Вышинский. Подсудимый Гринько, вам известно о вредительской работе ''правотроцкистского блока" в области снабжения населения предметами первой необходимости — хлебом и так далее?
Гринько. В области товарооборота вредители осуществляли подрывную работу, создавали товарный голод, товарные затруднения в стране… Это относится как к продуктам питания, так и к товарам первой необходимости…
На просцениум выходит Мехлис.
Мехлис. Я, Мехлис Лев Захарович, член ЦК, главный редактор "Правды", был помощником товарища Сталина начиная с двадцатого года… Показания бухаринского чудовища Гринько сделали до конца очевидным для советского народа, отчего в стране нет масла и колбасы, трудно с хлебом, невозможно купить мыла, галош и керосина… Это работа смрадного троцкистско-бухаринского болота… Работа — болото, неплохая рифма, надо подарить кому-нибудь из истинно пролетарских поэтов… Гитлеровцы винят в отсутствии достаточного количества маргарина и в карточной системе евреев и большевистских масонов, царь все валил на социалистов, жидов и студентов, а мы наконец сказали всю правду: в наших недостатках виноваты троцкисто-бухаринцы! Что ж, писатели ждут социального заказа, они его получат сейчас же! Не свора бюрократов, не дураки, заменившие расстрелянных ленинцев, не правительство виновато в том, что на всех улицах стоят очереди, а тайные заговорщики, враги великого Сталина! Здесь писатели есть? Идите ко мне — хорошо уплачу за работу, вознесу до небес, объявлю гениями! Чего медлите? Смотрите, позову других — те рысцой прискачут… В Германии ввели "гитлеровские премии", очень престижно. Мы скоро введем свои, сталинские, все двери откроют художнику… Ну, бегом!
Ульрих. Подсудимый Чернов, свои показания на предварительном следствии подтверждаете?
Чернов. Целиком и полностью… Проучившись два года в духовной семинарии, я примкнул к меньшевикам, каковым и оставался до двадцатого, когда вступил в большевистскую партию, и честно выполнял свой долг до двадцать седьмого года, но старое меньшевистское нутро во мне, бесспорно, сохранилось… С Рыковым я встретился осенью двадцать восьмого года… Вы, Чернов, сказал он, являетесь народным комиссаром торговли Украины, ваша задача — добиться озлобления середняка путем распространения на середняцкие массы тех репрессивных мер, которые партия распространяла на кулака… Углубляйте перегибы, озлобляйте середняка, учтите чувство украинского населения и везде объясняйте, что эти перегибы являются следствием московской политики…
Вышинский. Обвиняемый Рыков, в этой части показания Чернова соответствуют действительности?
Рыков. Я с Черновым виделся, собирался сделать сторонником и нашел в его лице готового единомышленника…
На просцениуме — Сталин.
Сталин. Я, Сталин Иосиф Виссарионович… Что они все там, с ума посходили?! Почему Рыков подтверждает ту ахинею, которую несет этот расстрига Чернов? В двадцать восьмом году правого уклона — как оформившейся группы — не было! Где Ежов? Немедленно исправьте этот провал! Хотите, чтобы Запад снова уличил нас в фальсификации?! Хотите снова бросить на меня тень?!
На просцениум выходит Ежов.
Ежов. Я, Ежов Николай Иванович, нарком внутренних дел… Срочно выведите из зала суда Рыкова, я должен с ним поговорить…
Два конвоира приводят к нему Рыкова.
Ежов. Товарищ Рыков, вы заметили, какую ахинею несет Чернов?
Рыков. Не я писал ему показания.
Ежов. Со следователем мы разберемся, но необходимо как-то исправить положение… Чаю? Угощайтесь, бутерброд с икоркой… Вот, кстати, газеты… Изголодались, наверное, без прессы… Положение в Испании тревожное, фашисты наступают по всему фронту… Троцкисты и их армия ПОУМ бегут, оголяя фланги республиканцев… И вот, нате-пожалуйста, такой подарок троцкистам с придурком Черновым…
Рыков. Статистов вы подбирали, не я.
Ежов. Товарищ Рыков, да что же мы с вами препираемся, право! В конце концов оба большевики, хоть вы ветеран, а я из молодых, но ведь за суд над Каменевым — сразу после фашистского выступления Франко в Испании — вы тоже проголосовали! Тогда вы понимали, как нам важно изолировать мировой троцкизм — особенно в свете прямого выступления фашистов в Испании и борьбы троцкистов против агрессии Гитлера. А сейчас?
Рыков. Тогда Сталин дал слово, что Каменев не будет убит… А его расстреляли…
Ежов. Каменев имел возможность отрицать свою вину! Кто ему мешал? Кто мешает это делать Крестинскому? Пожалуйста, если хотите ударить партию ножом в сердце — отрицайте и вы! Проведем закрытый процесс — и точка! "Слушайте голос Рыкова, народ его голос выковал!" Слова Маяковского, а вы?! Даже о жизни членов вашей семьи не желаете подумать! Тоже мне отец! Возвращайтесь и примите решение! Сделайте что-нибудь! Это — ультиматум!
Рыков возвращается на скамью подсудимых.
Вышинский. Рыков, вы в то время какую занимали должность?
Рыков. Председатель Совета Народных Комиссаров СССР и РСФСР… Чернов очень ускоряет события… Вопрос о захвате власти, который я ставил, относился не к двадцать восьмому, а к тридцатому году…
Вышинский. Чернов, продолжайте…
Чернов. Мы включили в свою программу запутать семенное дело и тем снизить урожайность… В части животноводства были поставлены задачи: вырезать племенных производителей, добиваться падежа скота, не давать развиваться кормовой базе… Следующий раз я встретился с Рыковым осенью тридцать второго, когда колхозное движение окрепло, кулачество было разгромлено и деревня уже стала реально ощущать результат индустриализации страны…
На просцениум выходят дети, женщины с грудными младенцами, старики; каждый представляется:
— Я, Маша Прокопчук, меня съели во время голода тридцать первого…
— Я, Клавдия Васильевна Птицына, умерла — с тремя детьми — во время голода тридцать второго года.
— Я, Сергеев Иван Куприянович, был расстрелян во время голода тридцать второго года, когда сказал, что враги разрушили нашу деревенскую жизнь…
— Я, Левашов Егор, пяти лет от роду, умер рядом с мертвой мамкой, вся наша деревня вымерла от голодухи, и было это в декабре тридцать второго…
СЛЕДУЕТ МУЗЫКАЛЬНАЯ ПАУЗА, В КОТОРОЙ ЗВУЧАТ ПЕСНИ УДАРНИКОВ, ВОСПЕВАЮЩИЕ УСПЕХИ СТРАНЫ…
Ульрих. Подсудимый Иванов, подтверждаете свои показания?
Иванов. Целиком и полностью.
Вышинский. Когда вы вступили в контрреволюционную организацию?
Иванов. Мое первое грехопадение началось в одиннадцатом году, когда я стал агентом охранки…
Вышинский. С кем были персонально связаны?
Иванов. С ротмистром Маматказиным…
На просцениуме — Ежов.
Ежов. Я, нарком Ежов… Фамилию Маматказин придумал товарищ Сталин… Есть такое ругательство "мамадзагли"… Так он модифицировал его на русский манер… Мы, русские, доверчивый народ… Если поверили, что Бухарин с Каменевым — гестаповские шпионы, почему не поверить в "Маматказина"? Почему не пошутить? Почему не дать посмеяться тем же обвиняемым? В конце концов у товарищей обвиняемых трудная работа. Много труднее, чем у актеров. У тех есть суфлер, подскажет, а этим ошибиться нельзя, подведут партию…
Вышинский. Продолжайте, Иванов.
Иванов. Интересен был разговор с Бухариным в двадцать шестом году. Он прямо говорил, что нужно готовиться к борьбе в открытом бою против партии. Имейте в виду, говорил он, мы даем своими выступлениями программу для консолидации всех недовольных элементов в стране…
Бухарин выходит на просцениум.
Бухарин. Именно я, Бухарин, будучи в двадцать шестом году членом Политбюро, председателем Коминтерна и главным редактором "Правды", вел идейную борьбу с оппозицией товарищей Троцкого, Зиновьева и Каменева. Именно в двадцать шестом году — в этом может убедиться каждый, кто поднимет стенограмму съезда, — Сталин, обращаясь к лидерам оппозиции, заявил: "Требуете крови Бухарина? Нет, мы не дадим вам крови Бухарина, истинного любимца партии, гордости большевиков-ленинцев…" Это было двенадцать лет назад — всего лишь… Я вижу в этом зале людей моего возраста… Вы помните, товарищи? Вы читали газеты той поры? Древние говорили: "Если бог хочет наказать человека, он лишает его разума"… Верно, хотя можно конкретизировать: "лишает памяти"… И пусть не аплодируют моим словам штурмовики вашей нынешней "Памяти"! Они как раз беспамятны по своей сути, ибо малограмотны… Царские охранники, допрашивая меня, требовали, чтобы я признался: "Бухарин — это псевдоним, вы еврей, родившийся в Бухаре, назовите свое настоящее имя…"
Инквизиция в Испании во всем винила арабов и выкрестов, сожгла на кострах сотни тысяч несчастных, а чем все кончилось? Тем, что Испания стала окраиной Европы… Кайзер боролся с социалистами и евреями, видя в них все беды, и чем все кончилось? Свергли! То же случилось и с династией Романовых… А Гитлер: "Во всем виноваты большевики, масоны и евреи"… Чем он кончил? Я не хочу продолжать, хотя мог бы… Мог бы, увы… Если бог хочет покарать нацию, он лишает ее памяти!
Вышинский. Продолжайте, Иванов.
Иванов. Мы на протяжении тридцать шестого года виделись с Бухариным… В частности, в ноябре или декабре тридцать шестого года я перед Бухариным ставил вопрос, что организация разваливается, сами массы разоблачают наших участников, не стали ли мы банкротами?
Вышинский. Вы это говорили Бухарину?
Иванов. Да. Я никогда не видел Бухарина таким яростным и злобным, как тогда… Он поставил вопрос таким образом, что нужно пойти на уничтожение тех, кто решится раскаяться… В тридцать седьмом году у нас тоже был разговор… короткий…
Вышинский. Короткий?
Иванов. Короткий… Была очень большая настороженность… Бухарин меня информировал, что принимаются меры, чтобы обязательно побудить в тридцать седьмом к выступлению фашистской страны…
Вышинский выходит на просцениум.