Бартик выпустил наконец Земана из объятий, наобум открыл протянутый Бурешем томик и вдруг принялся хохотать.
— Нет, это просто поразительно! Слушайте. "Секретари позволяют обсуждать только те темы, которых можно не опасаться. Перед обсуждением изучают их досконально и, если полученные результаты вызывают хотя бы малейшее опасение, от темы отказываются даже в самую последнюю минуту. Свою значимость они подчеркивают тем, что зачастую десятки раз вызывают к себе, прежде чем соизволят выслушать. С большим удовольствием посылают вместо себя зама, который просто не уполномочен решать тот или иной вопрос. Короче говоря, господа секретари умеют держать людей на расстоянии. Они в одинаковой степени и толстокожи, и легкоранимы…"
Он настолько увлекся Кафкой, что не сразу заметил, что не все гости разделяют его восторг, не все вежливо похихикивают.
— Или это: "Мы, секретари, не ревнуем друг друга к работе. Каждый, не обращая внимания на мелочи, несет свое бремя. Но в отношениях с другими мы не потерпим вмешательства в наше, и только наше… Тайна заложена в инструкциях о наших полномочиях. Дело в том, что в огромной действующей организации просто не может быть такого положения, когда за какую-то определенную проблему отвечает только один секретарь. Обычно один бывает главным уполномоченным, а у других тоже есть полномочия, но поменьше… К другой стороне секретари бывают безжалостны, собственно, как и между собой. Эта безжалостность и есть честное исполнение своих обязанностей и одновременно высшая степень деликатности, какую только и могут пожелать другие стороны…" Нет, это просто фантастика! — хохотал Бартик. — Этот писака, наверное, работал в ЦК, так точно он все описывает. "Может показаться, что многое там устроено специально для отпугивания, и когда приходит новый человек, все препятствия кажутся ему непреодолимыми…"
— Есть что-нибудь выпить? — спросил вдруг деятель культуры Кая. — А то все тебя, Лойза, слушают и никто не наливает.
— Тебе неинтересно? — спросил заместитель председателя правительства.
— Нам это Буреш читал, — ответил Кая. — Во второй раз уже не так смешно.
Бартик отложил книжку, разочарованный и даже огорченный.
— Где сын? — спросил он недовольно.
— Ждет, когда вы его позовете, товарищ зампред, — услужливо склонился управляющий.
— С ним кто-нибудь еще?
— Как всегда, товарищ зампред.
— Отлично, — воодушевился Кая. — Пусть девушки идут сюда. А то мы уже заскучали.
Управляющий подождал кивка Бартика и только тогда открыл боковую дверь.
— Дамы, входите!
Из полутьмы соседнего зала, освещенного лишь экраном телевизора, в ослепительный свет хрустальных люстр вошел высокий плотный юноша в джинсах и кожаной куртке. Его костюм не соответствовал обстановке и одежде собравшихся, но он носил его с надменностью и вызовом, как и прическу "панк", и золотой кружок в ухе. Его сопровождали три сильно накрашенные девицы в безукоризненных вечерних туалетах.
— Это и есть мой парнишка, Гонза, — довольно сказал зампред. — Виктор, сейчас же сними серьгу и причешись нормально. Это он провоцирует, — оправдывался он перед Земаном и представил сыну своего гостя. — Виктор, это мой друг юности майор Земан.
— Знаю, — ответил парень небрежно. — Ребята из охраны доложили.
— Да, здесь ничего не утаишь, — вымученно засмеялся Бартик.
Ему было стыдно, что сын даже не подал Земану руки и вообще отнесся к нему как к пустому месту. Но Земана это не обидело — его занимало другое.
Одной из трех девиц оказалась пани Словакова. Она смотрела на Земана с презрением, и взгляд ее словно говорил: "Ну, легавый, я тебя раскусила. Я знала, что ты с ними заодно и чего тебе надо…"
— Гонза, да ты совсем не пьешь! — Бартик пододвинул ему рюмку с коньяком, пытаясь как-то сгладить поведение своего сына. — Давай чокнемся, — предложил он. — За Февраль, за нашу молодость! — и высоко поднял пузатую коньячную рюмку.
Но Земан не поддержал его.
— Извини, я не буду. — А в ответ на презрительную гримасу Словаковой сказал: — Я здесь, собственно, по службе. Расследую дело об убийстве.
Общество в бело-золотом салоне замерло, все одновременно уставились на Земана. Их взгляды словно плыли над великолепно сервированным богатым столом, как плывут любопытные рыбы к упавшему на дно аквариума непонятному предмету.
— Здесь? — спросил с угрозой в голосе сын зампреда. Даже в шутку не произносите подобного в этих стенах, товарищ. — Резко отвернувшись от Земана, он обратился к девицам: — Что пить будем, девочки? Куда им сесть, папа?
— Пусть садятся к Кае, он скучал без них. Дамы, сделайте с ним что-нибудь, чтобы он не портил компанию, — снова рассмеялся Бартик.
Казалось, он не слышал Земана.
Веселье возобновилось. Земан вдруг почувствовал, что не вписывается в эту компанию: он допустил промах, и его выплюнули, точно кусок, который невозможно разжевать.
— Мне пора идти, Лойза, — сказал он.
Заместитель председателя правительства по-прежнему не отвечал.
Земан молча направился к двери. На его уход никто не обратил внимания: гости хохотали, рассаживая девушек между собой.
На сей раз он не решился ступить на ало-золотую господскую лестницу и обрадовался, найдя другую, попроще, винтовую, надеясь, что она выведет его к людям. Ведь кто-то же здесь готовит, убирает, прислуживает. Ему нужен был кто-нибудь, кто помог бы найти выход.
— Что-то вы наверху не слишком задержались, товарищ майор, — послышался чей-то ироничный голос.
Это был парень из охраны, задержавший его перед замком.
— Захотелось побыть среди своих? Хорошо, идемте.
Он провел Земана в уютный зальчик под лестницей, предназначенный для обслуживающего персонала. Вокруг дубовых столиков за кофе и лимонадом отдыхали господские кучера — шоферы, каждую минуту готовые к неожиданным выездам. Перед охранниками, завершившими дежурство, стояли кружки пива или стаканы водки. Длинный стол посередине зала уставлен был блюдами с салатами, кусками мяса, сосисками и бутербродами — богатыми остатками с барского стола.
— Пиво, товарищ майор? — спросил официант, и Земан понял, что о нем здесь знают все — от господ до прислуги.
— Очень рекомендую, товарищ майор, — посоветовал парень из охраны. — Здесь подают самое лучшее пиво в Центральной Чехии.
Отметив, что после дежурства парень стал совсем иным — любезным, воспитанным, Земан кивнул. Через секунду перед ним уже стоял запотевший бокал двенадцатиградусного пива, в меру охлажденного.
— Составить компанию? — спросил парень и подсел к Земану. — Извините меня за инцидент у ворот. Но это строго охраняемый объект, здесь действуют специальные инструкции. А когда человек на службе, для него не существует ни свата, ни брата.
Земан прекрасно его понимал.
— Ну а в общем вы в рубашке родились. Вам проста повезло, что погода такая дрянная. Зампред обычно прилетает сюда на вертолете.
Сначала это Земана удивило: не так уж далеко замок от Праги. От своих коллег из "Зеленой волны" — авиационной службы обеспечения безопасности дорожного движения — он знал, что один вылет вертолета стоит тридцать тысяч крон. Но, вспомнив все увиденное наверху, перестал удивляться. Поэтому промолчал.
Пиво действительно было отличным. И вообще здесь, в людской, где сидели только шоферы, секретари, помощники да ребята из охраны, он чувствовал себя лучше. И все же спросил:
— Как мне отсюда выбраться?
— Куда?
— На волю, из замка.
— Как? Разве у вас еще нет комнаты? Не волнуйтесь, я все устрою.
— Спасибо, я хочу уйти.
— Почему? Обычно гости остаются на ночь. Замок большой, места всем хватает. Здесь прекрасные апартаменты. Тихо, спокойно, тепло, целебный лесной воздух. Нигде не спится так хорошо, как здесь. А утром вам принесут завтрак прямо в постель.
— Благодарю. И все же я хочу выбраться отсюда.
— Но товарищ зампред обидится, — уговаривал парень, памятуя, что Земан с Бартиком друзья.
— Думаете? — улыбнулся Земан.
Собеседник сдался — он давно привык не задумываться над странностями своих господ.
— Хорошо, идемте, — сказал он. — Я выведу вас. Вам повезло, что меня встретили. Иначе бы за ворота не выбрались. Зампред ввез вас в своей автомашине, в списках вы не значитесь. Если б я не пошел с вами, вас бы просто сняли.
С его помощью Земан благополучно покинул замок.
Вокруг стояла мертвая тишина. Было около одиннадцати, но казалось, что уже глубокая ночь. Под ногами хрустел тонкий ледок. Несколько часов назад ноги утопали в каше из снега и грязи, а теперь Земан скользил и спотыкался на буграх оледеневшей колеи.
Деревня казалась вымершей, не горел ни один уличный фонарь, не светилось ни одно окошко. Скорчившись в тени могучего замка, деревушка словно боялась огоньком привлечь к себе внимание темных сил, обитающих в его стенах.
С минуту Земан колебался, а потом повернул к трактиру, который уже спал.
Он постучал в дверь сначала тихо, затем требовательно, как путешественник, нуждающийся в ночлеге зимней ночью. За дверью послышались шаркающие шаги.
— Кто там?
— Это я, пани трактирщица, вы обещали пустить меня на ночь.
Она открыла дверь, пробурчала спросонья:
— А позже явиться не могли?
— Простите за столь позднее вторжение, — извинился Земан.
Она включила свет в зале, на ходу застегивая молнию джинсов. Надеть свитер не успела, и под тонкой кофточкой грудь ее казалась еще более роскошной и волнующей. Трактирщица, конечно, прекрасно об этом знала, но мужчин, как видно, не боялась: многолетний опыт общения с ними давал себя знать.
— Что ж вас в замке-то не оставили? — спросила она с издевкой.
— А откуда вы знаете, что я там был?
— Здесь, дорогой, все про всех знают. Деревушка — часть замка, и что бы здесь ни случилось, об этом тут же становится известно наверху. И наоборот. Деревенские кланяются замку, гнут перед ним спину и делают вид, что ничего не видят и не слышат, занятые только своими проблемами да работой. Но ведь они же не слепые.