откуда вы ехали?
— Из Лондона.
Наступила тишина. Смитерс приблизился к Грегори.
— Господин инспектор… я могу сейчас уйти? И, кстати, что будет с машиной?
— О машине не беспокойтесь, — бросил комендант от окна. — Если хотите, мы направим ее в какой-нибудь гараж. Сами перетащим. Тут неподалеку есть авторемонтная мастерская, можем доставить туда, они ею займутся.
— Благодарю. Это очень кстати. Только мне придется телеграфировать относительно денег. Можно… можно мне уйти?
Грегори, обменявшись с комендантом взглядами и слегка кивнув, произнес:
— Прошу оставить свои подробные персональные данные и адрес. Адрес, по которому вас можно разыскать.
Смитерс повернулся на каблуках и замер, сжимая пальцами дверную ручку.
— А… что с ним? — тихо спросил он.
— Может быть, выкарабкается. Пока неизвестно, — сказал комендант. Смитерс открыл рот, но ничего не сказал и вышел. Грегори повернулся к столу. Подпер голову руками. Его охватила непонятная усталость. Хотелось так и сидеть, ничего не говорить, не думать.
— От чего же он убегал? — вдруг громко произнес он, неожиданно для самого себя. — От чего, черт возьми, он бежал?
— Может, скорее, — от кого? — подсказал комендант, усаживаясь за стол.
— Нет. Если бы он кого-то видел, то в том состоянии, в каком находился, открыл бы стрельбу. Вам не кажется? Я-то думаю именно так. Стрелял бы, как дважды два.
— Вы осмотрели следы? — спросил комендант. Он старательно всовывал ремешок своей каски в пряжку. Грегори присмотрелся к коменданту участка в Пиккеринге: глубокие вертикальные морщины на щеках, мелкие морщинки вокруг покрасневших глаз, в рыжей шевелюре поблескивают редкие седые волосы.
— Может, расскажете, как там все происходило, когда вы туда прибыли? И в каком часу? — ответил вопросом на вопрос Грегори. Комендант сосредоточенно поправлял острие пряжки.
— Дежурил Пэррингс. Этот юнец позвонил в полшестого. Он разбудил меня, я живу тут, рядом. Я сразу приказал известить вас и поехал.
— Было еще темно, когда вы туда добрались?
— Немного прояснилось, но висел густой туман.
— Снег шел?
— Уже перестал.
Комендант отложил каску, расстегнутый ремешок стукнул о стол.
— Доктор занялся Уильямсом, я помог втащить его в "скорую", малый ведь крупный, а прибыл только один санитар. Тем временем приехали двое из дорожной полиции. Я поставил их с двух сторон шоссе, а сам отправился на кладбище.
— У вас был фонарь?
— Нет, я одолжил его у Хардли — это сержант дорожной полиции.
— В каком положении находился труп?
— Он лежал у дверей, головой к порогу, руки и ноги были скрючены.
— Откуда вы взяли брезент?
Он был в морге.
— Значит, вы вошли туда?
— Да. Втиснулся боком. Перемахнул через порог, понимаете. Было все-таки темно, я мог что-то упустить из виду, а с другой стороны, я видел, что там — только следы Уильямса. Я подумал, что, возможно, внутри морга… — комендант замолчал.
— Вы решили, что он еще там?
— Да.
Решительный тон ответа поразил Грегори.
— Почему вы так решили?
— Потому что там, внутри, что-то шевелилось, когда я посветил фонариком.
Грегори, сгорбившись, боком сидел на стуле и глядел в лицо коменданта. Их разделяло, возможно, полметра, а может, чуть меньше. Комендант не спешил. Он поднял глаза, и на его губах появилась неуверенная улыбка, словно он стыдился того, что должен сказать.
— Это был кот.
Он дотронулся до стола и добавил:
— Он у меня здесь.
— Где?
Грегори быстрым взглядом окинул комнату, но комендант отрицательно повертел головой:
— Здесь…
Он выдвинул ящик стола. В нем лежал небольшой газетный сверток. Комендант заколебался, но затем выложил его на стол. Грегори легко отвернул край смятой газеты. Белый, исхудалый котик с черной отметиной на кончике хвоста, с мокрой, спутанной шерстью, с неестественно распрямленными лапками, глядел на него единственным узким, как восклицательный знак, помутневшим зрачком.